Шестая глава: http://www.proza.ru/2020/03/29/2064
Глава 7
-- Врешь, не возьмешь! -- истошно возопил Коклюшкин, нервически нашаривая рукой баллончик с освежителем воздуха, и как только Олег достиг расстояния в полметра между ним и бандитом, то тут же испытал на себе весь аромат горной лаванды, что густой струёй полыхнула ему в лицо.
Коклюшкин, не медля ни секунды, вскочил с унитаза и вытолкнул ослепленного на миг Синицына из туалета в коридор, а сам бросился на утек, надевая попутно штаны.
-- Что за дела? Кто это? Кто это??? – со всею мочи выкрикнул обалдевший Богомаз, видя проносящегося в запаре мимо него Коклюшкина.
-- Мент это, Толян, м-е-е-е-ент! -- проголосил тот и кинулся к входной двери.
К этому времени Олег, уже немного очухавшись, помчался вслед за преступником. Богомаз машинально рванул ему наперерез, чтобы преградить путь и тем самым дать уйти своему приятелю.
Анатолий набросился на бегущего стремглав Синицына и, обхватив его руками, сбил с ног и повалил на пол.
-- Тикай, Ванюха! -- выкрикнул он вслед уносящемуся на улицу подельнику.
Но невозможно было так просто остановить взбудораженного не на шутку Синицына, он, стремительно достав из-за пояса пистолет, огрел им тотчас же лежащего на парне Богомаза, да так, что бедняга и сознание потерял. Отпихнув мужичка, Олег вскочил на ноги и помчался догонять своего ненавистного противника.
Пока молодой сыщик возился в доме с неугомонным Вариным дядечкой, его антагонист Иван Коклюшкин бежал со свех ног к загону, в котором один из коней, полностью запряженный, стоял и спокойно жевал траву. Повезло Ивану, что Богомаз всегда заранее запрягал лошадей к приходу Вари, чтобы она сразу могла приступить к занятиям по езде. Но только в этот раз боевой конь Пират не дождался свою хозяйку -- невесть откуда появился озорной мужичонка, который без намека даже на доброту и ласку, грубым движением вскочил на жеребца и, сильно пригрев его в бока, попытался дать деру с богомазовского участка.
В эту самую минуту наш герой Олег уже выскочил во двор, взгляд его сразу устремился на гарцующего по загону Коклюшкина, нужно было действовать мгновенно, не мог позволить ему Синицын уйти во второй раз!
На глаза попалась стоящая чуть поодаль уже знакомая Нива, сулящая верное решение вопроса. Олег что есть мочи бросился к машине, моля бога, чтобы ключи были в замке, и… (о чудо!) они там оказались!
А Коклюшкин, между тем, успел-таки, подзадорив Пирата, разогнаться и перепрыгнуть через забор, оставив позади тесное пространство загона.
Оказавшись на воле, бандит вмиг направил коня на проселочную дорогу, что проходила рядом с угодьями Богомаза.
Именно на нее в ту же секунду вырвался и Олег, пробив крепкой Нивой насквозь ворота, которые разлетелись в разные стороны с чудовищным треском.
-- Стой, сука! Стой! - орал оперативник вслед скачущему во весь опор Коклюшкину. И уже даже высунул руку с пистолетом через форточку Олег, но не решился стрелять, боясь на ходу поранить лошадь, очень трудно было попасть в движении по цели, а тем более с левой руки, такой фокус разве что могли провернуть только герои западных боевиков!
Ничего другого, кроме как крепко ударить по газам в данном случае не оставалось Синицыну, и он давил из последних силёнок на педаль, но дорога была слишком плохой, чтобы нормально по ней разогнаться, машину кидало из стороны в сторону по ямам и ухабинам. И пусть кто-то скажет, что Нива — это автомобиль, который способен обуздать такие неровности, но только не в данном случае, ибо дорога в Ватрушкино была и впрямь не подарок.
Для Ивана же наоборот, ситуация складывалась ему на руку, удалой жеребец Пират стал отрываться понемногу от несущейся за ним машины. Прохожие чуть успевали расступаться, хватаясь за голову и причитая.
Бабушка Нюра, вышедшая в этот погожий денек в магазин за хлебом, едва не угодила под копыта Пирата, еле смог увернуть коня на ходу Коклюшкин, но куда сложнее было совершить этот маневр Олегу, машина от резкого крена вправо проехала даже на двух колёсах какое-то расстояние, не на шутку испугался Синицын, подумав на секунду, что вот и закончилось его приключение, но, слава богу, нет -- под собственной тяжестью Нива вернулась в исходное положение и понеслась дальше!
Все происходило на очень приличной скорости, жители Ватрушкино провожали двух заклятых врагов широко раскрыв рты, и лишь только куры, бесполезно хлопая крыльями, разбегались под копытами беспечного скакуна да под колёсами автомашины. А местные собаки, едва завидев такие активные действия, тут же ринулись вслед за Коклюшкиным, облаивая истерично его вместе с Пиратом.
И в итоге целая вереница сформировалась за нашим преступником, замыкал которую мчавший стремглав на Ниве оперативник Олег Синицын.
Вскоре он не выдержал и стал стрелять вверх, что возымело ошеломляющий эффект на прохожих и простых зевак. Люди в оцепенении высовывались и в окна, не верили они глазам своим, происходящее напоминало скорее цирковой номер или отрывок из остросюжетного фильма! Но все это было ничем иным, как явью, разорвавшей привычное течение здешней деревенской жизни.
И даже Варя в том числе стала свидетельницей данного бесовского вертепа, она как ни в чем не бывало шла по этой же дороге к своему дяде, чтобы в который раз поупражняться в верховой езде, и уже предвкушала скорую встречу с Пиратом, ее вторым любимчиком после Лукьяна, как вдруг застыла в полной неожиданности – ей навстречу, чуть ли не сметая всех и вся на своём пути, мчался тот самый конь, оседлал которого малознакомый ей дружбан бедового дяди!
-- Эге-ге-гей! Расступи-и-ись! Посторони-и-ись! – только и выкрикивал Коклюшкин в тот момент, когда Варя метнулась в сторону, чудом не столкнувшись с громовержцем Иваном. С непередаваемым ужасом проводила взглядом испуганная девчушка и машину своего злополучного родственника, что так стремительно преследовала Пирата с оголтелым наездником.
Тем не менее, Синицын начал неминуемо настигать Коклюшкина, но тот, почуяв, что удача ускользает от него, решился на очередную авантюру, а именно, резко дернув за уздцы, направил бойкого жеребца прямо во двор к одному из жителей, конь совершенно нагло и беспардонно, повинуясь воле своего преступного укротителя, ворвался в огород к деду Архипу. Перед этим Пират с лёгкостью преодолел невысокий заборчик, а вот Синицыну пришлось его снести.
Несчастный дед, схватившись за голову, упал от потрясения на копчик, перевернув ведро морковки, а уже в следующую секунду держался за сердце, наблюдая, как непрошенные гости изничтожают его бережно досматриваемые плантации.
-- Да что ж вы делаете, черти проклятые?!! – задыхаясь от злости, прокричал дед Архип.
