Смотрю в окно зимы, окно судьбы…
Сегодня рождества канун – сочельник.
Так просто и легко - в одно мгновенье
Перелистать полуистлевшие картинки
Длиною в прожитую жизнь.
Я вижу в них знакомые улыбки
Друзей, любимых – лики,
Чья жизнь моей коснулась и
В нее вошла:
Одна – как острою иглою,
Другая - радостью совместного творенья,
Иная – нежным трепетом листвы,
А некая – и жаждою забвенья.
Я помню все и ясно вижу в снах,
В различных образах и вариантах,
Сплетая воедино нить событий,
Я продолжаю жить,
Придумывая новые сюжеты,
В которых всех соединяю в круг единый,
Своей любовью обнимая.
У вас – один сценарий и одна судьба –
По намеренью моему
Вы мне в любви клянетесь
И твердите, что нет меня дороже…
Принявши ваши покаянья,
Освобождаю вашу душу от моего желанья
Быть значимой для вас – отныне и до века.
Мое - со мной, во мне живет-
И ничего для вас не значит.
Мой долг - вас оградить
От зимних сумерков моих воспоминаний…
Археология моей жизни
«Жизнь есть столкновение времен в моем пространстве без времени и границ».
Подготовка к археологической экспедиции
Жизнь уже была когда-то, теперь же она слегка ощущается в осколках бытия, столь давнего, что оно кажется ирреальным, не - здешним, не - сущим, не –принадлежащим никому и мне - в первую очередь. Но я упорно пытаюсь сложить из них хоть какую-то узнаваемую картинку, с приметами, остро ранящими других, - тех, кто, войдя в мою жизнь по параболе, коснулся ее слегка или пересек, рассек ее на множество пластов, и ушел, не успев составить со мной цельность круга, квадрата или другой геометрической фигуры. Остался лишь росчерк пера, пара писем, да фотографии на память. Все это – реликты, ископаемые, ветхие листочки с автографами любимых, записные книжки, тетрадки со стихами и заметками на полях лекций по самым скучным лекциям: истории КПСС и научном коммунизме - артефакты моей жизни и жизни тех, чья молодость пришлась на 70-е гг. Артефакты покоятся в разных культурных слоях моей памяти и мне предстоит длительная работа – вести раскопки наиболее ценного, символически значимого, отражающего пиковые состояния моих чувств и жизненных переворотов, одним словом - сплошная археология моей жизни. Имея диплом профессионального историка, начинаю путь настоящего исследователя, собираю из раскопа предметы, рассматриваю их удивленно, задаюсь вопросами: «А как это было все? Из чего состояла вся жизнь?». Так, я, петляя в закоулках памяти, познаю перипетии собственной судьбы. Имею ли я право на обобщения? Лишь в той степени, в какой мне удастся выйти на законы, по которым происходит формирование социально-культурного пространства как отдельного человека, так и целого поколения.
Из фотографий я сочиняю новую жизнь, в которой незнакомые люди объединены печатью родства и каких-то близких отношений. Они дружат между собой, находят общие интересы, спорят, приходят ко мне в гости, как старые закадычные друзья, хотя в линейном измерении они даже не догадываются о существовании друг друга. Они в чем-то неуловимо схожи, они всегда - живы, все время - молоды, у них все – впереди, все – возможно и потому на лицах – радостная улыбка предвосхищения, предчувствия, предвидения. Они – в состоянии радостного ожидания сближения со мной и открытия во мне скрытой мощи любви. Сходство их состоит в том, что все они существуют благодаря моему разрешению, моему желанию видеть их в объективе моей души. Их роднит то, что независимо от своего желания, они обречены на воспоминания обо мне, сколь бы последние не были скрыты от их памяти. Но и их жизнь зависит от меня напрямую. Я живу, а значит, и им позволяю не умирать. Все живы, потому что передо мной – разбитое на фотокадры зеркало моей жизни.
Глядя в один из осколков, держа его осторожно в руках, боясь пораниться, я недоумеваю и замираю от восторга – а моя ли это жизнь раздробилась? Может, в каждом из них – не-Я, а человек, по случайности присвоивший себе мое имя, примеривший в неведомой костюмерной мою одежду, укравший у меня события, поступки, выучивший мой язык? Дискретность времени множит меня до бесконечности. Поэтому – не узнаю себя, не знаю себя, не помню себя в прошедшем континиуме. И только другие, улыбаясь мне при встрече, подсказывают: «Ты – была, только согласись с этим, прими это и прими нас, ведь мы пришли еще раз в твою жизнь, чтобы ты воссоединила себя по той основе, которая дана от Бога. Мы возвращаем тебе частицу тебя». Не в этом ли собирании своих частичек через других заключен потайной замысел «Зеркала» А.Тарковского?
Начало археологических раскопок
Время раскопок: сентябрь 2004 – апрель 2006.
