После второй мировой войны на протяжении многих лет, если итальянец ехал в Японию, то был единственным европейцем, помимо немцев. И ещё сегодня у них крепко сидит в голове известная «ось Роберта»*: Рим, Берлин, Токио(по-японски «дзику-коку», по италянски «potenze dell'Asse» - агрессивный военный союз Германии, Италии и Японии во время второй мировой войны.Представляете, какое чувство верности! Пятьдесят лет - для японцев не срок.
В Италии тот, кто работает на тебя - наемник. Если я предложу ему на 50 евро больше, он перейдет ко мне. Здесь, в Японии, этого нет. В крайнем случае, сотрудник может прийти к тебе и сказать: «Прости меня, о мой директор, я получил это предложение. Могу ли я попросить у тебя разрешение пойти работать туда?» Если ты ему откажешь и не прибавишь ни копейки, он останется работать у тебя. Абсолютная верность. Японцы очень крепки в своих убеждениях. До сих пор, чтобы избежать позора, делают себе харакири. А чтобы вымолить прощение, могут отрезать себе палец. Самоубийца в Японии не считается ни сумасшедшим, ни грешником, как в христианстве. Чувство долга у них развито просто до ужаса. Как-то в гостинице мне по ошибке дали ключи от ещё не убранного номера. Когда я спустился вниз и стал протестовать, дежурный администратор просто потерял дар речи от стыда и, обливаясь холодным потом, долго бормотал: «Не волнуйтесь, сэр, сейчас все будет исправлено».
В Японии существует особый пакт верности между людьми. В тот момент, когда у тебя появляется контакт с каким-либо человеком, будь то мужчина или женщина, ваша связь - навсегда. Мы, европейцы, часто теряем связь друг с другом. В Японии же эта связь непрерывна и вечна.
Я снова, спустя почти 7 лет, встречаюсь с одной до ужаса богатой дамой. (У нее вилла с двумя «Порше» в гараже в Шиньюку). Шиньюку, как Виа Венетто в Риме, шикарный престижный район. В прошлом я был сопровождающим этой дамы. Сейчас, хоть мы почти на видимся, наша дружба остаётся, и мы вряд ли потеряем друг друга из виду. Она обычно водит меня в очень дорогие рестораны, а когда приглашаю и должен платить я, мы идём в места подешевле (японская деликатность).
Как-то раз она повела меня поесть в один типично японский ресторан высочайшего уровня. Представьте: нам открывает дверь женщина, одетая в традиционное кимоно, встает на колени и снимает мне обувь. Уже на этом месте я выпадаю в осадок только из-за того, что женщина передо мной встает на колени. Спутница моя снимает обувь сама, потому что гейша встала на колени не для неё.
Мы вошли во дворик-дзен. Дворик из гравия, причесанного в форме волн, со стволом засохшего дерева в центре – икебана, да и только.
Поясняю: дзен - это культура «ничего», то есть - убрать из головы все глупости! У моей знакомой была комната-дзен, в которой не было ничего, кроме ниши, где стояла ваза с цветами. И эта ваза с цветами была выражением совершенной красоты! Поди их пойми! Она платила, чтобы ваза с цветами в этой абсолютно пустой комнате обновлялась художником каждые 2-3 дня. Это - дзен...
То же самое в ресторане. В этот дворик-дзен, где по периметру проходила деревянная дорожка немного на возвышении, потому что нельзя наступать на гравий, выходили двери из рисовой бумаги, и каждая дверь вела в отдельный зал, где мы потом и сели ужинать. Гейша открывает дверь, я вижу столик на земле и меня охватывает ужас, потому что я должен есть практически на земле со скрещенными ногами, как едят они. Разумеется, японцы знают, что не все на это способны, поэтому гейша сдвинула столик, вынула затычку из квадратного углубления в полу и я засунул туда ноги. Когда я уселся, ко мне придвинули столик. Моя спутница села на колени слева от меня, эта состоятельная дама! Нам принесли ужин. Было, наверное, 20 блюд. Самая большая порция – размером с грецкий орех. Все блюда разные по форме, красиво оранжированы. Из напитков - саке с толчёным льдом в кувшине из выдувного стекла. И эта женщина прислуживала мне при подаче каждого блюда (отказаться невозможно – невежливо!). Когда в конце ужина она оплатила счет, я подсмотрел - 100.000 иен, примерно 950 долларов. Меня бросило в жар, а она уже была готова - вытащила свою кредитку и заплатила.
