Он был старше неё,
Она была хороша,
В её маленьком теле гостила душа…
. Он любил её,
Она любила летать по ночам.
(А.Макаревич)
— Почему моя маленькая девочка все еще сидит за ноутбуком? Маленькой девочке пора в кроватку и баиньки.
— Кирилл! Я тебя тысячу раз просила не называть меня маленькой девочкой. И не обращаться ко мне в третьем лице.
— Хорошо, моя маленькая дево… э… хорошо, Лика! Но тебе и вправду пора в кровать. Лично я, так уже с ног валюсь.
— Иди, ложись. Я не хочу.
Я свернула в ноуте все окна, прикрыла крышку и отставила его на кухонный стол. Не люблю, когда он подглядывает, что у меня там. Хорошо, что у меня теперь свой компьютер. У Кирилла в его в кабинете — большой, стационарный. Вдвоем было пользоваться неудобно, я долго клянчила купить мне ноутбук. Ради этого даже пришлось целых два месяца прикидываться ласковой женушкой и «послушной девочкой».
— Что ты собираешься делать? — Кирилл попытался заглянуть мне в глаза.
— Сегодня ясная ночь. Дождусь, когда взойдет луна. Я хочу немного полетать.
— Вздор! Моя маленькая девочка опять гово… Прости… Лика, ты говоришь глупости. Человек неспособен к левитации.
— Я могу.
— Не верю!
— Твое право. А я могу.
— Хватит нести ерунду, пошли спать, — немного помолчав, он сменил тон на более ласковый. — Моя милая девочка очень давно не ублажала своего мУжика.
— Потом. Через неделю. Когда наступит новолунье.
— Когда наступит новолунье, у тебя начнутся месячные, — от волнения или от злости он обратился ко мне во втором лице. — Потом снова взойдет луна, и опять будут эти бредни про ночные полеты!
— Кирилл, иди спать. Я еще немного поработаю до восхода луны.
— Поработает она! — Кирилл повысил голос. — Будет снова писать глупые рассказики и выкладывать в Интернете! За работу, между прочим, платят деньги! Хоть копейку моя женушка этим заработала?
— Что?!! — я закусила от злости нижнюю губу, а мои пальцы сами сжались в кулаки. — Ты еще будешь меня копейкой попрекать?!!
— Ну прости, прости, дорогая девочка!
Он обнял меня за плечи. Когда он жалел меня искренне, то даже переставал быть мне противен. Я уткнулась ему в плечо и тихо заплакала, а он гладил меня по голове и приговаривал:
— Ну, хорошо, хорошо. Все хорошо. Ну не плачь, занимайся своим творчеством сколько угодно. Ты же знаешь, я все позволяю моей маленькой девочке... Ну, успокойся, — немного помолчав, он добавил: — Пошли в кроватку…
Я уже была готова сдаться и вытерпеть этот супружеский ритуал, но мой взгляд снова упал на компьютер. Возможно, в почте уже лежит письмо, которого я с нетерпением ждала.
— Иди сам, — я отвернулась. — Я на самом деле посижу немного до восхода луны.
Он оставил меня и направился в спальню. Глядя на его удаляющуюся сутулую фигуру, мне даже стало его жалко. Пойти за ним? Нет, жалость — это не любовь. Когда закрылась дверь спальни, все эмоции растворились. Теперь для меня он снова лишь мерзкий старик. Два года назад мои шнурки настояли на этом браке. Считайте, что продали меня. Нет, не за двадцать пять баранов — у Кирилла хорошие связи, он устроил моим предкам некие блага…
Почему я не воспротивилась? А мне тогда было все до лампады. Незадолго до этого я перенесла душевную травму, и мне было все равно. Казалось, что будет все равно. А когда это воплотилось в реальность, стало не все равно. Кощей. Хоть бы помер скорее, но он, похоже, бессмертный…
«Милая, как я скучал по тебе! Весь день не было ни одной минуты, чтобы в моем сознании не привиделось твое божественное лицо. Всего несколько часов разлуки, а мне кажется, прошел целый год. Вот уже и вечер, я весь в нетерпении, я тоскую, я жду тебя, любимая…»
Любая женщина, прочитав такие строки, не смогла бы сдержать волнения, не смогла бы унять разносящуюся по всему телу горячую волну. Я читала, а в это время слышала, как из спальни доносилась возня и хриплое дыхание моего мужа. Кто знает, если бы от него я услышала хоть малую толику того, что читала в этих письмах, а не его вечное «маленькая девочка хочет сегодня остаться дома, маленькая девочка должна любить своего мУжика…» — кто знает, все могло бы случиться иначе.