Но никому не было дела до старика, преодолев в три скачка территорию его огорода, Коклюшкин вырвался в пролесок, что рос сразу за двором обескураженного дедушки, где у бандита появилась твердая уверенность, что уйти от своего преследователя ему все-таки удастся! План в воспаленном мозгу родился быстро – доскакать до речки Жестянки, а там оторваться от Синицына вплавь. Это решение было сверхперспективным со всех сторон, оттого Коклюшкин еще сильнее подстегнул своего жеребца и понесся сломя голову в сторону вышеупомянутой речки. А Синицын, опять размолотив в щепки забор бедолаги деда Архипа, кинулся вслед за Коклюшкиным. Догонять пришлось по траве, но испытанная в разных условиях бездорожья Нива послушно сохраняла боевой дух и довольно серьёзно угрожала настигнуть-таки неукротимого преступника.
Не знал Олег о коварном плане своего врага, оттого уже предвкушал победу, видя, как слабеет конь под седлом Ивана Коклюшкина! Но не тут-то было, вскоре из-за кустов показалась речка с довольно крутым обрывистым берегом, в которую со всего размаху на полной скорости плюхнулся бесстрашный конь Пират. Коклюшкин же, еле удержавшись при этом в седле, успел еще и обернуться на затормозившего в полуметре Олега, чья машина едва не сорвалась вниз прямиком в воду!
Мгновенно выскочив из Нивы, Синицын бросился к обрыву, и стал наблюдать, в истерике широко разинув очи, как стремительное течение Жестянки уносит вдоль берега коня вместе с Коклюшкиным. Олег в исступлении побежал параллельно им, размахивая пистолетом и что-то при этом неистово крича, затем он все же остановился и стал целиться в своего противника, но именно в этот момент, удалой жеребец Пират умудрился преодолеть речку поперёк и стал выкарабкиваться на другой, гораздо более пологий берег! Снова не решился выстрелить Олег, очень жалостлив он был к живой природе, но отнюдь, конечно, не к таким подонкам, коим являлся Коклюшкин!
-- Врёшь, не возьмёшь! – снова проскандировал преступник, уже на том берегу, а после самодовольно захохотал.
-- Стой! Убью! Убью, падла! – вопил ему вслед Олег, не осознавая в полной мере свой проигрыш. Он был неумолим, потеряв всякое самообладание, Синицын бросился в реку, чтобы догнать своего оппонента, ведь так было важно для него не упустить Коклюшкина на этот раз! Захлёбываясь от гнева в холоднющей октябрьской воде, матёрый оперативник греб из последних силенок, дабы скорее оказаться на противоположном берегу, но, конечно, судьба не была к нему благосклонна! Презрительно ухмыльнувшись, Коклюшкин лишь развернул коня и, приударив его хорошенько в бока, помчался прочь от Жестянки.
Промокший, продрогший и абсолютно обессиленный Синицын достиг-таки суши, но к тому моменту Иван умотал уже довольно далеко, лишь провожал его красными глазами, полными горьких слез, наш герой…
…Олег лежал на животе, уткнувшись лицом в серый прибрежный песок, и крепко сжимая в кулаках грязь, выл от отчаяния…
-- Что здесь случилось, дядя Толя? – полная удивления вопрошала Варя, как только прибежала в поместье своего горе-родственника. Богомаз в это время нервически паковал чемодан, с силой утрамбовывая в него одёжу.
-- Ничего, Варя, ничего путного… Схорониться, схорониться мне надо на время – полностью отрешенно лепетал себе под нос Богомаз, не отрываясь от своего занятия. – Лошадей тебе оставлю пока, смотри глаз да глаз за ними, поняла? Поживешь тут у меня покамест…
-- Но почему? Кто этот человек, который гнался за Иваном на твоей машине? И почему Иван удирал от него верхом на Пирате? Что тут вообще произошло???
-- Не нужно тебе всего знать, Варвара! Делай, что говорю! Тот, что гнался за Иваном, сюда вернётся скоро, будет говорить, что он мент и про меня спрашивать, скажи не знаешь нихера, поняла? Скажи мне, ты все поняла?
-- Да… -- ответила Варя и, как-то сникнув, опустилась на стул.
-- Молодчина! Лукьяна я заберу, за остальными следи, корми вовремя, чистить не забывай, поняла? Особенно за Арчибальдом! Ну… С богом!
Сказав это, Богомаз быстро поцеловал свою племянницу в темя и выскочил во двор вместе с громоздким чемоданом.
-- Но куда ты, дядя Толя? Когда тебя ждать? – выбежав вслед за Богомазом на улицу, воскликнула Варя.
-- Не знаю, как все утрясется, я дам знак, пока сиди и жди! Смотри двор не запускай, слышишь? – давал последние наставления чумной дяденька, взваливая чемодан на Лукьяна.
Далее Анатолий спешно достал откуда-то верёвку и начал привязывать чемодан к своему любимцу, в ответ на что гордый конь издал недовольное ржание и принялся загребать копытом. Остальные лошади тоже заметно стали волноваться.
-- Спокойно, герой, сейчас, сейчас… Надо нам с тобой валить отсюда, да побыстрее – приговаривал себе под нос Богомаз. Далее нужно было запрячь лошадь в седло, и кто как не Анатолий умел это делать за считанные минуты! Проворно орудуя всем необходимым снаряжением, он оформил Лукьяна, да так быстро, что ни Варя, ни он сам глазом не успели моргнуть.
-- Дядя, дядя, хоть скажи все-таки, куда ты намылился?
-- Все-все, Варя, жди вестей, а сейчас мне надо отчаливать срочно, смотри за лошадьми, за хатой смотри, все-все, поскакал я, пора мне! – такими были последние слова Богомаза прежде, чем он, ловко оседлав Лукьяна, покинул территорию своих владений…
-- Где он? Где эта гнида? – не на шутку разъяренный вбежал буквально в дом Вариного дяди доблестный оперативник Олег Синицын.
Сама девушка вроде как ожидала чего-то подобного, но, конечно, не в таком эмоциональном ключе.
Олег бросился обыскивать дом, но Варя остановила его окриком: – Здесь никого нет, мой дядя уехал!
-- Куда уехал??? – свирепея с каждой секундой, воскликнул Синицын. – Сбежал что ли? Да? Да? Говори!
-- Я не знаю, он мне не сообщил, взял чемодан и куда-то ускакал на нашем коне, да и вообще… А ты, собственно, кто? – в полном недоумении обрушилась Варя на Олега, обратив внимание, насколько тот был взъерошенный, мокрый и какой-то грязный.
-- Дед Пихто, а ты кто? Ааа, наверное, ты и есть та самая племянница, Варя что ли?
— Откуда ты знаешь мое имя?!
— Да ниоткуда... Интуиция! — коротко ответил Олег, а затем добавил: — Ладно, есть где умыться?
Такой резкий поворот дел несколько обескуражил нашу героиню, и она была довольно резка в своём ответе: -- А ты не охренеешь, дружок, от такой наглости? Я тебя знать не знаю!
-- Ч-чтооо? – чуть не поперхнулся от гнева Олег и двинулся на Варю.