Подумать только! Богатейшая женщина (я прикинул, на ней было одежды и драгоценностей минимум на 10 тысяч евро!), которая привыкла распоряжаться, встречается с министром транспорта, и она платит за то, чтобы обслуживать меня на коленях!
Однажды она приехала ко мне скоростным поездом "Шинкансен", идущим из Токио в Осаку, билет на который стоит больше, чем на самолёт, и вечером на нём же вернулась обратно в Осаку. В японской женщине есть огромное уважение к своему мужчине, чего не дождёшься от западной женщины, которая всё воспринимает как должное.
У японки, впрочем, могут быть другие недостатки. Японка абсолютно свободна в отношениях. Если ты спишь с ней в течение 10 лет, то очень может быть кто-то другой с ней спит уже в течение 15 лет. Ещё один недостаток - это склонность быть такой педантичной и точной, что это просто тебе «подрезает крылья». С другой стороны, японка, как все азиатки вообще, идеально приспосабливаются к твоим желаниям. Я, например, обожаю путешествия на мотоцикле, и она терпеливо сидит часами в седле мотоцикла, согнувшись за моей спиной. Раз это нравится мне, значит, нравится и ей. В Европе, если женщине что-то не хочет, то она просто этого не делает.
Западный мужчина думает, естественно, что японка влюблена в него по уши, но на самом деле она гейша только когда это нужно, а в остальном совершенно свободна и независима. Измена в Японии не такое серьезное дело, как у нас. У мужчины обычно есть 2 или 3 любовницы, которых он сохраняет на протяжении долгого времени, и с ними он тоже как бы заключает всё тот же «пакт верности».
У японцев нет закрытости в отношении иностранцев, наоборот, они очень любят все иностранное. И большой комплекс неполноценности в отношении нас. Помню одну из моих первых женщин. Она жаловалась: «Because of my flat face» - «Из-за моего плоского лица». Если посмотришь на них в профиль - лица и правда плоские, без выпуклого носа.
Они всегда старались отождествить себя с европейцами или с чем-то, что было бы похоже на европейское. Всё скопировали и постарались взять лучшее. Они отправили по всему миру своих мастеров учиться: делать гитары, осваивать мастерство французских и итальянских поваров, «Никон» посылала своих работников для повышения квалификации на итальянский завод «Лайка». Всё, что можно было взять в Европе, было скопировано, усовершенствовано и выставлено на рынок.
Когда они решают сделать что-либо, они делают это профессионально. Если японец говорит тебе, что он знаток вина, можешь смело ему верить. Он, например, попросит принести ему вино Бароло 1997 года, потому что в тот год был хороший урожай винограда.
Когда я приехал в Японию в первый раз в 1999 году, я поехал жить в типично японский квартал, хотел жить как японцы, в японском доме. То есть в комнате с татами. Татами - это тот самый пол из соломы. Я спал на футоне, очень низком матрасе, который кладется на татами, и вдобавок оказалось, что в этом дорогущем доме туалетом была дыра в полу - унитаз по-турецки. Сегодня они используют нормальные гигиенические технологии и в доме, но раньше их только экспортировали.
Сейчас японцы достигли максимального благополучия. Правда, на территории, равной Италии, их в два раза больше - 120 миллионов. А ведь есть много непроходимых, непригодных для жизни районов, где находятся вулканы и горы. Представляете, как интенсивно населены их города! Из-за нехватки пространства в некоторых районах цена жилья превышает 20.000 евро за квадратный метр.
Из-за постоянных землетрясений в Японии строили сооружения по горизонтали и, чем выше поднимаешься, тем опаснее жильё. Даже ценные статуэтки и фигурки для украшения мебели они привязывают металлической проволокой, чтоб они не упали во время землетрясения.
