Сверчок
Часть II
Коллежский секретарь
82
Стурдза
Жизнь в Петербурге так складывалась, что мне приписывали все эпиграммы и пародии, гуляющие в списках и на царя, и на его подельника Аракчеева и на различных чиновников типа Стурдзы и даже на самого Карамзина. Пусть будет так!
Так, например, я оценивал громадный труд Карамзина по истории, но мне не нравились акценты, или аккорды, исходящие из этой музыки, замешанной на крепостничестве и царелизоблюдстве.
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.
И вообще, на холопов царских перо так и точилось…
Например, меня достал Стурдза.
Александр Скарлатович Стурдза молдавская фамилия, которого могла рифмоваться в неприличном сочетании.
Этот богомолец!
Этот цензор при министерстве народного просвещения!
Этот соглашатель христианского благочестия, просвещения умов и гражданского существования.
Он относил все ветви просвещения к трем основным началам: к Богу, человеку и природе.
Этот дипломат и публицист написал по поручению Александра I записку о Германии. Мои друзья настроили меня против Стурдзы. По их мнению, записка была реакционной до нельзя!Многим хотелось его вызвать на дуэль!
Вкруг я Стурдзы хожу,
Вкруг библического.
Я на Стурдзу гляжу
Монархического.
Так я мысленно описывал воображаемые туры вокруг «кандидата» для вызова на дуэль.
Холоп венчанного солдата,
Благодари свою судьбу:
Ты стоишь лавров Герострата
И смерти немца Коцебу.
Незадолго до того Александр Стурдза, находившийся в то время за границей, опубликовал работу «О современном состоянии Германии», носившую политический характер и отражающую отношение автора к напряженной обстановке в европейских университетах. Тогда же с поддержкой русского курса на стабилизацию политического положения в Европе выступил и драматург Август Коцебу. «Свободолюбивому» немецкому студенчеству это пришлось не по вкусу, и Коцебу был заколот студентом Зандом.
Вызывало раздражение рассуждения Стурдзы о духе протестантизма, оценка состояния немецких Университетов, служащих к тому, чтобы сбивать с толку молодежь и приводящих в движение все ошибочные теории, все ложные доктрины века. Он призывал университеты Германии, как рассадники идей революции отдать под надзор полиции, вызвав бурю негодования.
За эпиграмму мне аплодировали, а перед Стурдзой многие из прежних знакомых закрыли двери. Дуэль между нами казалась неизбежной. С часу на час я ожидал секундантов, зная сильный и горячий характер А.С. Стурдзы. Однако, он повел себя не по правилам. Он добровольно ушел в полуотставку. Он затворился в своем белорусском имении в Устье, не выясняя отношений и не злословя в ответ.
Ну, а что я?
Я писал эпиграммы на Аракчеева и как сверчок сам себе насвистывал о своей судьбе стихотворца.
Внимает он привычным ухом
Свист;
Марает он единым духом
Лист;
Потом всему терзает свету
Слух;
Потом печатает — и в Лету
Бух!