То, что в начале шестидесятых я наблюдал подростком в нашей деревне, после я увидел в фильме Василия Макаровича Шукшина «Калина красная».
Сосед мой, Ванька Паранин, отбывал то ли второй, то ли уже третий срок за хулиганство и воровство. Там, на зоне, он познакомился с Тарасом Шматкевичем, по кличке – Шмат, который оканчивал «десятилетку» по тяжёлой уголовной статье и кому вскоре предстояло выйти на невыносимо долгожданную свободу.
Свобода ему светила полная и круглая, как луна; свобода во всём: он был свободен от родни, погибшей в годы войны, от жилья, от жены, от детей… Никто его нигде не ждал.
В такой ситуации ушлые и расчётливые уголовники перед окончанием срока нередко через вновь прибывших на зону товарищей по несчастью выискивали, разведывали, прощупывали, подходящие для себя возможности, и заводили заочные знакомства с одинокими женщинами. Затевали с ними переписку…
Вот адресок такой женщины из нашей деревни и подбросил Ванька Тарасу Шматкевичу.
Это была 40-летняя, вполне симпатичная, незамужняя, одинокая фронтовичка, младший лейтенант, бывшая военфельдшер, у которой было двое детей: взрослый сын, рождённый в 45-м, привезённый с фронта в утробе, и дочь, прижитая (что было всем в деревне известно) от мужа местной учительницы, тоже бывшего фронтовика – матроса Северного флота, бабника, поработавшего какое-то время киномехаником, человека с большой претензией на свою культурную особенность…
Девочке было уже лет десять-двенадцать. Анна Петровна и теперь работала фельдшером в местном детском доме, где директором была её подруга и тоже бывшая фронтовичка Советского Заполярья, штабная радистка – Любовь Марковна.
Появление уголовника в семье от природы интеллигентной и уважаемой Анны Петровны было для жителей деревни совершенно обескураживающим. Настолько разными по судьбе оказались эти два человека, что многие люди думали: ну, поживёт Тарасик какое-то время у Анны Петровны и смотается.
Но нет, не вышло. Видимо, чем-то он привязал Анну Петровну к себе. По возрасту Шматкевич лет на пяток был моложе её. Конечно, любил Тарас и выпить и был знаком даже с наркотическими лекарствами. А поскольку Анна Петровна работала в медпункте, Шматкевич этим пользовался.
Никакого уголовного поведения за ним не наблюдалось, но местный народ ему не доверял, остерегался его и на всякий случай побаивался. На работу Тарас устроился в детдом электриком (эта автономная должность оказалась для него – самая подходящая).
Зарплату он имел небольшую, но была у него идея-фикс: из запчастей, которые по каталогу выписывал через Посылторг, собрать мотоцикл «Иж Юпитер» с коляской. Через Посылторг, по его мнению, выходило дешевле.
Постепенно эту идею он воплощал, с нетерпением ждал очередного заказа, начинал соединять детали. Подходили они не всегда и забот у него хватало. Думается, что это увлечение спасло Тараса от многих бед…
Он терпеливо жил перспективой, когда эта куча железа, свинченная его руками в единое целое, настанет час – торжественно-лихо глотнёт живительного бензина, затарахтит, закрутится-завертится и, триумфально помчит его по пыльной деревенской дороге…
Не забыть мне его жуткий рассказ, как в 1941 году, в начале войны, с западных областей, откуда он и сам был родом, эвакуировали на восток эшелон заключённых. Налетели немецкие самолёты, эшелон разбомбили и улетели, деревянные вагоны загорелись-заполыхали: стоял дикий вопль, душераздирающие крики заживо горящих, затихающих в пламени людей. И никто не открыл им двери вагонов, и охрана выстрелами никого не подпустила к вагонам, из которых сыпались мат и предсмертные проклятья. А ветер перебрасывал пламя с вагона на вагон… Зрелище было страшное…
Через какое-то время проживания в Лежнёвке обзавёлся Шматкевич молодой овчаркой (тоже диковина для деревни, где водились только дворняги, даже лайки ни одной не было), обучил её разным командам; и всегда она сопровождала его куда бы он ни шёл…
Какая-то загадочная грозная власть была в его руках с этой овчаркой, он как будто что-то компенсировал через неё в своей душе, судьбе…
Не без приключений, но благополучно Тарас Шматкевич провёл остаток своей жизни в нашей деревне. Со временем они с Анной Петровной заключили законный брак. Она пережила его на несколько лет и в 1997 году мирно почила. Оба рядышком покоятся в одной земле.