-- Не подходи! – выкрикнула девушка и схватила лежащий на столе кухонный нож. – Только подойди, убью!
-- Успокойся, я при исполнении! – более мягко отреагировал на это Олег и даже усмехнулся. – Расслабься, положи нож, давай я все объясню…
-- Только тронь меня, порежу! – смела как никогда в жизни была Варвара.
-- Ну тогда на это что скажешь? – пошёл на крайние меры оперативник, достав пистолет из-за пояса.
Варвара на секунду замерла: -- И что? Только не надо заливать мне, будто он настоящий!
-- Конечно! Я же опер, я в милиции работаю! Тебе нечего бояться, дурочка, твой дядя здесь у себя в доме бандита укрывал, чтоб ты была в курсе!
-- Да ладно, не трынди!
-- Так, успокойся и опусти нож!
-- И что, ты меня убьёшь?
-- Ну если будешь плохо себя вести, убью, конечно!
-- Не подходи!
Пришлось еще добрых десять минут уговаривать Олегу племянницу Богомаза, прежде чем она более-менее успокоилась и согласилась убрать нож. В конце концов обстановка-таки разрядилась и двое молодых людей решили пройти в гостиную, где условились все мирно обговорить, уже друг другу ничем не угрожая, но предварительно Синицын, конечно же, нашёл способ ополоснуться под краном и привести свой вид в порядок.
Умывшись и придя в себя, Олег вернулся в гостиную, где осталась Варя в беспокойном ожидании дальнейших объяснений от невесть откуда нагрянувшего незнакомца.
Далее Синицын, повинуясь служебному долгу, принялся к расспросу юной девы обо всех интересовавших его фактах, в результате чего особо интересной информации, к своему сожалению, не получил, узнал лишь только, что действительно Коклюшкин жил у ее дяди в поместье около месяца, был представлен ей в качестве своего друга, а до этого она его вообще нико6да не видела. Тем не менее, ничего такого в нем примечательного не было, мужик как мужик, вечно слонялся по двору, пил водку да играл в карты с дядей, но при этом был достаточно неглуп и начитан. Варя всячески старалась избегать его компании, но призналась все же, что он к ней приставал.
Почему она решила поделиться этим с Олегом, красотка и сама не поняла, наверное, он умел вызвать доверие и симпатию в глазах прекрасных молодых дам. Для неё же все вроде бы логически сходилось: как и предупреждал дядя, нежданный гость действительно представился сотрудником уголовного розыска и поведал в двух словах о причинах произошедшего здесь пару часов назад, что вызвало у Варвары просто бурю самых разных эмоций. Кого-кого, но заподозрить дядю в связях с сомнительными личностями… В это верилось с трудом! Хоть и являлся Богомаз человеком по натуре довольно грубым, но ведь он ей как отец родной был, никогда слова плохого не услышишь, да что говорить – любил он свою племянницу самой искренней родственной любовью!
Короче говоря, не поверила до конца словам Олега наша героиня, но объяснять и доказывать у него не было ни сил, ни большого желания, теперь нужно выяснить, куда мог поехать Богомаз и где его искать, но и этой информацией как назло девушка не располагала.
“Да что ж такое! Неужели опять облом, ну как так?! А может, она что-то знает, но врёт? Может, она с ними заодно вообще?” -- лихорадочно рассуждал про себя Синицын, попутно рассматривая формы распрекрасной героини. Варя сидела в кресле, закинув ногу на ногу и подперев грациозно при этом подбородок. В глазах ее читалась грусть, смешанная с каким-то чувством необъяснимого безразличия.
-- А хочешь чаю? Как тебя… Олег? Я смотрю, ты совсем промок, пока за Иваном гонялся! – внимательно слушая фантастический рассказ Синицына, вдруг вымолвила красотка.
-- Не откажусь! – ответил наш герой, поймав себя на мысли, что ему приятно общество данной собеседницы, и что самое главное – лед между ними по ходу дела начал оттаивать.
-- О! А может что-то покрепче? Для сугреву!
-- Да, это будет очень кстати, надо бы нервы поправить… -- оживился Синицын на столь неожиданное предложение.
Варя, зная привычки своего дяди, открыла нижнюю дверцу в имеющемся тут же под рукой баре и безошибочно нащупала знакомую бутылку. Через мгновение в руке девушки возник пол-литровый «Jack Daniels», а после нарисовались и два фирменных граненых стакана.
«Ничего себе! – подумалось между тем Олегу. – Неплохо они тут промышляют… Что этот, что Розенгауз… Красиво жить не запретишь!»
-- Может, замёрз? – поинтересовалась как бы невзначай красавица, аккуратно наливая в вымытые стаканы заморский темно-коричневый напиток. – Тут и камин есть, надо только растопить.
-- Да запросто! – не моргнув глазом ответил Синицын – Дрова вижу, спички есть?
-- Конечно! -- как-то заискивающе проговорила Варвара, затем достала из лежащей на столе пачки сигарету и вставила в рот. -- Где-то были… Аа, вот!
Чиркнув спичкой и подкурив, она бросила коробок Олегу, уже сидящему на корточках возле камина, он ловко поймал его в воздухе.
-- Да, погреться тебе сейчас точно не помешает! – слегка улыбнувшись, проговорила Варя и снова уселась в кресло. После она также закинула ногу на ногу, сделав глубокую затяжку, и стала внимательно наблюдать за Олегом, который со всем усердием принялся разжигать камин.
Надо ли говорить, что Олег был парень не промах и справлялся с этим немудреным делом с профессиональной лёгкостью.
Наконец, добыв первые ростки огня, он вернулся на свое кресло, что стояло напротив величаво восседавшей Варвары. Между креслами находился журнальный столик, на котором красовались два наполовину налитых стакана вышеупомянутого виски.
-- Ну что, за знакомство? – хитро прищурившись, произнесла Варя и выпустила клуб дыма в сторону разомлевшего оперативника.
-- Пожалуй! – глядя прямо в глаза и с некоторой загадочностью в голосе, ответил Олег, а затем взял в руку свой стакан.
Молодые люди чокнулись и сделали по довольно большому глотку.
-- Скажи, а ты и вправду бы меня убил, если б я на тебя с ножом бросилась? – игриво спросила Варя, поставив стакан обратно на стол.
-- Вот теперь и не знаю! Такую красивую девушку жалко было бы убивать! – усмехнулся в ответ Синицын.
-- Ну не надо заливать мне тут, знаем мы вас, всё только языком чешете!
-- Вовсе нет, я говорю абсолютно честно! – не растерялся Олег, продолжая буравить взглядом статную фигуру Варвары, облаченную в плотно прилегающие штаны, что надела она не иначе, как для удобства верховых практик.
Сама же Варя на вполне законных основаниях стала подробнее расспрашивать Олега о себе, на что он ей соврал, что сам прибыл из Мармызона, где давно занимался делом браконьера Коклюшкина, ну и дескать оперативная информация привела его сюда, в поместье Богомаза. О том, что в действительности он остановился в Зачепиловке и занят расследованием как-то связанным с Розенгаузом, а также о знакомстве с Петей оперативник намеренно утаил, ибо неизвестно пока вообще, насколько Варя была откровенна с ним, а что если она тоже в банде?
