Над дверью ординаторской крупными буквами было написано - ХИРУРГИ ШАМПАНСКОЕ НЕ ПЬЮТ, ЦВЕТЫ НЕ ЕДЯТ. Больные не верили этой записи и несли все, что только было возможно: пионы/хризантемы, конфеты, всевозможные кондитерские изделия, включая леденцы и чупа-чупсы и что характерно, как нарочно, самое ненужное дарили именно тому доктору, который меньше всего нуждался в том или ином подношении. Так, одному хирургу-астматику, который с детства на дух не переносил сигаретный запах подарили огромный блок курительного табака Клан. Мне же, человеку, который до 35 лет не притрагивался к спиртному дарили самые разнообразные спиртные напитки. Последние я складировал в своём бельевом шкафу. За несколько лет в нем не оставалось места даже для тапочек. Это не смотря на бесконечные апробации/защиты, на которые я периодически спускал свои запасы. Уже тогда у меня сложилось устойчивое мнение, что мой внешний вид производит впечатление безнадежного хроника, глубоко зависимого от спиртных напитков.Так, однажды, когда я набирался сил перед очередной операцией в дверь неожиданно постучали и как водится у нас стремительно не дожидаясь приглашения буквально влетела родственница больной, которой предстояла операция. Войдя в кабинет, она буквально остолбенела. Дело в том, что на столе, за которым я сидел и мирно пил холодный чай из граненого стакана, помимо всякой еды стояла новенькая бутылка армянского коньяка, которую я не успел убрать. Женщина, переводя взгляд с бутылки на меня и снова на бутылку, почему-то вместо "здрасьте" спросила: «а вы сможете?». "Всегда!" - слегка смутившись, сказал я. Операция прошла хорошо и вот, когда дело было к выписке, эта самая родственница принесла мне огромную коробку с дорогими французскими коньяками. Она видимо решила, что без коньяка я совсем не могу, а с французским я буду оперировать еще лучше. Бутылочки были соблазнительно красивы. Конечно я не удержался и стал пробовать. Вот так наш брат поневоле приобретает пристрастие к бытовому алкоголизму.
Был у нас и менее удачливый на подношения доктор. Сказать, что ему ничего не перепадало, в общем ,ничего не сказать. Ему просто ничего и никогда не приносили, не смотря на то, что вел он палаты с дамами бальзаковского возраста. Утренние обходы он вел следующим образом: залетая в одну палату он буквально произнося протяжное - здрааасссссссте, умудрялся к концу этого слова оказаться уже в другой палате, а его «девушки» не успевали даже рта открыть, чтобы ответить на его приветствие... Так вот, однажды, в ординаторскую загадочно постучали и только после третьего- «войдите» - дверь плавно отворилась. В дверной проем буквально вплыла пациентка нашего неудачливого доктора с огромным красивым пакетом, который она с трепетом прижимала к груди. Она попросила доктора выйти на минуту из ординаторской, что бы поблагодарить его с глазу на глаз. Доктор вышел в след за ней с гордо поднятой головой. Наконец-то, неужели свершилось, хором подумал весь коллектив нашего дружного отделения, когда они вышли из ординаторской. Остальное мы наблюдали сквозь приоткрытую дверь. Больная натянуто улыбаясь и нервно теребя пакет в руках благодарила доктора. Последний, со словами: «Да ладно, мелочи, не стоит благодарности», сделал попытку принять из ее рук сверток, на что пациентка еще более нервно стала его теребить и прижимать к себе. Наконец, с третьей попытки доктору удалось все же завладеть пакетом после чего он с торжественным видом влетел в ординаторскую. - А, что я говорил! - успел сказать незадачливый коллега и вывалил содержимое на свой стол... На столе лежали: стоптанные тапочки, сменный халатик, зубная щетка, нижнее бельё и пр. предметы туалета и личной гигиены, принадлежащие барышне...Гомерический хохот, переходящий в дружное коллективное ржание. Занавес...