1
Костя давно уже жил на улице. Причина, понятное дело, одна – водка. Она оказалась сильнее его. Когда-то и у Кости была семья, жилье, хорошая работа. Ха! Машина была, опять же. Он не любил вспоминать о том времени. Такие воспоминания хуже острого ножа по сердцу. Костя и закончил бы уже всю эту муку, называемую, видимо, по какой-то ошибке, жизнью, но ему было страшно. Он по-своему верил в Бога и лишать себя жизни, самого ценного дара, не мог. Грех это.
Константин Нечаев, так его звали когда-то. Потом фамилия куда-то затерялась, и он стал просто Костиком, без лишних условностей. По работе ему часто приходилось встречаться с разными людьми, ну и выпивать приходилось, конечно. С партнерами, с клиентами, с коллегами. Только Косте всегда казалось в ту пору, что алкоголизм – это вовсе не про него. Он мог перепить любого, сохраняя при этом ясность разума. Потому и большинство его командировок заканчивались более чем успешно. Нечаев был на очень хорошем счету в своей фирме. Зарабатывал неплохие деньги. Только пил всё чаще. Постепенно начал выпивать и в одиночку. Потом появилась новая страсть. Костя начал играть, благо, казино в ту пору росли в городе как грибы после обильных дождей. Потом ему стало лень ездить куда-то в центр, чтобы поиграть. Сам с семьей он жил на окраине города. И поэтому Костя выбрал себе игровой клуб недалеко от дома. Зал игровых автоматов. Играл Нечаев всегда по-крупному, благо, деньги были. Но игра, как и водка, затягивает. Ой, как затягивает, дорогие мои… Если ты хотя бы одной ногой вступил на эту зыбкую почву, рано или поздно трясина эта проглотит тебя, засосёт, не оставив ничего на поверхности. Где игра, там и алкоголь, ну а где алкоголь – там и игра. Случалось, Костя выигрывал весьма крупные суммы. В клубе он давно уже был завсегдатаем, своим человеком. Охранники указывали ему «накормленные» автоматы, а администратор, едва только Костя появлялся в дверях заведения, сразу посылал кого-нибудь за коньяком. Все в клубе знали – раз Костя пришел, значит будет жарко. И выгодно. Так и было до поры до времени. Охранники клуба провожали Костю до дверей квартиры, если он срывал хороший куш. Ну и конечно же, все получали такие чаевые, что можно было за зарплатой в бухгалтерию в этом месяце не ходить. Деньги для Кости никогда не были главным в игре, ему был интересен процесс, адреналин, чувство, что ты на равных играешь с некими силами, с которыми другой человек и связываться бы не стал. Но всё когда-нибудь проходит, всё когда-то заканчивается. Везение, удача в игре тоже стало пропадать. Но вера в свою удачу и память о былых победах и выигрышах гнали Нечаева в клуб всё чаще и чаще. Денег стало катастрофически не хватать, Костя набрал долгов, и как логичный итог – он стал запускать свою лапу в казённые деньги. Всё просто и банально, таких историй – тысячи. И за сотни лет ничего не меняется. Сначала, как обычно и происходит, никто на работе ни о чём не догадывался, ведь Костя вел себя предельно осторожно. Он выписывал партии товара на действующих клиентов, у которых была открыта линия отсрочки платежа, а на деле продавал партию товара перекупщикам. Конечно же, с дисконтом, но зато за наличные. Деньги сразу пускал в игру. Когда выигрывал, закрывал дебиторскую задолженность клиента, который ни сном ни духом не ведал, что таковая имеется, а остаток опять нёс в клуб. Так и жонглировал несуществующими долгами клиентов, всё глубже погружаясь в игру. И пил. Костя стал выпивать всё чаще. Если раньше ему нужен был хоть какой-нибудь повод, то теперь всё было не так. Зачем нужен повод, если есть просто желание?
