У Бескрайнова была бабушка по линии матери, Раиса Никифоровна. Ей было чуть более семидесяти лет, и жила она, как уже знает читатель, в небольшом городе Зареченске — районном центре N-й губернии.
Судьба Раисы Никифоровны необычна и интересна. Дед ее — офицер царской армии, всю Первую мировую провое-вавший на фронте и не получивший ни единой царапины, погиб в восемнадцатом на улице во время облавы. Жена же его, бабушка Раисы Никифоровны, происходившая из семьи уездного врача, никогда не выезжала из родного городка и всю свою жизнь проработала учительницей в средней шко-ле. У деда был брат, заменивший Раисе Никифоровне в дет-стве дедушку, преподававший в губернском университете и дослужившийся там до должности профессора, заведующего кафедрой русской литературы. В тридцать первом его арестовали из-за лишней пары новых ботинок в прихожей — было тогда такое поветрие,— после чего он сгинул безвозвратно. Конечно, не из-за ботинок,— наверное, уже в тюрьме ему, несдержанному на язык, «пришили» более серьезную статью со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь репрессивный аппарат был создан теми, кто хотел изрядно проредить народ, чтобы некому было выдвигаться на выборах…
Что и говорить, тяжелая жизнь выпала на долю матери Раисы Никифоровны. Родилась Мария Николаевна в много-обещающий 1910 год. Но затем первая мировая и воспосле-довавшая революция, террор, гражданская война, разруха и потом, после некоторого затишья, время горячечной борьбы за власть, наветов, доносов и арестов пришлись как раз на все ее детские, подростковые и молодые годы, на учебу в областном пединституте, не принеся с собой ни покоя, ни счастья. Вышла замуж она только в двадцать семь за инже-нера одного из заводов в таком же районном городке той же области. В «черноворонковом» тридцать восьмом родила Раечку, единственную свою дочку. Затем снова война и сно-ва страх… Работала она с начала тридцатых в редакции заводской газеты, вначале просто журналистом, а с сорок первого, когда редактор ушел на фронт, редактором. Умерла Мария Николаевна в марте пятьдесят шестого, переломно-перестроечного года, всего на сорок шестом году жизни — не выдержало сердечко всех треволнений и пертурбаций.
Отец Раисы Никифоровны был 1906-го года рождения из рабочих. Мальчишкой прибился к Красной Армии. После гражданской трудился токарем, учился на рабфаке, в инсти-туте. Так и проработал на том же родном заводе, что и Ма-рия, жена его, всю жизнь, с перерывом на войны тридцать девятого — сорок пятого годов, дослужившись в пятьдесят седьмом до директора. А умер Федор Петрович в восемьде-сят седьмом, на восемьдесят первом году жизни от инсульта, может быть, из-за тогдашнего крушения всего и вся.
Муж Раисы Никифоровны, Геннадий Константинович, был партработником в Зареченске (куда она и вышла за-муж), из новых, шестьдесят пятых — шестьдесят седьмых годов выпечки, но крепкий и характером, и физически из семьи рыбаков архангельского Поморья. Его унес очередной инфаркт в год дефолта.
Мать Бескрайнова, Лариса, окончив среднюю школу и музыкальное училище, поехала в Москву учиться музыке дальше. А через год сообщила родителям о своем решении выйти замуж. Ее избранником был молодой перспективный начинающий журналист одной из центральных газет. Роди-тели, естественно возражать не стали, а если бы и стали, то, что это могло изменить, ведь характер у Ларисы был такой же, как и у отца — крепкий. Поэтому, скрепя сердце, как на чужбину, отдали ее в столичную жизнь.
Худо ли бедно ли двадцать пять лет прожили родители Бескрайнова вместе, и надо же было такому случиться, в год серебряной свадьбы, они, прервав странную закономерность преждевременных смертей членов семьи — через поколение — то мужского, то женского пола, оба разбились насмерть, когда ехали на своей машине на отдых в Крым.
Вот и вся краткая и довольно трагичная — под стать времени — история этой семьи. Так и осталась Раиса Никифоровна на свете с единственным внуком. Однако и его-то редко теперь приходилось ей видеть.
Раиса Никифоровна была высокой, статной, но не пол-ной, с ясным, спокойным и достаточно строгим выражением глаз. Короткой стрижки, совершенно седые волосы окайм-ляли ее лицо, практически лишенное морщин. Чуть заметные маленькие усики на верхней губе подчеркивали ее му-жественный характер. В молодости она была стройной, кра-сивой и подвижной девушкой, и что-то от этого, говорят, сохранилось у нее до сих пор.