Когда частое дыхание в спальне (у нас удивительная слышимость) сменилось спокойным храпом, я, старясь не шуметь, надела куртку и вышла на балкон. Я никому не показывала, что умею летать. Я научилась этому сравнительно недавно. В тот день, когда у меня появились крылья.
Вот и сейчас я летела в стылой осенней мёрзлости на свидание с тем, кто мне дороже всех людей на земле. Не чувствуя обжигающего ледяного ветра, я летела все быстрей и быстрей, крылья сами несли меня навстречу Счастью. Но на самом деле это не крылья, это полы моей расстегнутой куртки, трепеща, развевались по ветру. Никакие отростки с перьями на моей спине не выросли. Просто меня окрылила любовь. Когда я встретила Его, я в душе научилась летать.
По ночам я не выхожу из квартиры через дверь, она остается запертой изнутри на все засовы. Пусть Кирилл думает, что я улетаю. А спуститься с четвертого этажа, используя альпинистское снаряжение — не составляет большого труда. Один раз, под утро, когда я собиралась влезть обратно, выяснилось, что меня поджидает милиция. Соседи проявили бдительность. Хорошо, у меня был при себе паспорт, я сказала, что забыла ключи. Очевидно, после этого соседи разгадали мою хитрость, но мужу ничего не сказали. Его в нашем подъезде не очень любили.
Я влетела к Нему и, не успев отдышаться, прижалась к его груди, мускулистой и сильной. Мой Человек! Мой Мужчина! Не то, что этот полудохлый старикашка, мой муж. Да, он страдает. И пусть, это его проблемы. Используя разные предлоги, я стараюсь избегать близости с ним. Надо отдать ему должное, он переживает это стоически. Только лишь раздражается и потихоньку онанирует, когда, излишне возбудившись, отправляется спать без меня. Но что я могу поделать? Мне не интересен секс с этим человеком. Мало того, что никакой фантазии, его стариковский оргазм наступает в полуразмягченном состоянии того органа, который и фаллосом-то назвать язык не поворачивается. А прикосновение его холодных пальцев просто омерзительно. Зато мой Любимый Мужчина, мой Ненасытный Самец — это просто зверь. Зверь, нападение которого слаще всех мук на свете!
— Боже мой, Анжелика, как я ждал тебя! — он оторвался от моих губ, и между нами неожиданно появился букет роз. — Я весь исстрадался, ну почему ты так долго?
— Я очень спешила, — оправдывалась я, принимая цветы. — Мой старикашка все колобродил, никак не укладывался спать.
— Ну, наконец, ты моя. Моя на всю ночь.
Он целовал меня и увлекал в спальню, на ходу стаскивая с меня одежды и разбрасывая их по полу. А я улетала, теперь по-настоящему — душа моя отрывалась от бренного тела и уносилась в сказочную страну…
Когда закончилась первая сцена этой, рассчитанной на всю ночь, пьесы, мы лежали, обнявшись, и молча смотрели в темный потолок, освещенный лишь полной луной. Утомленные и счастливые, мы считали лунных зайцев, рождаемых замысловатым узором тюля, которым было занавешено окно. И думали только об одном — как нам хорошо вместе…
Время было раннее, без чего-то шесть, на улице еще хозяйничала октябрьская темень. Влезая на балкон, я надеялась подремать часок перед тем, как разбудить своего старичка и отправить на работу, но заметила, что на кухне горит свет. Может, это я забыла погасить? Тогда я решила сначала выпить горячего кофе, а спать завалиться после того, как он уйдет. Кирилл сидел возле кухонного стола с кружкой остывшего чая в руках. Казалось, он задремал, и вот-вот уронит ее. Заметив меня, он поставил кружку на стол и шагнул мне навстречу.