А потом вдруг в стране случился экономический кризис. Очередной. В компании, в которой работал Нечаев, настали тяжелые времена. Фирма начала разваливаться. Понятно, что это случилось совсем не из-за махинаций Кости, были там воришки и покрупнее, но ему-то как раз от этого было не легче. При проведении очередного аудита все махинации Нечаева выплыли наружу. Был суд. Не уголовный, гражданский. Косте присудили выплатить компании больше двух миллионов. Денег у Кости тогда уже не было, фарта в последнее время тоже не было совсем, а тут еще за Костю взялись судебные приставы. Пить он стал чаще и больше, хотя казалось, куда уж больше? Жена подала на развод, прав его лишили на полтора года. Косте было уже все равно. Развод, так развод. Дети, конечно же, остались с женой. Квартира, где они жили, принадлежала тёще и Костя поспешил выписаться и съехать из неё, чтобы приставы не доставали его семью из-за него и его долгов. Всё-таки Костя был, по-своему, честным человеком и, чего точно нельзя отнять – у него была совесть. Не всё ещё в нём выжгла поганая водка.
Машина была записана на жену, поэтому Костя оставил её супруге безо всякого сожаления. Собрал свои вещи и уехал к родителям, на юг. Мать жалела его, мать есть мать, а вот отец… С отцом всё было гораздо сложнее. Отец Кости, отставной офицер, характер имел тяжёлый и ради своего доброго имени не пожалел бы никого, хотя бы и родного сына. Когда слуги закона добрались до Кости и на новом месте жительства, они не придумали ничего лучше, чем описать и вывезти имущество отца. Своего у Кости ничего не было. Отец просто озверел и просто выгнал его из дома. Да ещё и выписал из дома, обратившись в суд.
Так Костя Нечаев стал, пока формально, лицом без определённого места жительства. Есть такое слово – БОМЖ в современном русском языке. Костя снова вернулся в город. Только уже не домой к семье, а так, в никуда…
Выпивал Костя всё чаще. Жил в общаге-муравейнике. Работал где придётся, в основном на стройках, разнорабочим. Ему уже давно всё было всё равно. Добить бы уже то, что ему было отмеряно. Но, видимо, и там он не особо был кому-то нужен, поэтому жизнь продолжалась, хотя, какая же это жизнь?
Жизнь в дешёвой общаге, палёная водка и случайные заработки, куда всё это может привести? Правильно, ответ напрашивается сам собой, в тюрьму. Там Костя и оказался в итоге. Срок получил небольшой, мог бы отделаться и условкой, да вот беда, прописки не было и условное наказание отпадало. Жизнь в тюрьме и на зоне – тема совсем отдельного рассказа, может быть, когда-нибудь расскажу вам об этом. А может и не стану. Посмотрим. Ну так вот, не скажу, что в заключении Косте было плохо. Если ты человек, везде сможешь жить. А если живут в душе истинные, настоящие понятия – справедливость, честь, верность, то и в самом жестоком обществе ты будешь жить и пользоваться уважением. Ну и, как говорится в народе, нет худа без добра. Весь год, что был отмерен Косте, он не пил. Ну было пару раз, по чуть-чуть, но, конечно, совсем не то, что он позволял себе на свободе.
Когда Нечаев освободился, отец был уже тяжело болен. Из-за того, что поздно поставили диагноз, жить оставалось отцу совсем недолго. Маме тяжело было ухаживать за больным отцом, тем более, что с детства на левой руке у нее был только один большой палец. В деревне играли детишки с топором, ну и лишилась она пальцев на руке. Она не комплексовала по этому поводу, всю жизнь работала, не обращая внимания на это увечье. Была всегда человеком добрым и отзывчивым. Где бы не приходилось служить отцу, по каким гарнизонам семья Кости не моталась, везде маму его любили и уважали. Ну а тут… Ухаживать за онкобольным в домашних условиях в одиночку – очень сложно. Уколы делать она не умела, элементарные вещи – бельё поменять, утку поставить, обмыть, чтобы не было пролежней, очень это было тяжело делать, да и отец, пока был в разуме, стеснялся своей немощности и злился… Так что весть об освобождении Кости пришлась весьма кстати. Костя вернулся домой. Отец умер через полгода у него на руках. И снова Костя уехал в город.