То, что нам кажется само собой разумеющимся, в Японии таким не является, например электрическое напряжение 100 вольт. В Японии отсутствуют названия улиц и номера зданий. Города делятся на кварталы, а те в свою очередь на ещё более маленькие зоны, как русские матрёшки. Заходишь в забегаловку в каком-нибудь переулке, а там люди сосредоточенно слушают классическую музыку в религиозном молчании. Попадаешь в переулочек с бумажными фонарями и благовониями и видишь, как служащие в костюмах и галстуках долго и дисциплинировано стоят в очереди, чтобы перекусить что-нибудь у передвижного лотка, например тонкацу - свиную или куриную отбивную, панированную в рисе. Оставляешь чаевые официанту, и он бежит за тобой, чтобы вернуть их, потому что здесь не существует чаевых. Заходишь в метро в часы пик - специальные люди в белых перчатках заталкивают тебя внутрь вагона, не только потому что места мало, ещё и потому, что пассажиры воспитаны и не толкаются. Поэтому они стоят прямо-таки впритык один к другому и почти незаметно, если кто-то так стоя уснул. Они едут на поезде по 2-3 часа, чтобы добраться на работу, и потом столько же, чтобы вернуться домой. И пользуются временем, проводимым в поезде, чтобы поспать. Селятся часто на окраине города, потому что дома там стоят дешевле.
Они, если работают в фирме, каждые несколько часов делают пятиминутную гимнастику или выходят все во двор перед обеденным перерывом. У них для всего есть униформа. У банка форма банка. У одной строительной конторы одна форма, а у другой, которая находится рядом, - другая. И так у каждого магазина, у каждой мастерской, у каждого булочника и его помощника. Японцы чрезвычайно гордятся тем, что носят униформу, являются частью своей группы, фирмы или фабрики.
Нам, европейцам, японцы могут показаться работающими муравьями, но думать так было бы ошибкой. Одна моя подруга говорила: «Вы - индивидуалисты. Мы - народ». Оба эти противоречащие утверждения справедливы.
***
Первое время я часто бывал в квартале Токио Ропонги, где сосредоточены все рестораны, дискотеки, игровые залы. Я посещал Хард Рок Кафе, в котором было столько иностранцев, что ты чувствовал себя как в Лондоне или в Нью-Йорке. Доехать туда можно по фиолетовой или голубой линии метро. В Токио около дюжины линий метро и все разных цветов.
Токио можно представить себе, как город, предвосхищающий будущее, такой, каким его описывают в научно-фантастической литературе, город, где всё работает точно, как швейцарские часы. Люди, как роботы, пунктуальный общественный транспорт с водителями в белых перчатках. Город почти нереальный, где никто не делает промашки, никто не протестует, никто не сходит с рельсов, где каждый старается ничем не отличиться от другого.
Первое время в целях экономии я спал в капсульных гостиницах. Комнатки там - это практически погребальные ниши, одна над другой, высотой метр и шириной метр шестьдесят - этакий удобный гробик. Ты открываешь дверь своей ниши, которая похожа на холодильную камеру для мертвецов. Помимо кровати в ней есть телевизор, лампочка для чтения и будильник. Личные вещи нужно класть в другую комнатку со шкафчиками и наборными замками. Это ульи, которыми пользуются те, кто опоздал на поезд или что-нибудь в этом роде. Следовательно, никакого багажа. В общих ванных комнатах есть всё: одноразовая бритва, мыло, зубная щетка, дозатор с пеной для бритья. Существует также очень дорогая версия капсульных комнат, когда ты наполовину погружен в соленую воду температуры тела. Говорят, что час такого отдыха соответствует 4 часам нормального сна.
Я люблю вставать в десять утра и спокойно завтракать. У меня, как у нормального итальянца, просто-таки культ лени, послеобеденного отдыха, прогулок, бесцельной болтовни. Я считаю, что конечная цель существования - сидеть в баре, лениво вытянувшись в кресле, и смотреть на прохожих. Как же случилось, что я случайно оказавшись здесь, решил остаться? Как же вышло, что я , ненавидящий стабильность и обязанности, выбрал страну, где у людей высочайшее чувство долга?
Пока что Япония для меня не конечный пункт моего путешествия. И ни в какой другой стране я не чувствовал себя так нестабильно, как в Японии. Здесь ты никогда не станешь своим. Ты никогда не станешь японцем. Ты иностранец. И чувствуешь это по тому, как они на тебя смотрят, говорят с тобой. Мне нравится чувствовать себя иностранцем – меньше ответственности. Японцы принимают тебя таким, какой ты есть, поскольку ты чужак, и они хотят, чтобы ты был другим. От тебя ждут даже какой-то экстравагантности. Твое отличие, если оно не раздражает, оправдывается тем фактом, что ты иностранец. Вообще, тебе разрешено делать то, что себе они никогда бы не позволили.