— Девочка моя, я так за тебя переживал!
В его голосе появилось что-то человеческое. Ну хоть бы подошел поближе, обнял бы, прижал к груди. Но он остановился, сунул руки в карманы халата и завел свою обычную пластинку.
— Маленькая девочка должна по ночам спать в кроватке. Левитация — это бред. Откуда эти цветы?
Я налила в вазу воды и поставила туда розы. Откуда, главное! Сам бы хоть ромашку мне подарил, хоть лютик. Первый и последний букет я получила от него на нашу свадьбу.
— Я украла их на чужом балконе.
— Вздор. Какие розы могут расти на балконе в октябре? Ты была у любовника?
Блин! Разве это сцена ревности? Таким тоном задают вопросы, была ли я в бутике.
— Я летала. Эти розы кто-то выставил на ночь на балкон. Они мне понравились, и я их украла.
Ну хоть бы сказал, мол, раз ты любишь розы, я принесу тебе букет. Хоть бы сказал: «Я люблю тебя и никому не отдам!» Нет. Опять эти идиотские нотации. Как вытерпеть еще два часа, пока он уйдет на работу? Чтобы переменить тему, я подошла к столу и заглянула в его кружку.
— Боже, Кирилл! Ты опять пьешь такой крепкий чай! У тебя же сердце…
— Ну и что? Подумаешь, сердце. Вот умру, может, хоть это вызовет в тебе какие-то эмоции…
— Помрешь, ага… А если в инвалидной коляске окажешься? А мне — за тобой ухаживай!
— Лика.
— Что?
— Обещай, что не будешь больше летать...
Я отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Хорошо...
— Мы совсем перестали предохраняться, — заметил Он. — А если ты залетишь?
— Я и так целую ночь летаю, — еще не врубилась я. — Что? А, не думай об этом.
— Но ведь ты с ним не спишь, надо сделать так, чтобы он не догадался.
— Может, мне вообще от него уйти?
— Зачем?
— Мне надоели эти встречи украдкой по ночам, — я поднялась на локте и посмотрела ему в лицо, освещенное тусклым светом луны. — Я хочу быть с тобой всегда. Всегда, и ночью, и днем.
— Я тоже этого хочу, дорогая… Но… Еще не время. Понимаешь?.. Не будем торопить события. Ведь нам и так хорошо, правда?
Он обнял меня своими сильными руками и ловко водрузил на себя сверху. Но впервые соитие с Ним не доставило мне наслаждения.
Возле подъезда собралась толпа. Мигая синим маячком, сквозь толпу и припаркованные машины пробиралась «Газель» скорой помощи. За ней, почти вплотную, — милицейский УАЗик. Соседи расступились, пропуская меня. Кто-то бросил вслед: «Шлюха…» Кирилл был еще жив. Увидев меня, он улыбнулся слабой улыбкой. Ему было нестерпимо больно, но он не издавал ни стона. Нога неестественно вывернута, изо рта идет кровь.
— Я тоже хотел научиться летать… — тихо шептал он. — Чтобы мы летали вместе с тобой… Я люблю тебя…
Я взяла его руку. Она слабела с каждым мгновением. Взгляд помутнел и закрылись глаза.
— Отойдите, — врач скорой помощи проверил пульс, открыл пальцами веко.
Подозвал санитара.
— Всё. Мы его не возьмем. Вызывай труповозку…
2009г.