И снова все пошло по накатанной схеме – общага, подработка, пьянка. ОБЩАГА – ПОДРАБОТКА – ПЬЯНКА. ОБЩАГА – ПОДРАБОТКА –ПЬЯНКА… и так без конца.
Однажды случилось так, что запил он слишком уж сильно и слишком уж надолго. На работу не выходил, деньги закончились и из общаги его выгнали. Так Нечаев оказался на улице снова.
2
Благо, было лето. Потом, правда, как-то совсем неожиданно пришла осень, а за ней и зима. Повезло, правда, Косте, что и осень, и зима в этом году выдались какие-то ненастоящие. Невсамделишние. Тепло было, а вот снега и морозов – не было. Ну для Кости оно и к лучшему. Если становилось на улице совсем худо, Костя устраивался в рабочие дома. Видели, наверное, объявления на столбах – «работа с питанием и проживанием, оплата – раз в неделю». Ну так вот это и есть реклама тех самых рабочих домов. Человеку давали кров, работу, еду. Платили, конечно же копейки, но человек всегда был сыт и находился в тепле. За время нахождения в доме, Костя приводил себя в относительный порядок, отмывался, отстирывался, отъедался и уходил снова. В рабочем доме был «сухой закон». А без водки Косте было тяжело. Тем более, в городе, где соблазн на каждом углу… Люди в рабочих домах подбирались такие же, как и Костя – алкоголики, бывшие сидельцы, бомжи. Отбросы общества. Те, мимо кого добропорядочные граждане стараются побыстрее проскочить мимо, как бы не подцепить какой-нибудь заразы…
Ну что же, у каждого своя судьба и Костя не жаловался на несправедливость жизни, ведь такой, какая она была теперь, он создал себе её сам, своими руками. Одного он только не мог понять, отчего государство приняло для себя такую позицию, что человеку, когда-то осуждённому, закрывался намертво путь в нормальную жизнь? Чем же тогда отличается современное социально ориентированное общество от злобного царского режима? Цари рвали ноздри и выжигали клеймо на лбу, чтобы бывшего каторжника никуда не пускали, современные цари просто заносят человека в базу данных. Но результат-то один и тот же?! Не верите? Попробуйте провести эксперимент – подайте заявление о приеме на работу и в анкете укажите, что есть судимость. Попробуйте подать анкету в сотню компаний, уверяю, получите отказ! Даже курьером не устроитесь, поверьте на слово. Впрочем, это всё лирика, вернемся к Косте.
Однажды он сидел в парке, в самом глухом и безлюдном его уголке. В таких местах очень редко появляются гуляющие. В любом парке города найдется подобный уголок. Хорошо, что зима в этом году была очень тёплая, да и на днях Косте крупно повезло – около мусорного контейнера он нашел отличную тёплую куртку. Старенькую, но ещё крепкую и чистую. За день он наклянчил мелочи у прохожих (встречались ещё сердобольные люди в городе). Денег хватило на бутылку водки и нехитрую закуску. Теперь Костя сидел на пеньке в глухом уголке парка, выпивал по чуть-чуть и раздумывал, что же ему делать дальше. Вдруг Костя услышал невдалеке громкие голоса и смех. Не смех даже, а натуральный гогот. В сторону его укрытия направлялась компания молодых людей весьма неприятной наружности. Бритые головы, широкие плечи, камуфляжные штаны и тяжёлые армейские ботинки. Инстинкт подсказывал Косте спрятаться, затаиться и переждать, когда молодчики пройдут мимо, но страх подсказал другое – бежать. Человеку, живущему на улице, многого нужно бояться – полиции, гопников, бродячих собак, других бомжей и многого-многого другого. Поэтому Костя вскочил, и что было сил, бросился бежать.
- О! Ещё один, а ну стоять, ты, бомжара вонючая! – услышал он грубый голос сзади.