На меня, к примеру, всегда обращают внимание. Даже потому, что они всегда бегут куда-то, а я иду спокойным шагом. Но их это не раздражает. Как-то с друзьями в ресторане я запел. Это у меня в привычке. И поскольку у меня баритон, от которого дрожит все вокруг, я люблю давать такие спонтанные концерты. Японцы сначала смотрели на меня с недоумением, а потом стали с удовольствием слушать и даже просили меня исполнить ещё что-нибудь из моего итальянского репертуара...
***
В семье я был паршивой овцой, я не терпел никаких правил. Все считали меня странным и хотели меня изменить. Да я и сам старался. У меня был комплекс, что я не такой, как все. Поэтому я сделал все, чтобы быть как все. Я женился, поступил на работу в банк. Но я не был самим собой, я был только созданием моего отца, его неудачным портретом. Он был судья, и хотел, чтобы я последовал его примеру, то есть: семья со здоровыми принципами, представительная жена из того же социального круга, что и я и т.д. Не отдавая себе отчета, я жил против своей природы и сам себя обманывал. Долгие годы все принимали меня не за того, кем я был по-настоящему. Меня же раздражало даже то, что каждый вечер меня ждал готовый ужин, потому что я чувствовал себя обязанным быть дома к этому часу.Когда мой отец отправился к Создателю, я продал полученное в наследство имущество. Именно этого он и боялся, когда был жив, и поэтому ничего, даже кладовку не захотел записать на моё имя.
Потом был семейный кризис и развод. И именно развод и конец брака освободили во мне то скрытое желание, которое жило во мне - следовать моей свободной природе, без обязательств, без пожизненных контрактов. Если раньше я стремился походить на других, убеждённый в том, что сам я всегда ошибался, то сейчас вдруг начал смутно различать во мне личность, которую всегда подавлял.
Но каплей, которая переполнила чашу, стало постановление судьи, согласно которому я должен был содержать свою жену и после развода. Каждый месяц у меня бы высасывали треть зарплаты. Я получил пожизненное наказание за совершенную ошибку. Тогда я бросил работу в банке, оказался безработным и потребовал алименты у нее. Она чуть ли не на коленях приползла ко мне, прося примирения.
Как можно говорить, что в Италии есть развод, если потом ты должен взвалить себе на шею постороннюю женщину на всю оставшуюся жизнь? Ведь это уже не твоя жена. В моем случае это была молодая женщина с руками, ногами и мозгом, которыми можно работать.
В Италии есть Церковь, которая никогда не поощряла разводы. Она все ещё старается вбить тебе в голову, что брак и семья священны и нерушимы. Но священники первые же и не женятся! Кстати, у меня был друг священник, так мы с ним гуляли вместе – он с мамой, я с дочкой.
Первое, что я по-настоящему оценил в Японии – это совершенная неназойливость и невмешательство в чужие дела. Некоторые вещи из их этикета могут нам показаться немного смешными, как бы чересчур вычурными. Но потом понимаешь, что это форма гармонии и уважения к другим. Они тебе, даже незнакомому, поклонятся и улыбнутся. Мы, западные жители, их не понимаем. Чтобы понять их, нужно пожить в Японии. Идея коллективности для японцев важней всего. Мы, европейцы, равнодушные и неучтивые обыватели, а японец, наоборот, всегда аккуратный, дисциплинированный сам по себе, без внешнего контроля и страха наказания.
У нас полно тех, кто орёт, кладёт ноги на стол, разваливается на диване, соседей, которые устраивают шум в самое неподходящее время, у нас разрисовывают стены, бродячие торговцы суют тебе цветы, если ты с женщиной, и не отстанут, пока им не заплатишь. Каждый хочет быть на виду, захватить чужое пространство, вытворить что-нибудь из ряду вон выходящее...
А здесь каждый старается сделать всё, чтобы не нашуметь, не помешать, не создать чувства неловкости у других. Я, который всю жизнь ненавидел условности, здесь научился их ценить, хоть мне и понадобилось время, чтобы понять, в какой именно момент нужно извиниться, если ты сделал что-то не то. Здесь ты должен стараться найти общий разговор с человеком, даже отличным от тебя, не вторгаясь в его личное пространство и не обижая его.
Через несколько месяцев моего пребывания здесь я почувствовал необходимость влиться в этот мир милых «инопланетян», конечно же, на свой лад.
Для начала скажу, что с точки зрения работы с тобой обращаются как с синьором. У них большое уважение к профессионализму. Если ты умеешь делать что-то хорошо, японцы тебе за это жутко много платят. Один мой друг-итальянец во Франции управлял забегаловкой, здесь он руководит рестораном, стал очень важной персоной. В Японии он имеет огромный успех. Его ищут, у него берут интервью.