Культурный слой: эпоха 60-70-х, улицы старого Новосибирска, частный сектор, новые двух- и пяти-этажные и дома как символ социалистического процветания, слабое по вечерам освещение, фонари освещают улицы через «раз», свет естественный – желто-рассеянный, льется из окон, много бродячих собак, добрых и приветливых, лающих из-под подворотен, так – на всякий случай.
Артефакты: пожелтевшие листочки из школьных тетрадей, письма и записные книжки со стихами, открытки с поздравлениями школьных подруг, первые пластинки для проигрывателя «Юность», маминой рукой надписанные альбомы для фотографий «С днем рождения, доченька», расплывшиеся и туманные любительские фотоснимки первым фотоаппаратом «Смена», обрывки чужих слов и моих снов.
Раскоп №1, в поисках истинности бытия.
(Время раскопок- 1.04.06)
В моей душе в минуты душевного кризиса проносятся истинные моменты жизни, они всплывают перед моим внутренним взором со всем полным набором ощущений: яркости, цветности, осязаемости… Фактически именно они есть проявления высшей гармонии с миром и собой, это какие-то прорывы в высшие сферы, когда невозможное возможно, когда все силы души максимально сконцентрированы в единственной точке времени, когда ощущается небывалый подъем Духа или полная растворенность в миге, секунде. Тогда кажется, что происходит именно то, что и задумано было Творцом, тогда внутри царит полное согласие с Волей Творца, такое естественное и радостное принятие Жизни, что кажется это есть единственно правильное, единственно справедливое разворачивание событий и в моем мире. Истина- это четкая внутренняя убежденность, знание того, что это и есть Высший Порядок. И сегодня никакие заумные книги по философии и эзотерике не смогут ввести меня в заблуждение, что состояние Самадхи – это более Правильно, Просветление в Атмане – самая главная цель и смысл жизни. Нет, смысл жизни – в обретении той детской способности переживать Жизнь в ее посекундном биении пульса, полностью погружаясь в ее событийный поток, растворяясь в самой Жизни.
Часто эти мгновения, а, может и минуты и даже часы связаны с творческим вдохновением, детской отрешенностью от внешнего и погруженностью в мир фантазии и игры… Вот я перебираю коробку с фантиками от конфет, где каждый из них – как драгоценность, обладает своей неповторимой узорной красотой и имеет свою историю, как, откуда она появилась в моей сокровищнице, какой вкус был у той или другой конфетки… Вот я собираю из осколков разбитых чашек, найденных на помойке, свой Секрет, который кажется мне необыкновенно красивым и таким чудесным, что хочется его показывать всем, всем, всем : «Ну, загляните за стекло…ТАМ ТАКОЕ!!!!»-, тереблю я за рукав первого, кто мне попадается… Радование и удивляние - от любой мелочи, какой-нибудь ерунды и ничтожности: отломанной от чайника ручки, от упавшего птичьего перышка, от кусочка слюды, найденного на дороге (почему-то тогда этими кусочками был усыпан весь двор), от ситцевого лоскутка, который был самым лучшим пейзажем, натюрмортом, фантазийным рисунком.
… Вспоминается улыбка моего детства, трогающая меня сегодня до глубины души, такая открытая – «рот до ушей – хоть завязочки пришей», доверчивая и идущая откуда-то из глубин мироздания, что она кажется сродни улыбке Чеширского Кота. Может быть, так улыбаются Ангелы. Я, маленькая девочка в рыженьком самопальном платьице, стою перед фотообъективом, держу на руках огромного кота и у-л-ы-б-а-а-а-ю-с –ь. В Этом – момент Истины…
…
Когда-то в годы золотые
Мы жили с чудным ощущеньем:
Чего бы ни коснулась детская рука,
Все приходило в вечное движенье,
И не было тому движению конца.
Под детскою рукой моей
Соединялось все в одну картину:
И лоскутки, и бусинки - бумажки,
И с улицы - разбитые стекляшки, -
Ложилось все основой бытия.
Творился мир движением руки,
в одно мгновенье ока,
хотелось только –
вот уже течение реки
я вижу из прекрасного далека,
все блики на воде
и переливы струй
я пропускаю пальцами несмело…
Вот вижу, как сейчас:
Калейдоскоп в моей руке,
Любимая забава и игрушка,
Я поверну его слегка -
Все засияет звездным светом
И рассыпается вмиг мозаичным блеском;
Потом качнет его рука направо –
Из хаоса рождается цветок,
который явит миру чудо…
Так, в детство я,
Уставшая, плыву,
И в райский сад я попадаю,
Как в снах своих, замедленно брожу,
Из этой жизни тихо выпадая.
Всего касаясь трепетной рукой,
Я понимаю истину простую:
Что мне даровано судьбой -
открыто было изначально!