- Лёха, гони его, уйдёт же, сука! – откликнулся другой голос.
От компании отделились два молодчика и бросились в погоню за Костей. За спиной забухали тяжёлые башмаки. Так, как Костя бежал сейчас, он не бегал никогда в жизни, даже в молодости. Адреналин бушевал в крови и Нечаев нёсся вперёд, не разбирая дороги. Он спасал свою никчёмную жизнь. Голоса преследователей слышались где-то далеко позади и справа. Время Костя пока выигрывал. Он выскочил из парковой зоны. Прямо перед ним по дороге неслись машины. Вдалеке впереди виднелся жилой массив. Костя рванулся вперёд, чуть не попав под колёса маршрутки. Яростно заревел клаксон, но Костя уже мчался по другой стороне дороги, в сторону жилых домов. Страх не давал ему оглянуться назад, на своих преследователей. Костя задыхался, он бежал уже из последних сил. Хорошо ещё, на улицах было пустынно. Костя мимоходом даже подумал, куда делись все люди? Вот, наконец и жилые дома. Но тут впереди он увидел двух полицейских. Эта встреча также не сулила Косте ничего хорошего. Дело было в том, что в один из своих запоев Нечаев потерял паспорт. Конечно, его можно было восстановить, но для этого нужны были деньги. Конечно, можно было бы обратиться в «бомж-отель» - социальный приют для бездомных, но там помогали лишь тем, кто до того, как оказаться на улице, проживал в городе. Иногородние бедолаги помощи там получить не могли, Костя знал это наверняка, это был уже пройденный этап в его жизни. Поэтому, заметив блюстителей порядка перед собой, и, помня о тех, кто его преследовал, Костя принял единственно верное, как ему казалось, решение – бросился к ближайшему дому. Из подъезда выходила пожилая женщина и, пока дверь не закрылась, Костя юркнул в подъезд. На его счастье, консьержки на месте не было. На какое-то время Костя оказался в относительной безопасности. Повезло ему ещё и в том, что дом оказался спланирован так, что лестница была изолирована от лифтов. Костя пробрался на лестницу, поднялся на три или четыре этажа, присел на ступеньку, стараясь не шуметь и не шуршать и затих. Руки дрожали, сердце бешено колотилось в груди. Как бы то ни было, безопасность была весьма относительной, а передышка, скорее всего – краткосрочной. Костя достал из-за пазухи бутылку (уж что-что, а водку он сразу сунул во внутренний карман, как только услышал голоса молодчиков). Закуску, жаль, не захватил. В кармане, правда, был кусок хлеба и конфета. Отвинтив колпачок, Костя сделал хороший глоток. Водка была дряная, но тут уже, как говорится, не до жиру. Сивушный запах заставил его передёрнуться, весь организм сдетонировал, как автомобиль, в который по ошибке залили не тот бензин. Костя зажмурился, замотал головой и жадно занюхал водку корочкой хлеба. Водка, наконец, улеглась в желудке, и через несколько минут ему стало полегче. Нервы слегка успокоились и Костя смог уже думать спокойнее.
Долго оставаться в подъезде он не мог, но выходить на улицу прямо сейчас, Костя тоже считал неразумным. Сделав еще пару глотков, он, кажется, нашел решение. Оно пришло само-собой, правда шансы на успех были минимальны.
«В каждом доме есть подвал», - подумал он.
Каждое утро дворники открывают его, чтобы забрать свой инструмент. Вот в этот короткий промежуток времени, Косте нужно было проникнуть в подвал и там спрятаться. Шансов на успех было мало, но они всё-таки были. Переночевать Костя решился всё-таки в подъезде.