-- Ты очень интересный, Олег! – продолжала меж тем диалог соблазнительная племянница. – Давно я таких парней не встречала, у нас здесь одни только бестолочи да пьяницы, а ты… А ты другой!
-- Приятно слышать! Девушек, похожих на тебя, тоже на улице не часто увидишь! – без тени смущения проговорил Синицын.
-- Может, снимешь куртку, она же совсем промокла! – пропустила мимо ушей комплимент плутовка, снова делая длинную затяжку.
-- Ах, да, совсем забыл… -- Олег засуетился, пытаясь быстрым движением избавиться от куртки и вовсе не заметил при этом, как глаза Вари хищнически загорелись.
Оставшись в одной рубашке, сыщик снова потянулся к стакану, чтобы родить какой-нибудь очередной дежурный тост, но красотка его неожиданно осекла, медленно перекладывая одну ногу на другую, она сказала: -- Олег, мне почему-то кажется, что и рубашка у тебя тоже довольно мокрая, сними, а то заболеешь ведь! Вон можно у камина просушить…
Чуть замешкавшись, Синицын проговорил: -- Ты уверена?
-- Абсолютно! – более чем размеренным тоном ответила Варвара, выпуская дым через слегка приоткрытые губы.
-- Ладно… -- в этот раз слегка нерешительно произнес наш герой и стал расстегивать рубашку.
Оставшись сидеть с голым торсом напротив девчонки, которая весьма откровенно пялилась на него оценивающим взглядом, Олег несколько заволновался, оттого тоже судорожно закурил.
-- О-о-о, да у тебя же кубики на прессе, ничего себе! – воскликнула вдруг ни с того ни с сего Варвара. -- Дай потрогать! А ну!
Затем, потушив окурок, она быстро встала и подошла к Олегу: -- Можно?
-- Хм… Ну потрогай!
Уже через мгновение ее рука коснулась и впрямь довольно фактурного пресса нашего героя, а затем с каким-то нарочитым бесстыдством скользнула к его груди.
-- Ты очень интересный, Олег… -- произнесла Варвара, когда ее рука уже достигла шеи Синицына, в этот момент она наклонилась к нему так, что губы девушки едва касались его щеки.
Кровь, жарко запульсировав, прилила в голову оперативника, лёгкий трепет пробежал по всему телу в ответ на нежные женские прикосновения, а уже в следующую секунду горячее дыхание в виде возбуждающего сопения раздалось над самым ухом Олега!
Утратив всякую способность хоть что-то соображать, он взялся руками за талию Варвары и, с некоторым усилием притянув к себе, посадил ее на колени. Она была совершенно податлива, позволила проснувшейся мужской силе полностью обуздать себя. И он обуздал! Как лев, как трепетный герой, набросился он на свою бесконечно гордую царицу, утопая в кромешном море захлестнувших физических переживаний!
Сомкнувшись в страстных объятиях, они соскользнули с кресла на пол, где Олег с полной решимостью овладеть своею непоколебимой королевой, стал жарко целовать ее шею и плечи, прижав при этом руки Вари к полу. Она не сопротивлялась, она отдавалась полностью, как есть, без остатка, даря и раскрывая всю себя навстречу яркому, безудержно страстному чувству, щедро отворяла она своему новому обладателю невиданные и сладкие тайны прекрасного женского тела!
А Олег упивался ими, как мог, как умел и как хотел, ведь уже довольно долго изнывала плоть по молодой девичьей прелести, нестерпимо взывало потаенное желание удовлетворить его во что бы то ни стало, и оттого еще более ярким явилось их спонтанное соитие, оттого более запоминающимся оно было!
Наслаждение, рокот сердца, искусанные губы, живой сок любви -- все в избытке прорвалось наружу в этом безумном игрище двух рабов божьих, в этом бурном на грани исступления действе, что развернулось прямо здесь, на прохладном полу, в гостиной дома Анатолия Богомаза…
…А в то же самое время ничего не подозревавший Петя Горелик верой и правдой отдавал всего себя во имя служения образованию. Денек выдался тяжёлым, ибо наш герой испытывал жесточайший недосып по причине ночных наблюдений за Розенгаузом и его свитой. Мозг отчаянно сопротивлялся любому умственному напряжению, а тут еще и класс, как назло, попался не самый образцово-показательный. Кое-как вымучив первый урок, Горелик направился в учительскую далеко не в самом благоухающем расположении духа.
На пути ему встретились двое девчонок девятиклассниц, они разговаривали на повышенных тонах, краем уха Петя услышал, что одна требовала от другой, чтобы та отвалила от ее кавалера, иначе ей не поздоровится. Но вторая игнорировала угрозы, первая же стала требовать выйти с ней за школу, «в курилку», где пообещала рассказать доступно за всю правду-матку.
-- А пошли! – воскликнула вдруг в ответ та девчонка, которая, судя по всему, и была причиной конфликта.
Вдвоем они резво направились к выходу, Горелик было задумался на мгновение, но все же счел своим долгом последовать вслед за ними, мало ли что. Он шёл на некотором расстоянии, оттого они его не заметили.
Выйдя на улицу, две девушки-подростка свернули за угол и вскоре оказались во внутреннем дворике, где их никто не мог видеть. Петр не решился сразу показаться им, потому замер возле стены, не зайдя за угол. Две непримиримые соперницы остались вне поля его зрения, но зато их было хорошо слышно.
-- Ну че, Светка, попала ты, ответишь мне сейчас за Егора!
-- Чего это я буду тебе отвечать, он меня любит, ясно!? Меня!
-- Фиг там, он со мной дружит, корова ты, он со мной за руку вчера домой шёл из школы, поняла? А про тебя вообще сказал, что ты ему списать даёшь, вот он с тобой и любезничает, ясно, корова?
-- Сама ты корова, слышь, ты! За словами следи за своими, а то щас волосы все повыдираю!
-- Это ты за своими следи! Короче, только увижу тебя с Егором, пеняй на себя, я тебя предупреждаю, ясно?
-- Что ты меня предупреждаешь, себя предупреди сначала, Олька, ты, я смотрю, вообще борзая, да?
-- Ну борзая и че? Отвали от Егора, ясно?
-- И что ты мне сделаешь, слушай!
-- А щас узнаешь, что я тебе сделаю, а ну иди сюда, ты меня задрала!
-- Отвали!
-- Иди сюда, сучка!
-- Ай! Аааах ты-ы-ы…
-- Вот тебе, вот тебе!
-- Ааааа!
Услышав звуки борьбы, Петя решил, что пора действовать, иначе все могло плохо кончиться. Выйдя из-за угла, он застал, как и ожидал, двух девчонок, вцепившихся друг другу в волосы обеими руками.
-- Так, а ну успокоились, а ну тихо! – попытался издать максимально грозный крик Горелик, на что две воительницы замерли, но руки не отпустили.
-- Ну что вы делаете, вы же девочки… -- проговорил ошеломленный Петр, подходя к ним. – Света, брось ее, что ты делаешь?
