На следующий день всё повторилось. Укрепление позиций шло полным ходом. От землянок, с ещё не накатанными брёвнами, прорывались узкие ходы до переднего рубежа. На брустверы наваливались мешки с песком, на пулеметные гнёзда мешки клали в два-три яруса. Сверху натягивались маскировочные сети.
Тут же, пулемётчики, короткими очередями лупили по густым зарослям, примеряясь к секторам обстрела своих ПКМ* и делали гнёзда максимально удобными для ведения боя.
Склад боеприпасов огородили колючкой и спрятали за 157-м ЗиЛком по прозвищу "Мормон". У грузовика давно развалились мосты, но его не списывали со счетов, а при переходах буксировали бэхой за трос. Открытый кузов "Мормона" служил складом имущества роты от автоматов до подшлемников, а кабина служила кровом для его хозяина, молодого контрактника Антона, из Нижнего Новгорода.
К исходу второго дня, так называемая "зелёнка", отошла от переднего края метров на тридцать, уступив своё место простой и рациональной фортификации.
У Сергея, равно как и у других, день был напичкан столькими заботами, что некогда было опомниться. Нужно было принести воды для готовки, запасти дров для костра, замаскировать кухню и успеть всех накормить.
Самая насущная и непростая задача из всех перечисленных состояла в доставке воды. Справиться с ней помогал контрактник Зарубин, по прозвищу Батя. Так прозвали его срочники за высокий рост, физическую силу - которой он никогда не бравировал, сросшиеся густые брови и добрый характер. Он заслужил репутацию добытчика, таская откуда-то в свободное время мешки со свежими грецкими орехами, а как-то раз принёс даже пол мешка айвы. Опятами он тоже не пренебрегал и замполит сострил однажды: "Не пойму, что ему больше нравится, собирать грибы или просто бродить по осеннему лесу с автоматом?". Увидев его с мешком на плече, бойцы весело спрашивали, "Как дела, Батя?". На что следовал однообразный ответ: "Обычно добычно!" Ко всем прочим своим достоинствам, Зарубин исполнял обязанности сан.инструктора роты и у него даже была сумка с красным крестом, которую он иногда носил.
Родник находился в долине и короткий путь до него занимал минут десять по крутому склону. Спустившись к роднику они вдоволь напивались чистой холодной воды, затем наполняли сорокалитровую алюминиевую флягу.
Народа у родника всегда хватало. В тёплую погоду там стирались и мылись в образовавшихся широких лужах, чуть ниже забора воды. Тут же сушились и много болтали. Набирая воду, можно было узнать самые свежие новости полка.
- Говорят вчера САУ взлетела на воздух? - спросил Шеф обращаясь ко всем сразу, поставив флягу под тоненькую струйку воды.
- Сварщик подорвал! - ответил кто-то с намыленной головой.
взоры присутствовавших обратились в его сторону.
- Полный боекомплект взорвался. Башня то, за километр улетела! Прямо рядом с рем.ротой** упала!
- А сварщик причём? - все одобрительно посмотрели на Сергея.
- А он сваривал там что-то внутри САУ, маску снял вовремя, провода завоняли. Выбрался и текать! Сейчас в зиндане сидит.
Кто-то набирал воду так же во фляги, но самые смекалистые и мудрые воины набирали воду в перевязанные между собой резиновые сапоги-чулки из под хим.защиты и уносили их, перекинув через плечо. Сергей по доброму им завидовал и ему даже казалось, что хитрецы что-то безмятежно насвистывали поворачивая в обратный путь. Но объёма сапог ОЗК было маловато для дюжины человек и фляга поднималась на руках утомительно долгими, пологими путями. Воды в ней хватало примерно на сутки и ходить за ней приходилось каждый день.
Пополнять запасы воды в отделении так же помогал ротный. Отправляясь в штаб батальона к броне БМП крепили два термоса. Когда это было нужно командир брал с собой Сергея и они вместе с механиком-водителем Рудиком наполняли термоса в какой-то маленькой мутной реке, что бежала мимо штаба, через третий взвод и пряталась в селе.
Ребята из третьего взвода помогали подать термоса на броню, щедро делились сигаретами и свежими новостями. Сергей их считал "счастливчиками". Ещё бы: "Целая река под боком. Селение в шаговой доступности. Просто пляж, а не служба, - думал Сергей, - всегда можно сходить и поменять говяжью тушёнку на курево". Почему-то с куревом были проблемы, то ли нормы были маленькие, то ли скуривали быстро, но у каждого курильщика был кисет для табака, куда потрошили все не докуренные сигареты и самые маленькие окурки.
Но не всё обстояло так просто. Был приказ "в селения ни ногой", поэтому их скрытно патрулировала полковая разведка. Попавшихся солдат отводили в расположение развед.роты и сажали в глубокую яму, под названием зиндан, на неопределённый срок - этакая полевая гауптвахта, только во много раз хуже.
Но судя по запасам курева, у бойцов третьего взвода дела обстояли не плохо. Сергей догадывался, что они успешно вели натуральный обмен с местными и патруль обходил их стороной.
Своего штатного командира взвода у них не было и им его заменял командир батальона - майор Папаев. Он был не высокого роста, немногословен, с острыми, как два кинжала, глазами. Некоторых солдат в третий взвод он отбирал самолично.