Когда не было работы по дому, она садилась в свое лю-бимое под белым покрывалом кресло и уходила в себя. О чем думала в это время, никто не знал, но, судя по поднятой голове и опущенному взору, по спокойному и благородному выражению лица, по свету, исходящему от нее, мысли ее были чисты и светлы, высоки и глубоки. Все старались не беспокоить ее в эти часы, чувствуя, что внутри происходит сейчас что-то очень важное.
Бабушка большую часть своей жизни проработала руко-водителем крупной организации и поэтому, по необходимо-сти, была партийной, но говорить об этом не любила. Она была достаточно строга, но и снисходительна, и это пре-красно сочеталось в ней. Поэтому ее и боялись, и любили, и никто не мог бы сказать, что он больше испытывал по отно-шению к ней. Но что Раису Никифоровну уважали все, кто с ней соприкасался, в этом не было никаких сомнений.
Часто она, когда еще работала, пользуясь авторитетом у начальства, вступалась за незаслуженно обиженных, несправедливо наказанных и нуждающихся людей. Начальству это не очень нравилось, однако поскольку Раиса Никифоровна была незаменимым работником, да и начальству помогала, чем могла, ей частенько шли навстречу.
Когда же она уходила на пенсию, провожать пришли да-же те, кто уже давно не работал в организации, и те, кто хо-рошо знал ее в городе. В зале не было свободных мест, и многие стояли. Таким уважением она пользовалась в народе.
На пенсии у нее, конечно, не было крупных дел, но весь день был наполнен заботами. Закончив работу по хозяйству, она планировала ее на другой день, только после этого читала, гуляла по саду, шла в гости или просто сидела у окна,
выходившего на реку, не уставая любоваться пейзажем, ни разу еще не повторившемся до мелочей во всем своем кра-сочном многообразии в течение всей ее жизни.
Раиса Никифоровна была человеком, удивлявшим других своей одновременно простотой и неоднозначностью, силой духа и отсутствием заносчивости, умом, но не гордым, а сдержанным, и полным непоказной любви сердцем.
Несмотря на это и на уважение к ней, истинно близких друзей у нее было мало. Такое часто бывает с человеком, много отдающим себя другим. А на прочих женщин она не походила — в «чужой огород» не заглядывала, «шпилек» подпускать не любила, поэтому знакомств по-соседски не водила. Некоторые пытались, как часто бывает в отношении людей чистых, очернить ее. Но она не отвечала на это, хра-нила спокойствие и достоинство. И постепенно все клевет-ническое рассасывалось и следа не оставалось.
Среди немногих же близких был Степан Алексеевич Бобров, давний собеседник ее и друг, руководитель строи-тельной организации с большим опытом работы в своей об-ласти и глубоко верующий православный человек.
… Бескрайнов нагрянул в гости не предупредив. Первую минуту они с бабушкой помолчали, испытывая неловкое чувство, охватывающее давно не общавшихся людей.
Был уже довольно поздний вечер, но на ужин по поводу приезда внука были приглашены соседи с дочерями. Иван почувствовал себя очень хорошо, будто возвратился издале-ка в родную семью, в которой, вспомнил он, две девочки всегда наполняли дом вечным весельем и смехом. Однако девочки эти заметно повзрослели и похорошели.
Стол мигом покрылся разносолами и другими вкусными вещами, о которых Иван частенько вспоминал в своей мос-ковской жизни. Он проголодался и энергично и молча ел все, что стояло на столе, в то время как все наперебой говорили, вспоминая его последний приезд и свои впечатления о том времени. Девушки при этом задорно смеялись и пытались немного поддеть его, вызывая на откровение.
Но Иван, видимо, очень устал, то и дело принимался дремать, и бабушка, погрозив пальцем шалуньям, увела его спать. Почти не раздеваясь и не разбирая постели, он прилег на кровать и тут же заснул. Сон был тяжелым, с какими-то
путаными сновидениями, но проспал Иван долго.
После завтрака Раиса Никифоровна повела Бескрайнова показывать сад и огород. Здесь ее как подменили. Она стала оживленно и даже радостно рассказывать про все это садо-во-огородное тонкое и долгое дело: что они сажают да как ухаживают, чтобы все выросло, чтобы урожай был хоро-шим; какие фрукты, ягоды и овощи бывают, если за ними правильно ходить, и что это все нужно делать постоянно и последовательно, а иначе… Но тут она замолчала на полу-слове, заметив, что ему все это не интересно. Иван смотрел по сторонам, следил за птицами, бабочками и стрекозами, разглядывал и нюхал цветы, запрокинув голову, окунался в бескрайнее голубое небо.