Правда, в Японии, чтобы хорошо жить, ты должен грести деньги лопатой. Не думай приехать сюда с пенсией. К примеру, одна партия в гольф стоит 300 долларов.
И вот я, выучив немного японский, придумал себе здесь работу. Гид. Но не простой! Я помещаю это объявление в газетах для иностранцев: «Итальянец с машиной предлагает услуги сопровождающего и персонального гида по японскому стилю жизни».
Я сопровождаю клиентов в нетуристические места, которые показывают Токио с точки зрения его жителя. Япония, которую открыл я, живя здесь.
Вместо того, чтобы ходить с группой по исхоженным туристами одному и тому же классическому маршруту, со мной клиент может пойти, куда захочет, я приспосабливаюсь к его нуждам. Недавно один из них попросил сводить его в Кимбаку на спектакль стриптиза с элементами искусства японского связывания.
Иногда попадается бизнесмен, который спрашивает меня о каком-нибудь особом заведении или о местах, связанных с его работой, ну, например, разыскать какую-нибудь фабрику или материал.
В Токио, особенно в первое время, гид просто необходим, если это тебе по карману. Например, ты идешь поесть, выбираешь блюдо и говоришь, например: «Мне вот это, но без риса», и они впадают в ступор, потому что не знают, какую скидку должны тебе сделать, раз без риса. Однажды я сводил одну синьору из Голландии в ресторанчик, в который ходят одни японцы и куда заходил поесть писатель Мисима, и она просто пришла в экстаз. Она захотела узнать, где он садился и во сколько ужинал. Ей так нравилось, что у неё был свой личный гид, и она чувствовала себя, как местная. Мы заходили в ресторан, где не было туристов и где меня знали, и она была просто счастлива почувствовать себя какой-то особенной и обедать как в кругу друзей.
Я не просто показываю Японию, я знакомлю туристов с японцами, вожу их в мой японский дом, знакомлю с моим соседом-японцем, с моим японским котом, готовлю для них японский чай.
Дама из Голландии была архитектором. Она дала мне массу советов насчёт того, как обставить мой дом. Идеи у неё были часто сумасшедшие, но весёлые. На стенах спальни она нарисовала птичек на небесном фоне в тон цветочкам, нарисованным на тумбочках. Потом она принялась красить и стены. Мы сходили купить кисточки и краску, и она покрасила всю прихожую в бледно-лососевый цвет.
Когда мы гуляли по Токио, я все время держал её за руку. Её звали Джос. Она должна была вернуться в Голландию, чтобы делать химиотерапию. Я сводил её повсюду за 14 дней: от классических ресторанов, где можно не только поесть, но и посмотреть на церемонию резки и приготовления рыбы, как в театре, до ресторанчиков, которые стараются воспроизвести старую Японию.
Когда закончилось время самураев, которые только и умели, что воевать, многие из них пооткрывали ресторанчики. Зайдёшь в один из них, где готовят в традиционной манере, то есть дешевые и не очень-то хорошо приготовленные блюда, без особенного вкуса или специй, что ты поешь? Еду как в столовке. Но в ресторане, которым управляет самурай в самурайской одежде, чувствуешь себя, как во времена самураев.
Открываешь дверь из рисовой бумаги. Там занавеска. Ты в задымленном, черном, мрачном помещении. Вспоминаются сразу кухни прежних времён, почерневшие от копоти. Выходишь после обеда и воняешь. С тебя содрали кучу денег, но ты прикоснулся к традиции.
Я сводил Джос посмотреть состязания борцов сумо. Это десять-пятнадцать боев, каждый из которых длится 30 секунд. Болельщики здесь совсем не такие, как у нас, - никогда не переходят грань, дело обходится без вульгарности или насилия.
Сумо заключается в борьбе двух толстяков в трусах. Побеждает тот, кто выталкивает противника за пределы круглого ринга. Под этим морем жира прячется телосложение культуриста. Иначе как бы он мог поднимать другого борца, который весит 2 центнера?
Джос тоже была толстухой. При росте 1метр 70 см она весила 114 килограммов. Я бы даже мог представить её на ринге в борьбе с такой же бабищей, как и она. Вот только бои между женщинами здесь запрещены. В последнее время на телевидении были споры о возможности допустить к борьбе и женщин. Они из этого сделали прямо действо национального значения. Многие считали, что это было бы позором для всей Японии. У японцев очень острое восприятие женственности и мужественности.
