Последний день рабочей недели приближался к концу. Обход давно был завершен, дневники заполнены, назначения сделаны, больные перевязаны. Все как будто без особенностей. За исключением одной больной, которая продолжала температурить всю неделю после банальной флебэктомии. По срокам её давно уже пора было выписывать, да и сама она уже просилась домой. Загадочность её фебрилитета настораживала меня и не давала спокойно покинуть отделение, предавшись законным выходным. Я решил еще раз посмотреть ее на перевязке. Каково же было моё удивление, когда пропальпировал в ноге в проекции ложа большой подкожной вены плотный тяж от паха до нижней трети медиальной поверхности голени. «Метровка!» - с ужасом мелькнуло в голове, - забыли во время операции... Кто? Кто, кто..! Известно, кто. Дело в том, что мне, как аспиранту кафедры на тот момент, приходилось вести больных, оперированных кафедральными доцентом и докторантом. Решение родилось спонтанно. «Сударыня,- сказал я хорошо поставленным голосом, -сейчас я удалю вам один внутренний воспалившийся шовчик в паху. Будет немного больно, словно большой комарик укусил, но температура после этого сразу придет в норму, но вам немного придется потерпеть». Перевязочную сестру поставил между головой лежащей пациентки и мной, так, чтоб последняя ничего не могла увидеть из-за широкой спины медсестры. Раздвинув едва зажившую кожу в паху и плотно «закусив» ослизненный конец салфетки Микуличем, сделав при этом несколько наматывающих оборотов салфетки на последнем, одним резким движением выдернул "метровку" и плюхнул себе в подмышечную впадину, прикрытую накрахмаленным халатом. Нежданно-негаданно, вдруг опустевшее ложе большой подкожной вены сделало первый и последний квакающий облегченный «вздох», выпустив порцию ароматов спертой человеческой плоти. "Ой!- успела сказать дама. Опытная, видавшая виды медсестра С., вздрогнув от удивления, прочитала в моих глазах команду: молчи! Выбежав в коридор отделения с проворством сапера я избавился от опасного "трофея". -" Который сейчас час?- спросил я, вернувшись в перевязочную, делая вид, что поправляю штаны. Получив ответ, заметил, - как быстро пролетел день, выходные пролетят еще быстрее, а в понедельник я вас выпишу, честное слово!». На том и расстались до понедельника.
С нескрываемой радостью и чувством исполненного долга легкой походкой летел я на встречу новым "приключениям" от больничного корпуса до административного, где располагалась наша кафедра и моя маленькая аспирантская комнатенка, в которой меня ждали: верный друг – шоссейный велосипед, предусмотрительно прикованный к батарее радиатора отопления цепочкой и свежеиспеченная диссертация. На улице дул свежий весенний ветер. Радостно щебетали птицы, растревоженные лучами заходящего весеннего солнца. Ничего не предвещало дурного...
В моей каморке вовсю кипел «сабантуй», приближающийся, как оказалось, к своей логической развязке. Аспирантский письменный стол ломился всеми доступными на то время яствами, причем селедка почему-то порезана была именно на моей новенькой диссертации. Вокруг стояли недопитые рюмки. На полу – батарея порожних бутылок горячительного. Вежливо поздоровавшись и освобождая свой «дисер» от объятий селедки я нечаянно опрокинул чью-то рюмку. Извинился, поставил ее на место. Когда собирал в рюкзачок скромную поклажу боковым зрением вдруг обнаружил, что докторант Ф. из дружественного Узбекистана, пребывая в изрядном подпитие , намотав мою же цепь с замком от велосипеда на правую руку, начинает почему-то заносить её над моей левой скулой и тут же бросается на меня с боевым кличем: «Аксакалов оскорбляешь! Не уважаешь наш стол, щенок!»– услышал я последние слова в тот вечер от того докторанта.
Грузное, обмякшее тело Ф. словно мокрая тряпка шмякнулось о стену. Медленнее чем положено законами физики, как мне показалось в то момент, сползло вниз. Грешен, каюсь. Удар тот был с моей стороны скорее рефлекторным, чем осознанным и пришелся в верхнюю челюсть горе-докторант-оглы . Под горячую руку в довесок попался буйный доцент, быстро отметившийся "бланшем" на правом глазу. Другие члены дружной гоп-компании как-то сразу "сдулись" и приутихли при виде двух «аксакалов» распростертых на полу. Аспирант Н. из солнечного Узбекистана, заикаясь, сказал, что я нанес несмываемое оскорбление двум уважаемым корифеям всей хирургии Юго-восточной Азии и континента в целом и ,казалось, достаточно искренне просил скорей покинуть кафедру, ссылаясь почему-то на неотвратимость кровной мести.
Одолеваемый мрачными мыслями гнал я своего верного коня по павелецкой набережной в направлении к дому. Настроение было безнадёжно испорчено на все выходные. Суббота и воскресение тянулись в мрачных ожиданиях. Моя молодая жизнь, не успев толком начаться, представлялась искалеченной на корню. Казалось, что не только диссертация, вся моя дальнейшая судьба врача-хирурга весела под угрозой. В довесок ко всем бедам моя левая кисть в области пястно-фалангового сустава среднего пальца воспалилась и сильно болела от того, что зуб докторантской челюсти рассек кожу над суставом от удара. Но все это меркло, перед реальной угрозой потерять любимую специальность. Слабым, мерцающим лучиком путеводного маяка в сумерках моей "покалеченной" собственными руками судьбы струился тусклый свет надежды от ожидания моих страждущих пациентов. Словом, не мог я не выйти на работу, пусть даже в последний раз. К тому же, я обещал выписать пациентку в понедельник. Душевно готовый к любой развязке вплоть до отчисления из аспирантуры на кануне защиты, угрюмо ехал я тогда на работу.
Понедельник. Утренняя конференция в отделении микрохирургии ГБ. Присутствующие: в первом ряду, как всегда по старшинству доцент А. с подбитым и уже цветущим "бланшем", докторант Ф. с распухшей как-то по-африкански верхней губой, аспирант Н., и ваш покорный слуга - пока еще аспирант Г. с перевязанной левой рукой по форме и размерам похожей на боксерскую перчатку, повисшей на груди в вынужденном положении. Во втором ряду городские врачи и медсестры. Начинает и ведет профессор К. Поздоровавшись и окинув присутствующих отеческим взглядом, задержавшись внимательными глазами на стоящих в первом ряду, он почему-то радостно сказал: «Ой, господин-доцент А. и вы, уважаемый докторант Ф., видимо необычайно продуктивно и весело провели выходные, - а вы, К.Н.- ., сказал он после секундной паузы, направив на меня свой внимательный взгляд, -очевидно помогли им в этом...
Никто меня с кафедры не выгнал. Все сотрудники - участники «сабантуя» как-то приторно-заискивающе стали здороваться с тех пор с простым аспирантом. Спустя несколько месяцев я успешно защитился. Докторант с аспирантом вернулись в солнечный Узбекистан. Доцент А., "подсидев" профессора К. выгнал его с созданной им же кафедры и став профессором очень скоро спился...
Профессор К. до сих пор успешно работает, но уже в другом мед. учреждении. Мы периодически созваниваемся, обмениваясь поздравлениями ...