-- Ни фига!
-- Брось, я тебе говорю, оно того не стоит! Сдался вам этот Егор!
-- Вы ничего не знаете, он любит меня!
-- Нет, меня!
-- Да вы ему обе не нужны сто лет, как вы не понимаете! Он вас только использует в своих корыстных целях, по нему же видно!
-- Не надо пиZZдеть, Петр Сергеевич, вы ничего не знаете!
- Что? Что ты сказала? – чуть не потерял дар речи наш герой от услышанного. – А ну отпусти ее немедленно!!!
-- Ни фига, она ответит мне за Егора… Ты поняла меня, слышишь, ты поняла меня?!!
Горелику ничего не оставалось, кроме как попытаться растащить двух озлобленных не на шутку соперниц, но хватка была мёртвой, он всячески старался разжать их тиски своими руками, но словно дьявольская спесь овладела двумя обезумившими нимфами, убедили Петю в очередной раз они, что нет на всем белом свете силы, способной противостоять необузданной женской ревности! Или все-таки есть..?
Вдруг откуда не возьмись появилась завуч школы Катерина Павловна, она зашла сюда, в курилку вполне целенаправленно, ибо, как мы знаем, имела грешную привычку баловаться папиросами на переменах.
Едва увидев все происходящее своим профессиональным педагогическим оком, она мгновенно дала оценку ситуации, а посему действовала куда более решительно, чем Горелик. Да и авторитет позволял, конечно.
-- А ну быстро угомонились, курицы! А ну хватит! – буквально набросилась на них завуч и стала истошно лупить по голове да по спине журналом каждую из дерущихся, но и этого ей показалось вдруг мало, незамедлительно в ход пошли неуклюжие пинки под зад, и надо ли говорить, что данный метод воспитания незамедлительно возымел нужные результаты. – Совсем распоясались, а? Ты посмотри на них, а? Устроили тут! И не стыдно вам, да еще при Петре Сергеече! Ишь ты! Ну учудили, я вам дам! Я вам дам, вашу маковку! Я вам покажу…
Петру ничего не оставалось, кроме как тихонько отойти при всем творящемся ужасе в сторонку и лишь наблюдать за показательным процессом, растерянно хлопая глазами.
«Мдааа, этому нас в университете точно не учили!» -- подумал про себя Горелик, подумал, но так никогда и не узнал до конца дней своих, что прямо сейчас, сию же минуту, где-то далеко-далеко перевернулся в гробу Антон Семенович Макаренко…
…Казалось бы, ну что еще могло случиться сегодня за день с нашим героем, начало и правда выдалось нелёгким, только один урок прошёл, а тут такие события, плюс еще этот чёртов недосып.
«Пропади она пропадом эта школа, скорее бы домой!»
Но не тут-то было, на очередной перемене Жанна поймала в коридоре Петра за руку и сказала, что скоро наведается проверка школы из райисполкома, а это значит, что Розенгауз всех на уши поставит, иными словами, намечалось очень серьёзное мероприятие.
-- Сегодня собрание после уроков, ты не слышал? Песочить будет, готовься…
«Только не это!» -- чуть не заплакал про себя Петр.
-- Что, по полной всыплют нам, да?
-- Ага, у него такое регулярно бывает, а щас как раз осеннее обострение! – сказав это, Жанна ущипнула Горелика за задницу, а после как ни в чем не бывало пошла восвояси.
К сожалению, в данном случае игривая учителка совсем не ошиблась. Возле расписания на самом видном месте действительно повесили большое объявление о важном совещании, которое проходить будет в кабинете директора, и явка всего педагогического состава на нем строго обязательна!
«Песочить будет… Песочить будет…» -- нескончаемым эхом буравила мозг Горелика фраза, сказанная Жанкой, словно заклинание повторялась она, словно мантра.
Ровно в два часа дня наш герой, повинуясь строгому указу, вместе с немногочисленными коллегами, несмело проследовал в кабинет Розенгауза. Его самого там еще не было, что, однако, не являлось помехой все равно рассаживаться за параллельно стоящие столы, которые располагались перпендикулярно к директорскому.
И вот все были в сборе, на лице каждого читалась тревога и волнение, то и дело это волнение еще более выдавалось нервным перестуком пальцев по столу, учителя ерзали на стульях и переговаривались еле слышными короткими фразами, у каждого перед собой лежал исписанный листок бумаги—видимо, своеобразный отчёт о проделанной работе. Но чем больше проходило времени, тем все меньше разговаривали учителя, а потом и вовсе умолкли, лишь переглядывались запуганными взглядами, повисла тяжёлая тишина в кабинете, все напрягали до изнеможения слух, с трепетом ожидая, когда же наконец послышатся за дверью «тяжелые шаги командора».
И вот судный час настал, грузно ступая по кабинету, явился он, его сиятельство Александр Мойшевич Розенгауз! Едва он возник на пороге, как все вскочили по стойке смирно и простояли так, пока директор не прошёл к своему столу и не сказал как всегда своим фирменным низким голосом: «Прошу садиться, коллеги».
Все сели, и Петру показалось на миг, что он слышит даже, как урчит у кого-то в желудке, такая тишина образовалась в это мгновение.
-- Ну-с, -- медленно произнёс затем начальник, взглянув исподлобья на сидящих тише воды ниже травы учителей. – Повестка дня объявлена, надеюсь, совершенно доходчиво, к нам едет ревизия с проверкой на следующей неделе. И я хочу знать, дорогие мои, насколько мы готовы к ней! И у меня конечно же только один резонный вопрос -- коллеги, а вообще… готовы ли мы к ней? М? -- далее тон Розенгауза стал с низкого баса постепенно повышаться до более высоких нот, что надрывно низвергали прокуренные связки: -- Или, может быть, все будет как в прошлый раз, когда у нас не сошлись показатели по успеваемости? Когда вместо заявленных 3,7 средних балла мы получили отчего-то всего 3,2? А количество участников олимпиад снизилось вдвое по сравнению с прошлым годом, м? Нет, ну вы мне скажите, может, я чего-то не знаю! Жанна Геннадьевна?
Услышав свое имя, Жанка подскочила со стула как ужаленная и застыла в позе поруганного первоклашки.
Розенгауз, вцепившись до онемения крепкими пальцами в стол, продолжал: -- Я вас слушаю, скажите, почему наши дети так плохо стали усваивать математику, что средний балл по предмету скатился до такого позорного уровня, м? Они что, может быть, разучились считать или, может, их вообще этому не научили в младшей школе? Анфиса Филлиповна! Вам об этом что-нибудь известно?
И еще одна учительница встала по стойке смирно, понуро опустив голову.