Постигнуты не опытом, а
детскою душой
и смыслы все,
и потаенные секреты:
любовь людей и вечные законы,
гармония цветка и мудрецов заветы.
… Потом была школа, освоение нового мира, мира мыслей, дружбы и товарищества, острого как по лезвию бритвы, пути самопознания, а, вернее, самокопания… Помню чтение книг запоем, могла не пойти в школу, зачитавшись сказками, и совесть мучала и одновременно сладко ныло в груди от наслаждения чем-то более высоким и важным, чем уроки. Новогодние -самые счастливые елки, горы сладостей, вечерние, почти что ночные катания с ледяной горки во дворе до застывая в сосульку, хождение на вечерний Каток, игра в Учительницу, Врача, Дочки-Матери под столом (был у нас такой огромный круглый стол, под которым можно было разворачивать целые представления), танцевальный кружок с его простыми па, мир кино с коллекционированием фото актеров, потрясающее открытие сложного мира взрослых глазами Наташи Ростовой в «Войне и мире» С.Бондарчука – все эти впечатления от мира неизгладимы.
Юность… Май, ранний, какой-то неясный, салатово-клейкий, с нежно-одуряющим ароматом тополиных почек, С ЗЕРКАЛАМИ ЛУЖ, бликами немногочисленных фонарей, ГУЛЯНИЕМ ВТРОЕМ ( я, моя подруга Ольга и друг Серега) ПО УЛИЦАМ Первомайки. А потом в моей тесной комнатенке - чтение Серегиных стихов, наивно-трогательных и сентиментальных – о собаке, природе, записочки с дурацкими вопросами, первые приступы влюбленности, сумбур чувств и нелепица ситуаций, столкновения в школьной раздевалке «глаза – в глаза»… Всю свою юность я вела дневник, описывала свои мысли, чувства, переживания своего одиночества и уже тогда непричастности миру обыденности.Тогда я называла это мещанством и презирала-презирала людскую пошлость. Завела тетрадку для мудрых мыслей, куда вписывала понравившиеся мне изречения великих, ставшие моими убеждениями на долгие годы. Поэзия, литература меня сформировали больше, чем окружение сверстников. Кроме мамы.
…Мама, мамочка, которая воспринималась как самая неотъемлемая частица Жизни, ее олицетворение… Такой знакомый, родной запах, усталая улыбка, рассказы о молодости, путешествиях, любви – все это было так интересно, что можно было слушать до бесконечности и по сто раз…Уже не-маленькая –взгромождалась на колени на несколько минут или устроившись у горячей печки на кухне, просила: «…ну, расскажи, как ты уехала на восток, как ты жила с ненцами, как ты строила Комсомольск-на-Амуре, как в тебя влюбился капитан дальнего плавания и что было потом…». Мамина жизнь как книга за семью печатями, открывалась только на несколько страниц, чтобы чуть-чуть утолить голод познания юной души и вновь захлопнуться. Для меня и теперь осталось больше вопросов, чем ответов - про мамину жизнь и про жизнь вообще.
…Что еще вспоминается, когда плохо и мысли только о конце? Любовь – неопределенно, счастье материнства – да. Перед моим взором картинка: МЫ С МАЛЕНЬКИМ СЫНИШКО Й ИДЕМ ВДОЛЬ ПЯТОГО КОРПУСА НЭТИ… НАЧАЛО ЛЕТА… МОЛОДЫЕ САЖЕНЦЫ ДЕРЕВЬЕВ, НА ГАЗОНЕ ТОЛЬКО ЧТО РАСПУСТИВШИЕСЯ ОДУВАНЧИКИ. АНТОШКА СОБИРАЕТ ЦВЕТОЧКИ И КАТИТ ЗА СОБОЙ МАШИНКУ НА ВЕРЕВОЧКЕ… ПОТОМ МЫ СИДИМ НА СКАМЕЙКЕ И СМОТРИМ НА ГУЛЯЮЩИХ… НАМ ХОРОШО И СПОКОЙНО. КАК БУДТО ВСЕГДА БУДЕТ ТАК!
Почему-то запомнилось это «хорошо», как будто это была не просто обыденная сценка из жизни, а райская птица блаженства спустилась к нам тогда с небес на скамейку. Что-то было в том состоянии необыкновенно легкое и радостное и одновременно спокойное, но присутствововало еще что-то неуловимое, будто сам ангел-хранитель коснулся нашей души и заставил звучать неведомые нам струны.
Еще истины открываются через творчество, через погружение в сам процесс стихо- и прозо-плетения, плетения словесных кружев из нитей ассоциаций и смыслов, говорящих только на языке единственно твоей души.
Истины открываются также через потрясение. Но это уже другие истины. Взрослые и жестокие. Я стараюсь не принимать их, поэтому погружаюсь в прошлое, чтобы закрыться, спрятаться от возможной беды и горя.