«Бог не выдаст, свинья не съест» - решил он, - «авось, не выгонят». Завтра он попробует вариант с подвалом, ну а если не выйдет, постараемся придумать что-нибудь ещё. Ночь Костя почти не спал, вздрагивая от каждого стука или шороха. Почти не пил, несколько раз за всю ночь делал по небольшому глотку, не для того, чтобы опьянеть, просто поддерживая тонус. Несколько раз его начинал мучить резкий сухой кашель. Едва забрезжило утро, Костя поднялся и тихо, со всей возможной осторожностью, стараясь не шуметь, на цыпочках спустился на первый этаж и выскользнул из подъезда. Пока он сидел ночью там, на ступеньках подъезда, он вспоминал события минувшего дня и понял, что вокруг творилось что-то непонятное. Он вспомнил малое количество машин, почти полное отсутствие людей на улицах, а полицейские, которых он увидел, подбегая к дому и старушка, выходившая из подъезда, почему-то были в защитных медицинских масках.
Слишком долго он избегал встреч с обществом и никак не мог знать, что мир атаковал какой-то неизвестный вирус. Парии живут в обществе, но не принадлежат ему. Отверженный есть отверженный. Есть в таком положении свои плюсы – никто не лезет к тебе, например, но минусов всё же гораздо больше.
Утро занималось замечательное. Солнце золотило дома и деревья. По улицам проехали поливальные машины, правда, поливали асфальт они не водой, а какой-то белой дрянью. Костя сел на оградку, ограждающую газон неподалёку от входа в подвал и стал ждать.
«Скоро Пасха!» - отчего-то вдруг подумалось ему, -«можно будет посидеть около церкви, пособирать милостыню. На Пасху люди добрые, подают щедро, кто деньгами, кто едой…»
Была одна церквушка на окраине города, около которой он нет-нет, да и присаживался с коробочкой для мелочи. Хоть и не стар был ещё Нечаев, да и не инвалид, но была, видимо, в глазах его такая боль и тоска многолетняя, что люди жалели его и подавали. Задумавшись о своём, Костя чуть было не пропустил появление дворников. Два узбека в оранжевых жилетах вышли из-за угла и направились к входу в подвал, переговариваясь между собой на своём восточном наречии. Дворники тоже, как ни странно, были в медицинских масках.
«Да что тут происходит-то?» - подумал Костя.
Открыв дверь, дворники вошли в подвал. Нечаев выждал с полминуты и бросился в открытую дверь. Попав со света в полутёмное помещение, он не сразу сориентировался, но, видно, сработал какой-то инстинкт, или просто удача была сегодня на его стороне, но он выбрал верное направление. Беглец забежал в какой-то закоулок и затих. Через минуту в сторону выхода протопали башмаки узбеков, хлопнула закрывающаяся дверь, лязгнул замок и всё стихло. План удался. О том, что он будет делать дальше, Костя пока не думал. Главное сейчас – прийти в себя, отсидеться, отлежаться, а там будет видно. Обойдя своё новое убежище, Костя обнаружил ещё одно крохотное помещение, что-то вроде склада. Там было тепло, стояли какие-то ящики, листы гипсокартона и металла, лежали рулоны рубероида, какие-то коробки, вёдра и прочие строительные запасы. Было где укрыться, тем более, эта комнатушка была далеко от того места, где дворники хранили свой инвентарь. Костя немного сдвинул ящик, переставил пару листов и освободил себе за ними место, чтобы можно было лечь. Он знал, что примерно через час дворники закончат уборку и вернутся сюда, чтобы оставить инструменты, поэтому был начеку. Действительно, минут через сорок загремел замок, узбеки оставили свои мётлы и лопаты и направились к выходу. На этот раз они переговаривались почему-то по-русски, за что Нечаев был им благодарен.
- С этим вирусом работать савсем харашо, да, Рашид? – говорил один.
- Да, людей нет савсем, мусор нет пащти… Канешна харашо.
-Якши…
Голоса удалились, хлопнула дверь, громыхнул запираемый замок и всё стихло.
- Что за чёрт?! – пробормотал Костя, - Какой вирус? Что вообще тут просходит?!
Пошагав по подвалу от стены к стене, Костя вдруг остановился и пробормотал:
- Мама!