-- Нет, ну вот мне скажите, черт меня побери! – еще больше повысил голос Розенгауз. – Кто мне за все это ответит, а? Ну вот кто??? Или, может, наши дети глупее, чем в других школах, м? А может быть, это мы их с вами настолько плохо учим, что нам всем пора увольняться нахрен и пусть другие теперь этим занимаются, нет? Кто поумнее, кто поспособнее, да? И тогда перед проверкой в понедельник краснеть уже точно не придется! А ведь кто за всех будет краснеть перед проверкой, кто? Может быть вы, многоуважаемая Антонина Федоровна? Или вы... несравненная Анжела Прокопьевна? Ну вот кто, скажите мне на милость??? А с дисциплиной что у нас творится? Почему завуч по воспитательной работе мне только потом докладывает об истинной ситуации в семье Гаврюхина, что мать, оказывается, распустила сыночка, причём распустила до такой степени, что тот умудрился полшколы слабительным накормить? Это где такое возможно вообще, это где такое видано, вашу мать?? – грозно продолжал Розенгауз, все более возбуждаясь и краснея, словно рак. – Я не потерплю произвола, вы же знаете! Мне кровь из носу нужны показатели, и вы мне кровь из носу их добудете! И как хотите делайте, но чтоб было! Так! Все классные руководители, все отчёты мне на контроль, чтоб завтра же все журналы были приведены в порядок, Катерина Павловна, вы лично за все отвечаете! Провести воспитательные беседы со всеми трудными учениками, посмотреть старшую школу, посмотреть младшую школу, если есть недочёты по дисциплине—пресечь, если есть проблемы с родителями – вызвать в школу, провести разъясняющие мероприятия! Проверить заполняемость дневников, проверить ведение тетрадей, проверить состояние учебников и вообще их наличие! Так! Где он? Михаил Никифорович, а что мне жаловались, что у вас молотков не хватает на уроках, это как так?
-- Ну да, не хватает маненько...
-- Так найдите! – заорал буквально Розенгауз и стукнул со всей силы по столу. – Тоже мне проблема, молотки! Пусть с дома принесут, у каждого есть! И не делайте мне больше из мухи слона! Так, а где наш физрук Глеб Семенович, что-то я его не вижу! Опять загулял? Уволю к чертовой матери! Совсем распустился, паршивец чертов!
И еще долгое время не унимался Розенгауз, жуткое впечатление производя на Петра, от его крика невольно голова вжималась в плечи, с таким жаром, с таким негодованием он распинался, словно каждому микробу, каждой молекуле в этом кабинете хотел дать понять лично, кто здесь истинный начальник и кто здесь настоящий бог и судья!
Никто не смел издать и звука, щенячьими, преданными глазами смотрели на своего грозного предводителя учителя зачепиловской школы, не смея ни то что бы возразить, но дышать даже, пока он изливался в своих пламенно-обличающих речах. И никого не обошёл он своим вниманием, по очереди поднимал он всех подряд учителей, в том числе и Петру досталось, Розенгауз упрекнул его в том, что дети не читают совершенно литературы, которую им задают, а некоторые искренне удивляются на вопрос «кто такой Лев Толстой?»; также упрекнул директор в знании орфографии и пунктуации, а точнее в их совершенном незнании, что есть ученики, пишущие в 10 классе слово «молоко» с тремя ошибками. В общем, всем всыпал по первое число начальник, всех укорил в недостаточном профессионализме! Да так это все было эмоционально сильно и крепко сказано, что даже, казалось, висящий над головой директора портрет с Ельциным тоже виновато потупил взор!
Наконец, достигнув апогея, накал градуса пошел на спад, последней фразой Розенгауза была уже куда более располагающая: -- Короче, надо работать… Давайте… Милые мои! Давайте! В темпе вальса! Работайте, и, видит бог, отмажемся, слышите? Отмажемся, я вам говорю, если вы только будете работать как надо!
Да, не кислую такую взбучку закатил всем Розенгауз, но зато в полной мере дал понять он, и прежде всего Петру, что за человек противостоял ему с Синицыным, какого рода-племени был этот персонаж, насколько крепким орешком он являлся. Аж мурашки по телу пробежали у Горелика, когда слушал он речь директора, насколько тот был грозен и убедителен, суров и, наконец, насколько он был страшен в гневе.
Словно выжатый лимон, покидал стены школы Петя в этот раз, оттого, лишь, дойдя на ватных ногах до дома, первым делом плюхнулся на диван. Ну наконец-то можно перевести дух после столь сумасшедшего дня, ведь чертовски он получился трудозатратным, да таким, что долгое время у нашего героя сил не было даже пошевелиться! По итогу Петя в том виде, как пришел -- в одежде и не разуваясь – отправился прямиком в царство Морфея, и все это продлилось до тех пор, пока его не разбудил Синицын, вернувшийся, как он впоследствии сказал, с работы.
Конечно, Олегу не терпелось в самых ярких красках описать случившееся с ним приключение, на что Горелику с прискорбием пришлось признать всю банальность и обыденность событий, с ним произошедших за сегодня. Он, конечно, был немало удивлён подробно изложенному товарищем повествованию, ничего не утаил Синицын, все рассказал: и про погоню за Коклюшкиным, и про исчезновение Богомаза, поведал он и про Варю, о том, что имел честь познакомиться с нею, пытаясь найти ее дядю, когда вернулся обратно после неудачного преследования Коклюшкина. Но стоит ли говорить, что, естественно, о близком во всех смыслах контакте с девушкой Синицын не обмолвился со своим другом, оставил он в тайне этот преинтереснейший факт. Горелик же слушал приятеля не без огромного удивления, трудно поверить было в то, что произошедшее сегодня в Ватрушкино являлось чистейшей правдой! Но что делать дальше? Где искать Коклюшкина и Богомаза? Как быть дальше с Розенгаузом? Вывод напрашивался сам собою — продолжать наблюдения, возможно, в скором времени вся шайка-лейка снова соберётся и тогда ее можно будет прихлопнуть одним разом!
По поводу наблюдений Синицын был настроен решительно, но он дал понять, что есть еще одна у него годная задумка, которая, если выгорит, то поможет в один заход раскрыть замысел банды Розенгауза! Ведь нужен еще и веский повод их задерживать, ну то есть брать-то нужно было с поличным, а если преступления совершаются не на территории Ватрушкино, то нужно еще ведь придумать, как попасть в то место, где происходят преступные деяния, а как это сделать? Одного того, что они просто собираются у Розенгауза дома и что-то там замышляют-обсуждают недостаточно для их ареста! Петя попытался расспросить своего товарища, что же за коварный план тот вынашивает, но Синицын доходчиво объяснил, что ещё не время.
Живо обсудив текущую ситуацию, друзья пришли к выводу, что они сильно проголодались, оттого решено было сходить в магазин за свежим провиантом. Стоит ли говорить, что встретила их уже до боли знакомая и подозрительная тётя Лена Копейкина. Она, правда, не стала на сей раз удивлять своих гостей незаурядными фокусами, видимо, оттого, что ее смущал некоторый наплыв покупателей в этот вечерний час.
Жмени хоть и не подавали виду, но были, конечно, безгранично рады, что их постояльцы собственноручно оплачивают их пропитание, сие обстоятельство оказалось весьма удобным и выгодным для всех, оттого вопрос об этом больше не поднимался. Тамара каждый раз писала список продуктов, а парни добросовестно покупали все, что в нем было обозначено. Готовила она, как известно, ну очень вкусно, чем подкупала немало наших героев, да и в принципе являлась женщиной спокойной, без видимых недостатков. Невооружённым взглядом было заметно, что она души не чает в Соне, с мужем женщина тоже держала себя всегда довольно сдержанно и обходительно, ни разу не слышали наши герои, чтобы кто-то из супругов хоть раз повысил друг на друга голос, ну просто образцовая семья, не иначе!