Чтобы понять сумо, которому уже почти четыре столетия, у тебя должен быть японский ум. Достаточно представить, что для поддержания такого «тоннажа» борцы должны есть в огромных количествах и это ведет к верной смерти до наступления 50 лет. И ведь всегда находятся люди, которые хотят стать борцами сумо!
Сводил я Джос и в злачные местечки, вроде Санья и Икебукуро, где можно встретить даже бездомных. Японец никогда бы тебя не повёл туда, это было бы немыслимо для него. Потом я сводил её в классические туристические места, как, например, буддийский храм Сенсоджи или Цукиджи, рыбный рынок, или токийский Диснейленд, и в одно место, где она веселилась до упаду: Лыжный купол (Ski Dome), это искусственная лыжня, где даже в разгар лета минус 4.
Джос мне объяснила, что в Голландии нет гор, и они о них мечтают. Это точно! Даже в мини-Голландии - парке, воспроизводящем в миниатюре их самые важные памятники, они поставили воображаемые горы с множеством фуникулеров. Мне же, научившемуся кататься на лыжах в Альпах, Лыжный Купол кажется вариантом прогулки на свежем воздухе в тюрьме для эскимосов.
Потом я показал ей лав-отели, очень характерные для Японии. Они повсюду, но очень непохожи на наши жуткие гостиницы «на время», разве что только торговым автоматом по продаже презервативов. Туда ходят парочки самого разного рода, даже супруги, желающие как-то разнообразить свою брачную рутину. Это отели с тематическими комнатами. Например, в одной офис шерифа с обстановкой в стиле Старого Запада, в другой - ванная в виде огромного прозрачного бокала для вина.
Японцам нравится играть. И эти комнаты – триумф детской фантазии. Японцы ассоциируют секс с детством, то есть с беспечным миром, миром без правил, в отличие от взрослой жизни, полной правил, условностей и обязанностей.
Одна комната была копией тюремной камеры, со множеством засовов и наручниками в твоем распоряжении. И Джос захотела провести там всю ночь. Время от времени её тянуло на жестокие развлечения. Наверное, в те моменты, когда она вспоминала о прошлом, о жизни в Голландии и о своей болезни. В ту ночь она очень нуждалась в ласке. Для неё, как и для японцев, секс ассоциировался с детством.
Я бы не хотел, чтобы меня путали с жиголо. Я ставлю своей целью полное благосостояние моих клиенток, ну, а если случается секс, я делаю все, что в моих силах. Япония научила меня служить и создавать комфорт людям, атмосферу гармонии и спокойствия и получать удовольствие от этого. Меня вдохновляет пример гейши, которая здесь часть общественного строя, даже если сейчас эта традиция немного на исходе.
Гейша посвящает тебе бесконечное количество времени и ставит своей задачей духовное благосостояние клиента. Гейша годами изучала в самой настоящей школе искусство церемоний, ведения беседы, таких искусств, как создание цветочных композиций - Икебана или создание бумажных зверюшек – Оригами. Эти искусства в Японии считаются благородными и строгими дисциплинами, в которых правила и выучка - необходимое условие. Нам может показаться смешным, что гейша развлекает гостя, делая бумажных зверюшек, но для них это царство беззаботного и беспечного детства.
Джос тоже была очень инфантильна, а может, просто её сводила с ума её болезнь. Она всегда спрашивала меня: «Как мне себя вести?», а потом поступала по-своему.
Как-то раз она услышала в гостинице песню Леонарда Коэна (Аллилуйя), буквально вытащила меня в центр зала и заставила танцевать под общий смех.
Я решил дать ей пару уроков хорошего японского тона. Она повторяла за мной их жесты, я показывал ей, как они грациозно берут предметы, как рука сначала плавно взлетает, а потом приземляется точно на предмет...
Как то Джос привела меня в магазин и купила себе нож из Дамаска, а лишь потом объяснила, что хотела бы покончить жизнь самоубийством. Кто её знает, почему именно ножом из Дамаска. Может, ей это казалось более романтичным.
Продавец прежде, чем продать нам этот нож, хотел убедиться, что мы умеем наточить его, ибо, по его мнению, иначе мы не смогли бы в нужной степени оценить его лезвие. По дороге Джос сказала, что хочет совершить самоубийство в гостинице.