Самый родной на всём белом свете человек, мама, она же там с ума сходит, не имея от него никаких вестей! Костя всегда звонил ей, хотя бы раз в неделю. Телефон у него был, старый, кнопочный, самый простой. Купил его, когда последний раз оказался в рабочем доме, за сто рублей. Костя достал из-под подкладки куртки свой старенький аппарат, нажал кнопку включения. Слава Богу, заряд был, почти полный, ведь он как выключил телефон почти месяц назад, так и не включал – то пьяный где-нибудь валялся, то просто стыдно было матери звонить. Всё-таки он был, как ни горько в этом признаваться, законченным эгоистом. Хоть и молил Бога ежедневно и ежечасно отпустить грехи ему и освободить от пагубной привычки…
Денег на счету, конечно, нет, но мама обязательно перезвонит, когда ей придёт СМСка, что он пытался ей позвонить. Звонок раздался сразу, как только телефон включился, не пришлось даже делать дозвон.
- Костя, сынок! Где ты? Что с тобой?! Куда же ты пропал? Я не знаю, что мне уже и думать!
-Привет, мам…
Голос срывался, мама плакала и сердце Кости жгло так, словно тысяча раскалённых спиц втыкали ему в сердце.
- Мама, - повторил он, - ты прости, что молчал, сорвался я опять, прости ты меня, Христа ради..
- Костя, сыночка, что же ты делаешь?..
Мама снова заплакала.
- Я же уже не знаю, что и думать, то ли в тюрьму ты опять попал, то ли что ещё похуже с тобой приключилось… Что же делаешь ты со мной, сын мой, сыночек…
Костя молчал. Что он мог ответить матери? Для неё ты остаёшься ребёнком, сколько бы лет тебе не было. Три, пять, десять или пятьдесят. Стыд, раскаяние, жалость к маме к себе самому, злость и обида на себя и свою слабость на судьбу свою злосчастную, душили его и мешали сказать хотя бы слово. Ком как застрял в горле, как только он услышал материнский голос, так и не хотел проваливаться никуда.
- Мама, не плачь, пожалуйста, мама… - только и смог он выдавить из себя
Судя по голосу, мама чуть-чуть успокоилась, во всяком случае, слёзы из голоса пропали.
- Ладно, Костя, сынок, ты где сейчас находишься?
- Да пока нигде, - Костя закашлялся, - на улице остался…
- Костя, прошу тебя, умоляю, возвращайся домой, пожалуйста! Дался тебе этот город! Ну что ты, проживём потихоньку, приезжай, прошу тебя!
- У меня денег нет сейчас совсем.
- Я пришлю тебе на дорогу, главное – приезжай! Тут вирус этот свалился на голову, как ты там вообще выживаешь? Господи, да за что же такое нам наказание-то, Господи!.. – мама опять заплакала.
- Я паспорт потерял… - сказал Костя совсем уже тихо.
- Ну подумай, как можно без паспорта уехать? Ты же умный у меня. В милицию сходи, пусть они тебе справку дадут, что потерял, мол, паспорт. А сюда приедешь, восстановим.
- Я на автобусе попробую, там вроде бы паспорт не требуют при покупке билета…
- Ты карточку свою не потерял? Как мне тебе деньги на дорогу переслать?
- Да нет, карточка-то на месте, кому она пустая нужна?..
- Сегодня я не смогу тебе отправить, у меня пенсия только послезавтра. Если только получится сейчас у соседки перезанять, так сразу и отправлю тогда. Только не пей, прошу тебя, заклинаю, не пей, сыночек! Всеми святыми тебя заклинаю!
- Хорошо, мама, прости ты меня, прости, дурака, ради Бога…
- Ладно, Костя, побегу я до соседки. Телефон не выключай, если что-то получится, я сразу тебе позвоню. Будь на связи. И только не пей, прошу тебя!
- Хорошо, телефон не отключаю… Спасибо тебе… И прости меня…
- Всё, договорились, значит, жди звонка.