В который раз аппетитно отужинав, парни отправились к себе спать. День закончился благополучно, и даже Соня, смотрящая на Горелика весь вечер волком, не смогла испортить его завершение. Девчонка изо всех сил старалась сохранять непринуждённость в общении, вела себя как ни в чем не бывало, впрочем как и всегда, хотя ее тактику Петя, конечно же, давно раскусил, оттого чувство тревожности его преследовало постоянно, ибо неизвестно, в какой момент стрельнет опять в голову Соньке, извечной страдалице по неразделенной любви…
…Петр шёл легкой, едва слышной поступью, мягкая, чуть пожелтевшая трава щекотала его босые ноги. Он оглянулся вокруг – да, это был яблоневый сад, укутанный в осеннюю дымку, еще светило вечернее ласковое солнце, пробивающееся сквозь густые ветки, на которых висели спелые наливные яблоки. Бабье лето явно господствовало в природе, было абсолютно нехолодно, абсолютно умиротворенно. Петр продолжил свой путь, осторожно огибая в изобилии растущие кроны деревьев, он шёл довольно уверенно, словно чётко знал и видел какую-то цель перед собою. Никогда еще она не была так ясна и так осязаема, как теперь, оттого Петр усилил шаг, чтобы быстрее к ней приблизиться, чтобы скорее оказаться рядом с той, кого предопределила ему сама судьба…
И вдруг послышался голос… Сначала он был едва уловим, невозможно было разобрать, что же шептал он на самое ухо, но чем быстрее шёл Горелик, тем отчётливее смог расслышать этот знакомый ему тембр…
«Не веди-и-и-ись…»
-- Что? Мама, что? Я плохо слышу! — воскликнул Петя и заметил, как он уже бежит по саду. Бежит, и оттого ветер в ушах мешает ему различить досконально смысл всех фраз, что раздавались в его голове.
-- Не веди-и-и-и-ись! – уже гораздо громче послышался голос матери.
-- Мама! Мама! Я не понимаю, что ты мне говоришь! Мама! – кричал на полном ходу взволнованный Петр.
-- Не веди-и-и-ись!
И вдруг Петр замер, а голос резко исчез. Горелик остановился в ту же секунду, едва увидел девушку, она стояла к нему спиной всего в каких-нибудь десяти метрах. На ней было лёгкое, прозрачное платье, такое тонкое, что сквозь него полностью просвечивался каждый изгиб тела бесподобной распутницы.
-- Варя? – лишь сорвалось с губ сладкое созвучие до боли знакомых букв. – Варенька…
Безропотно повторяя имя своей королевы, Петр медленно направился к ней, а она по-прежнему стояла к нему спиной, не оборачиваясь. Парень подходил неспеша к предмету своего обожания, ощущая, как сердце начинает быстрее работать, разгоняя по организму густую кровь, сплошь сотканную из флюидов страсти. Все ближе и ближе подходил наш изморенный чувствами герой, все ближе и ближе!
-- Варенька… -- снова прошептал он, достигнув обольстительницы, а затем, робко положив ей руку на плечо, сделал движение, чтобы она повернулась.
И она поддалась его воле, девушка медленно стала поворачивать голову в его сторону, затем и все тело последовало вслед за ней. Да! Это была она! Такой, какой он ее запомнил, заманчивая, притягательная, с раскосыми зелёными глазами, с сочными, сладко манящими губами, за которыми хотелось броситься на край света!
-- Петя! – ласково сказала она и заулыбалась, а затем взяла руками его в области висков и стала притягивать к своему лицу. Обомлелый, оторопелый, наш герой замер, не в силах сделать ни малейшего движения, не в силах противостоять этому всеобъемлющему величию женской власти.
И вдруг, когда она уже была совсем близко к нему, когда ее алые губы уже практически соприкоснулись с его непрестанно шепчущими заветное имя устами, Горелик заметил, как глаза Варвары внезапно стали неестественно красными, он отпрянул в страхе уже в тот момент, когда доселе прекрасная девушка начала превращаться в некое демоническое существо, напоминающее черта в женском обличии: в одно мгновение на голове у неё выросли рога, а на руках появились длинные когти, формы ее тела стали, однако, еще более привлекательными, грудь вздыбилась, а сзади отрасли перепончатые крылья, словно у летучей мыши!
-- Ну что же ты стоишь, Петя!!! -- каким-то загробным, потусторонним голосом произнесла она в ту же секунду, а затем, оскалившись в неприятной отталкивающей улыбке, стала манить когтистым пальцем нашего до смерти перепуганного Петечку!
-- Варя! – прокричал он и чуть не свалился с раскладушки…
Всю эту неделю наши герои старательно пытались выследить хоть какие-то признаки преступной активности в районе дома Розенгауза, были подключены несколько милиционеров из Мармызона, была устроена самая настоящая круглосуточная засада, но ровным счётом ничего интересного не происходило. Директор вел самый что ни на есть заурядный образ жизни, ездил на работу и с работы как обычно, причём будто бы издевался, делал это всегда в одно и то же время. Естественно, никто к нему больше не приезжал, да и вообще, словно он намеренно оградился от всякого рода гостей и людского общения. Дерево, растущее рядом с его домом, уже стало практически родным для целой плеяды мармызонских оперативников, облюбовал его и сам Синицын, часто дежурил он по ночам, но не до утра, часов до двенадцати, едва убеждался, что хозяин дома лег спать. И длилось сие затянувшееся в рутину действо до самой субботы, пока на голову Петра с Синицыным не свалилась свадьба, которая нет-нет да и внесла некоторые коррективы в устоявшееся течение жизни наших героев!
Новость о свадьбе Эдуарда Горецкого, сына местного директора колхоза, как гром среди ясного неба обрушилась на двух молодых людей из уст Валерыча. Он с утра со всем свойственным ему добродушием оповестил их об этом прелюбопытнейшем событии, поставив друзей перед фактом, что они тоже приглашены.
-- Вся деревня гулять будет, едрен-батон! Так что собирайтесь! -- весело добавил ко всему вышесказанному Жмень.
Данное заявление, конечно, было весьма неожиданным, но в принципе что еще делать в этот погожий субботний денек, оттого Петр с Синицыным даже и не стали сопротивляться.
Бракосочетание Эдуарда, рыжеволосого упитанного парня, с его новоявленной и довольно миниатюрной женой Ритой проходило уже с самого утра в мармызонском загсе, после чего свадебный кортеж двинулся к зачепиловскому клубу, где и была намечена основная часть гуляний.
Наши герои пожаловали к клубу к трем часам дня, когда все многочисленные гости уже толпились у входа, ожидая начала многообещающего банкета.
Надо ли говорить, что учителя тоже стояли среди прочих гостей, а Валерыч принимал самое непосредственное участие в процессе, являясь личным водителем для жениха и невесты.