К счастью, мы натолкнулись на процессию детей в кимоно по случаю праздника Сити-го-сан, которые часами стояли в очереди, ожидая благословления их кимоно священником. Поэтому у меня было время заставить её поменять свое решение. Я сказал ей: «Пойдём, отдохнём немного в парке. Во всяком случае, самоубийство ты можешь совершить и после ужина". В парке мы пели «О соле мио». Я учил её словам, а потом мы пели вместе. Вокруг нас собрались японцы и покатывались со смеху. Для них любое немного выходящее за рамки поведение – это что-то исключительное.
Когда мы шли домой, Джос молчала. Я знал, что, непредсказуемая и живущая инстинктами, она была способна на всё,и на всякий случай не мешал ей молчать...
Конечно, неизлечимая болезнь и перспектива будущих страданий в какой-то мере могла бы оправдать самоубийство, но я лично был не готов к такого рода ситуации.
Мы вошли в дом и, не говоря ни слова уставились в экран телевизора. Шла передача про поведение попугаев. Я переключил канал. Японский тележурнал описывал в мельчайших деталях, как медленно меняется цвет листьев и цветов с приходом весны.
Я объяснил ей, что у них почти маниакальное внимание к малейшим изменениям природы, и что в японском языке масса слов для их описания, и даже у дождя есть разные названия в зависимости от звука. Я заставил её повторить эти слова - различные названия дождя, надеясь, что она забудет о своём намерении. И она уснула на диване, посапывая, с моим котом в обнимку. Когда она уезжала, я ожидал, что она опять выкинет что-то в своём эксцентрическом стиле, но она вела себя сдержанно и достойно в своём молчании. Только всплакнула чуть-чуть.
Джос оставила мне кучу денег, гораздо больше, чем нужно, а себе - только мелочь на такси в Амстердаме.
***
По-моему, сегодня в Японии есть необходимость в мужском варианте «гейши», то есть мужчины, который посвящает женщине больше времени, больше внимания и дает больше ласк. Мужчины настолько поглощены работой, что совсем не заботятся о них.
И женщины переживают это как драму, потому что для них секс прежде всего общение. Здесь даже существует организация по добровольному сексуальному обслуживанию женщин, которая называется Sex Volunteer Corp. Там предлагают бесплатный секс женщинам, которые не находят мужчину, способного их удовлетворить.
Я делаю всё, что в моих силах, благодаря виагре.
У японских мужчин довольно много проблем с человеческой точки зрения. После работы они идут куда-нибудь с коллегами и говорят о работе. Они не такие свободные, как мы. Здесь работа становится всей жизнью. Они впадают в кризис, когда их изолируешь от коллектива, а так же если они должны говорить об интимных вещах. И потом, японцы большие фетишисты. Например, тут есть магазины, в которых продаются надеванные трусики молоденьких девушек, и они утыкаются в них носом, чтобы почувствовать их интимный запах. Это нижнее бельё продают с сертификатом гарантии и фотографией владелицы. А иногда девушки из клуба или из караоке даже дарят клиентам хорошо упакованный волосок с интимного места.
У одной моей подруги-стюардессы был домик с садом в Нарите. Она вешала белье сушиться в саду, и у нее периодически пропадали трусы. В её случае - трусы европейской женщины!
Я даже помню объявление одного копрофага, который гарантировал серьёзность и абсолютную чистоту.
Японец - частый посетитель борделей, но не в пренебрежительном смысле. Я бы назвал его преждевременным эякулятором, вроде тех, что ходят на массаж, чтобы потом их отдрочили. Они фактически суют член везде, где придется.
Например, здесь поблизости под офисом одной компании есть служба с проститутками для сотрудников, которую оплачивает фирма. Так, в обеденный перерыв, после котлеты и перепихончика, они возвращаются в офис, и продолжают что-нибудь производить.
На западе мужиков заставляют бежать по жизни, показывая красивую морковку, привязанную к палке - все эти женские прелести, которыми их пичкают с рекламой. Здесь им дают кусочек морковки каждый день.
Даже к проституткам они ходят группами. Как-то недавно одна фирма даже оплатила своим работникам поездку в Китай, где они организовали оргию в пятизвёздочной гостинице. Там было 150 японцев и 160 проституток. Китайцы были вне себя от ярости, потому что этот день приходился на годовщину захвата Китая японцами.