Мама отключилась. Костя ушёл в свой закуток, сел на какое-то ведро, обхватил голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, завыл тихонько, как воет, скулит и плачет больное животное от боли.
- Господи, да что же я за тварь такая конченная? Что же я делаю-то? Да будет ли мне прощение за то, что творю я? Как же мне быть-то теперь? Боже мой, где же я нагрешил так? Что за подонок я мерзопакостный?! Оууууу…
Слёзы душили, текли, не переставая, по небритым щекам. Костя сидел, раскачиваясь из стороны в сторону и тихонько подвывал. Резкий сухой кашель несколько раз заставлял его скрючиться, как какого-то неведомого червяка.
- Да уж, - подумал Костя, - ночёвки на свежем воздухе не способствуют оздоровлению и закаливанию…
Через час позвонила мама.
- Я заняла пять тысяч, сейчас оденусь, дойду до центра, отправлю тебе, жди. Только прошу тебя, сыночек мой, не пей, умоляю, не пей, ради Бога. Иначе конец нам, и тебе и мне.
- Спасибо тебе, мам, спасибо…
Ещё через час блямкнула СМСка, потом ещё одна. Первая сообщала о зачислении на карту пяти тысяч рублей, вторая – о пополнении баланса телефона на пятьсот.
Костя набрал номер мамы.
- Деньги пришли, спасибо!
- Давай, сыночек, выбирайся оттуда, я жду тебя. Позвони мне, как решишь вопрос с билетом. Приезжай, пожалуйста, и не пей, умоляю тебя, всеми святыми заклинаю, не пей, сыночек, не пей…
- Хорошо, мама, не волнуйся, я сразу сообщу, как что-то решится. Береги себя. Прости меня, мама… Пока!
- Пока, сынок, до связи. Жду от тебя весточки.
По голосу было слышно, что мама немного успокоилась. Хотя бы уже не плакала.
Деньги поступили, но теперь Костя оказался в затруднительном положении. Он был заперт в подвале, а дворники появятся только завтра утром. Беда… Ну что же, делать нечего, придётся ждать. У Кости оставалось ещё больше полбутылки водки, кусок хлеба. Воды не было, вот это было плохо. Ну что же, придётся потерпеть.
Костя расположился в своём закутке, выпил половину оставшейся водки, набросал на бетонный пол какого-то тряпья и лёг, укрывшись курткой. Сон был беспокойный и не крепкий. Нечаев то засыпал, то просыпался от резких приступов сухого, выворачивающего наизнанку кашля. Под вечер резко поднялась температура. Костю знобило. Приступы кашля становились всё более частыми и изнурительными. Ночью стало ещё хуже. Сдавило грудь и стало очень трудно дышать. Не хватало воздуха. Словно огромный раскалённый камень положили ему на грудь. Озноб и приступы кашля продолжались. Костя задыхался. Только под утро Косте стало полегче и он затих.
В девять часов утра следующего дня в кабинет начальника ДЭЗ ворвались насмерть перепуганные дворники.
- Стипаныщ, Стипаныщ, слюшай! – тараторили они, перебивая друг друга, - тама, падвал, чилавэк!
- Какой ещё человек?
Николай Степанович Понырев, начальник районного ДЭЗ давно уже привык к своим среднеазиатским «бойцам». Работали они прилежно, безнареканий. Да и что немаловажно, были они непьющими. Но такими, как сегодня, он видел их впервые.
- Так, по порядку. Говори ты, Рашид. Да успокойтесь вы, ей-богу, ни черта не понятно!
- Стипаныщ, чилавэк там в падвали!
- Что за человек, как он туда попал?
- Савсем дохлый чилавэк! Как папал туда – ни знаем мы. Пришли утром лапата, митла взять, а он там. На нас смотрит, только дохлый савсем…
И пока Николай Степанович связывался со спецслужбами, вызывал полицию и «Скорую», перепуганные узбеки все галдели на своём тарабарском языке, изредка вставляя в речь исковерканные русские слова – чилавэк, савсем дохлый и ещё Аллах наказал за водку…
Конец