Едва скудно украшенная жменевская Волга подкатила к самому входу клуба и из нее вышли распаренные от уже принятого алкоголя виновники торжества, как все тут же оживились, толпа стала хлопать и скандировать столетиями заезженную фразу “Счастья молодым!” А из стен клуба в то же мгновение появилась тамада, держа в руках, как и подобает, хлеб да соль. Ну кто же еще мог выступить в такой ответственной роли, как не Елена Копейкина! Именно она встречала вновь прибывших жениха и невесту, широко улыбаясь своим огромным ртом.
Пройдя все необходимые ритуалы, молодые наконец двинулись в клуб, дав команду и всем остальным тоже следовать за ними. Наши герои протиснулись в узкие двери одними из последних.
Что сказать, столы были накрыты достаточно умеренно, но тем не менее, основные атрибуты на них виднелись вполне заметно. Коньяком, конечно, особо никто не баловал, но зато водка и самогон присутствовали в изобилии, да и как могло быть иначе!
Далее все происходило по вполне заурядному сценарию, люди расселись по своим местам, в стороне, на сцене, царственно расположились за главным столом вечера жених и невеста, ну а после началось основное действо! Все как и подобает -- с конкурсами, тостами, шутками да прибаутками, Копейкина, надо сказать, все проделывала на высшем уровне, умела и пошутить и подзадорить, в общем никто не скучал. Особенно весело стало, когда она принялась демонстрировать гостям свои сверхчеловеческие способности -- жонглировала она на этот раз ничем иным, как бутылками водки! Всем это очень нравилось, на лицах людей проступали довольные, счастливые улыбки, которые становились все шире и шире по мере того, как алкоголь проникал все глубже в кровь, а после растекался по натруженным венам, даря многообещающую эйфорию для души и тела!
Наши герои, восседали на своих местах рядом со Жменями, в который раз удивляясь проворству и ловкости новоиспеченной тамады, что учинила свой перформанс пред разморенными гостями. А потом вдруг в свете софитов блеснула и Жанка! Большим открытием для Пети стали ее вокальные данные, никогда еще ему не доводилось слышать песни Татьяны Булановой в такой интерпретации, Жанна полностью вошла в образ эстрадной поп-дивы, ее было не остановить, на песне “Ясный мой свет” она сорвала просто шквал аплодисментов, а в конце залезла на стол и чуть было не встала на шпагат на последнем куплете! Что сказать, это было поистине незабываемо!
И не знала публика еще более изысканных зрелищ, чем те, которыми потчевали гостей две умопомрачительные женщинки. Надо ли говорить, что их выступления сопровождала фонограмма, а вот живой концерт закатил на потеху людям уже другой персонаж -- гармонист Витька Баклажанов, весьма умело раздувал он меха под “Катюшу” и “Калинку-малинку”, никто не мог остаться равнодушным к столь душевно исполненным произведениям, ну а после народу уже совсем не сиделось на своих стульях, и он пустился в пляс под очередной “хит” от веселого паренька.
Началась самая энергичная часть торжества - танцы, нашим героям в этот момент стало отчего-то скучно, и они хотели даже уйти, чувствуя себя здесь все же чужими, особенно когда натыкались на очень недобрые взгляды захмелевших местных мужиков. Ощущение, что надо смываться становилось все более явственным по мере того, как неумолимо накатывала волна всеобщего алкогольного угара.
Олег с Гореликом попытались осторожно выскользнуть из-за своего стола и покинуть клуб, как вдруг путь им преградили двое изрядно подвыпивших парней.
-- Куда собрались, касатики? -- беззубо ухмыльнулся один из недоброжелателей. -- Папа еще не разрешил никому уходить!
-- Слышь, а ты здесь кто такой? Может, ты и есть папа? -- злобно отчеканил на это Синицын и попытался пройти, но ему пришлось задеть плечом бессовестного хулигана. Второй же в этот момент толкнул Петра в грудь.
Олег кинулся заступиться за товарища, но получил неожиданно левым крюком в ухо, удар, надо сказать, был поставлен у нападавшего как надо -- Синицына отбросило к стенке, и он на мгновение обмяк.
В этот самый момент начало драки увидело еще несколько парней, которые, почуяв запах крови, спешно ринулись к виновникам заварушки, а далее без всякого предупреждения начали их колошматить руками, но дело усугублялось тем, что им по сути все равно кого было бить, один из вновь напавших бросился также и на Петра, заехав ему со всего размаху в нос, Горелик отшатнулся, закрыв лицо руками, но на его счастье еще один молодец-удалец влепил Петиному обидчику на сей раз в челюсть.
Синицын, зверея на глазах, двинулся в следующее мгновение в самую гущу потасовки, которая стремительно увеличивалась в размерах. Участников драки в считанные секунды стало в несколько раз больше, началась самая настоящая куча-мала, в которую влилось практически все “мужское население” клуба, включая даже вроде бы и самого жениха, женская половина же лишь испуганно забилась по углам!
-- Так его! Так его! -- орали только самые смелые барышни, но далее события стали развиваться по совсем другому сценарию.
-- Так, тихо, братва! -- послышался вдруг знакомый хрип Дондурея, который, конечно же, присутствовал на данном мероприятии тоже. -- Хорош, братва, кончай, давай по чесноку! Слышь, хорош! Алё!
Его голос произвел, тем не менее, неимоверный отрезвляющий эффект на дерущихся, на миг отвратительная по своему содержанию свистопляска прекратилась, и все замерли.
-- Давай по чесноку... Лимон, Серый! Стенка на стенку давай! Чтоб по уму было!
-- Стенка на стенку хочешь? -- отозвался вдруг один из зачинщиков потасовки.
-- Да!
-- Хорошо, будь по-твоему! Так, пацаны... Пошли на улицу...
И каким бы это не казалось удивительным и странным, но вся, буквально секунду назад дерущаяся толпа, словно по мановению волшебной палочки, действительно прекратила бой, все как заколдованные стали по очереди выходить на улицу через узкие двери клуба, и ничего, кроме удивления не возникло на лицах наших героев. Петя, вытирая разбитый нос, стал провожать глазами молча выходящих растрепанных мужчин, причем среди них были как молодые, так и не очень -- видимо, нынешние обычаи хорошенько помахаться на свадьбе совершенно не учитывали возраст участников. Откуда было Горелику знать, что все присутствовавшие воспринимали это не иначе, как забаву, как обязательный атрибут свадьбы, без которого, видимо, нельзя было обойтись! А тут еще Петр почувствовал, как чья-то рука грубо подтолкнула его к дверям, чтобы он тоже выходил вместе со всеми.
-- Это что.. Это что же... Это мы сейчас дальше драться будем? -- чуть шевеля губами, произнес Петр, обращаясь к Синицыну, когда их стали выталкивать под общим напором на улицу.
-- Конечно, Петя, а ты что думал! -- озорно отозвался Олег. -- Это же свадьба, так и должно быть!
-- Щас помахаемся, не дрейфь, едрен-батон! -- исполненный дикого азарта вторил сыщику Борис Жмень...
>>>> Восьмая глава: http://proza.ru/2020/08/08/1901