Бабушка мысленно махнула рукой и пошла по своим де-лам, оставив внука наедине с тем, что его интересовало. А он, опьяненный чистым воздухом и красотой, спустился по тропинке к реке.
Река в этом месте с прозрачно-зеленоватой водой широко и неторопливо текла среди заросших деревьями берегов. Иван загляделся на ее спокойное течение и окунулся в воспоминания. Вспомнилось ему, как он с отцом и матерью, когда они еще были живы, впервые стоял здесь, на этом берегу. Так получилось, что, когда у родителей совпали отпуска, они единогласно решили ехать в Зареченск. Это было последнее лето перед их гибелью…
От печальных воспоминаний Ивана отвлек шум мотор-ной лодки. За ней шлейфом шла пенистая дорожка, и волны стали накатывать на берег. Иван разделся и с разбега бро-сился в воду. Зажмурился, перед внутренним взором быстро пробежали черные и серые полосы. Прохладная изумрудная нега приняла его в свои объятия, смывая усталость, печаль, он почувствовал, как в него входит сила, энергия и спокой-ствие. Он плавал, пока хватило сил, радуясь всему окружа-ющему. Выходить на берег не хотелось, казалось, так бы и остался в воде, но она была не достаточно теплой, и он с сожалением вышел на берег.
«Эх, и зачем этот технический прогресс с его механиче-скими городами-мегаполисами, заводами и машинами? — подумал он.— Жить бы среди этой красы и больше ничего не нужно…»
Иван еще постоял, любуясь противоположным берегом, где вдали лес, поднимаясь по склону холма, менял свою окраску с зеленой и до светло-синей на самом верху. Ему было спокойно и хорошо, так бы и стоять, ни о чем не думая, просто любуясь.
…За обедом Бескрайнов казался задумчивым, хотя ника-ких мыслей в голове у него не было, уж он это точно знал.
«О чем он все думает?» — спрашивала себя Раиса Ники-форовна.
И вдруг Иван начал рассказывать ей о своих музыкаль-ных и поэтических опытах, о плане написать роман. Встал, убежал в комнату и вернулся с тетрадками заметок и альбо-мами карандашных набросков, стал читать стихи и отрывки из будущего романа. Потом принес гитару и стал наигры-вать мелодии, поглядывая на бабушку.
— Ванюша, ты бы лучше девицам соседским сыграл, да почитал,— сказала она, втайне мечтая, чтобы ему понрави-лась Анастасия, хотя она знала, что та симпатизирует дру-гому человеку.
— А тебе не нравится, бабушка?
— Ну, почему, нравится… А чем ты в Москве занима-ешься, так и не рассказал ведь?
— В Москве?.. — немного смутился Иван. — Да вот этим и занимаюсь…
— Только этим?! Ну, не дело это… Что и работы никакой серьезной нет у тебя?
— А это, что, несерьезно?!
— Ты что, и вправду, нигде не работаешь?
— Нет. По-прежнему сдаю квартиры, и на это живу. Хо-чу писать, сочинять, стать фотохудожником!
— А сколько тебе лет, Иван? — и, не дожидаясь ответа, спросила: — Что ты уже написал, сочинил, что сделал кон-кретного?
— Пока еще ничего серьезного, но вот скоро…
— Блажь все это! — решительно сказала бабушка и поднялась.— Если ты за двенадцать — пятнадцать лет ничего не сочинил, то все это — блажь и прикрытие для безделья!
— Бабушка, ты ничего не понимаешь в этом! Это — творчество. Ведь не все можно выразить словами. Сказанное — это не совсем то, что внутри. Отсюда и непонимание.
— Я думала, ты серьезным человеком стал,— прервала его Раиса Никифоровна.— А ты…
И, не договорив, вышла, оставив его одного.
… Несколько дней они с бабушкой старались насколько можно избегать друг друга. Раиса Никифоровна была недо-вольна его образом жизни, но не хотела обидеть редко появ-ляющегося внука. А Иван, не желая никаких объяснений, убегал на берег реки и любовался окружающим пейзажем. Да вот незадача, он с каждым днем восхищал его все меньше и меньше. И, наконец, ему стало просто скучно…
© Шафран Яков Наумович, 2020