***
Сейчас уже несколько месяцев у меня новая подруга, я её сопровождающий и шофёр. У неё двое детей: мальчик 11-ти и девочка 17-ти лет, которые поражают воспитанностью и отсутствием вульгарности. На западе можно часто слышать, как подростки ругаются. Здесь даже не существует ругательств. В школах суровейший режим.
Сын Соко увлекается видеоиграми и здесь ему есть, где разгуляться, ведь Япония - родина видеоигр. А у дочери комплекс от того, что она выше среднего. Она хочет быть, как все. Одевается она, как и вся молодёжь, слегка в стиле антиконформизма, и посещает модные заведения.
Мы в молодости встречались на улице или в баре. Мы сидели на парапете или на лавочке в парке. А сейчас и здесь, в Японии, и у нас, на Западе, у молодёжи вместо площадей и прогулок появились модные заведения. Здесь я ни разу не видел бунтарского поведения среди молодежи. Преступности настолько мало, что полиция помогает неприспособленным людям и бродягам.
Соко иногда остается у меня ночевать. Я расскажу тебе, как она в первый раз спала в моем доме. В два ночи слышу - зовет меня.
- Что случилось?
- I want to go bus.
- В это время? Автобусы ещё не ходят. Подожди до утра.
В четыре утра – опять:
- I want the bus.
- Да нет ещё автобусов в это время!
Утром, как только я проснулся, снова с этим автобусом.
Я говорю: «Подожди. Я приготовлю тебе завтрак».
Потом на кухне я заметил, что она дрожит. У нее дрожали ноги. Потом я понял - это была ванная (bath), а не автобус (bus)! В японцах определенно есть уважительное поведение, боязнь побеспокоить.
В другой раз мы ночевали в доме друзей. Кровать не была очень большой, а я не маленький мужчина. Когда я проснулся, то увидел, что она спит на полу. Ей показалось, что она занимала слишком много моего пространства, и она предпочла не мешать. Западная женщина просто скинула бы меня с кровати.
Её заскок, как и у многих японцев, это сад. Она даже сделала сайт в интернете. Она знает всё о каких-то камнях особой формы или карликовых деревьях бонзай, которые символизируют одно, либо другое.
Когда меняется время года, я помогаю ей перемещaть кусочки породы в озерце из гравия без воды. Потом она проводит вечера, без конца приглаживая гравий граблями. Она даже надоумила меня пойти с ней стащить свежий мох из парков. На неё даже было наложено наказание за это.
Соко ставит перед собой растение и созерцает его. Пять минут спустя передвигает его на несколько сантиметров. «Так лучше», - говорит. Какого хрена его передвигать, это же всего лишь 4 зеленых листика!
И это не всё. Она ещё устраивает дома вечерние встречи с ландшафтными архитекторами, которые мне кажутся несостоявшимися геями.
Культура японцев состоит из мелочей, с виду банальных. Ну, например, поменять занавески в зависимости о сезона.
Я тоже забочусь о её доме. Ставлю на место предметы, следуя эстетическому порядку, идеалу гармонии, зрительному и духовному удовольствию. Иногда мы забываем обо всём, изучая угол поворота вазы в цветочной композиции, расположение столовых предметов, цвет скатерти и даже цвет еды.
Всё должно быть в совершенстве, спокойно, всё должно выражать максимальную степень внешней и внутренней гармонии.
Естественно, во всем, что она делает, я всегда рядом с ней. Это умная и тонкая женщина, ещё не оправившаяся от потери мужа в результате аварии, в которой она тоже потеряла руку.
В Шиньюку рядом с железной дорогой была улочка, которую сейчас разрушили. Там был малюсенький бар, где продавали водку, им управляли две русские.
В баре было всего шесть стульев и обычно 2-3 клиента, кроме нас. Я часто пел с большим чувством итальянские песни вроде «О соле мио» и все, кто там был, тут же меня узнавали: «А, итальянец, итальянец!» Они прямо испытывали телячий восторг в этом гнусном местечке с шестью стульями.
Если ты начнешь петь арию из оперы посреди вокзала, все, кто поблизости, в восхищении останавливаются и слушают.
Это синдром, из-за которого многие американцы, новозеландцы, австралийцы приезжают в Италию и хлопаются в обморок. Синдром жажды культуры, ощущения причастности к вечности. У нас за спиной тысячелетняя история и события, которых у них не было, и эта их жажда истории невосполнима.