По прибытии в полк пополнения на замену личного состава, часть направлялась в третий батальон. Вот тут-то выходил на арену комбат, держа в одной руке калашников со складным прикладом, он молча проходил мимо солдат заглядывая им в глаза. Нет, он не листал военные билеты, не вёл задушевных бесед и не рассыпался патриотичными речами. Он не громко спрашивал у выстроившегося в каре пополнения:
- Снайперы есть? Поднять руку.
Поднявшие руки контрактники и не подозревали, что становятся
участниками странной, смертельно опасной игры комбата, решившего устроить показательные выступления в стиле "Вильгельм Телль" или "Отрезвляющий забег на перегонки со смертью". Но в отличае от былинного лучника Вильгельма Телля, стрелявшего по яблоку, поставленного на голову сына ради их жизни и свободы, комбат стрелял ради собственной блажи. Для этого нужно было попасть в спичечный коробок с тридцати шагов из автомата. Участвовали только поднявшие руки добровольцы. Всё просто. Майор Папаев давал в руки испытуемого свой калаш, а сам становился к глухой стене штаба, прижимался к ней спиной и ставил коробок себе на голову. Не попадаешь в коробок - идёшь обратно в строй, попадаешь в коробок - становишься сам к стене с коробком на голове, очередь за комбатом. Варианты с попаданием пули в лоб одному из участников дуэли - не рассматривались.
Бойцы затаив дыхание наблюдали за дуэлью, им казалось вот сейчас грянет выстрел и комбат сползёт вниз, оставляя кровавый след на стене, но коробок крутнувшись падал вниз, под одобрительный гогот каре, а участники менялись местами.
После первого забега, желающих участвовать в этом сумасбродстве редко оставалось больше одного, но всё же иногда такие были. Прошедшие адский отбор контрактники негласно становились телохранителями комбата.
Всю эту драму Сергею, приехавшему в очередной раз за водой, рассказывал его земляк Сашка, из третьего взвода, наблюдавший дуэль с коробком собственными глазами.
Сашка тараторил, глотая сигаретный дым:
- Потом он увидел проходящего мимо штаба контрактника в вдвэшном тельнике и спрашивает его: "Ты кто?".
- А тот ему отвечает: "В смысле?", - и ухмыляется.
- Комбат своим командует: "Взять его!".
- Тут же скрутили, автомат отобрали, кинули в зиндан.
- А тот из ямы орёт: "Ответишь за это, я с разведки!".
- Тут комбат совсем озверел. Подошёл к краю зиндана, встал на одно колено и не глядя опустил дуло в яму и с некоторой задержкой стал давить на спусковой крючок, короткими очередями. Мы думали парню конец. А комбат глянул в яму и говорит: "Вылезай".
- На том и разошлись. Но с разведкой мы теперь на ножах. Они этот случай просто так не оставят, будут мстить.
Слушая приятеля, Сергей вспоминал своё прибытие в полк, ещё там, на равнине - сперва особый отдел, медичка с тонометром и всё - здравствуй рота. Всех, кто по той или иной причине не нравился медичке или капитану особисту, разворачивали обратно в Ханкалу. В основном, причина была одна - высокое давление на почве обильного злоупотребления горькой. Дальнейшая их судьба была неизвестна, но поговаривали, что бедолаги самостоятельно добирались до своих военкоматов, если им не фортило зацепиться где-нибудь в Ханкале. Ужасная перспектива. Потратить столько времени и сил и отправиться несолоно хлебавши, через пол России обратно домой, без копейки в кармане, что называется "за свой счёт"!
А до их прибытия с Колькой в полк, прибывших заставляли бежать трёхкилометровый кросс и сошедших с дистанции так же отправляли на сборный пункт в Ханкалу. Только смерть одного контрактника, не выдержавшего изнурительный бег под палящим солнцем, заставила командиров отменить издевательские испытания людей на прочность.
"Впрочем, что так, что эдак, все стараются провести тебя по лезвию ножа, будто и так мало страданий перепало каждому - не от хорошей же жизни эти парни очутились здесь и что ждёт каждого из них впереди - не знает никто. А комбат оказывается - опасный человек" - отметил про себя Сергей и грустно усмехнувшись, сказал:
- Да, весело тут у вас.
Перед ужином командир роты довёл до сведения командиров взводов разведданные о готовящемся нападении боевиков на направлении седьмой и пятой рот. "Пятёрка", славившаяся своим разгильдяйством, соседствовала с "Семёркой" и располагалась по направлению север-юг, по гребню сопки. Новость разлетелась со скоростью света. Старые, вдоволь нанюхавшиеся пороха солдаты, отнеслись к ней спокойно, молодые - не видевшие живого боя - задумались, но вскоре и у тех и у других эта новость ушла на второй план и там растворилась, выдавая в кровь ощутимые дозы адреналина, заставляя быстрее биться сердце.
- А что сегодня так шарахнуло? - спросил за ужином Сергей у наворачивающих кашу товарищей.
- Это Воробей выбился из сил на лесоповале. Предложил направленным взрывом буки валить. Говорил, что в спецназе ГРУ служил, формулу знает. Давай чего-то рассчитывать, сколько нужно грамм пластида на диаметр ствола! Привязали мы значит взрывчатку, шнур подожгли, залегли...Бах!... Кора только отлетела, дереву хоть бы что! - с иронией поведал Колька. - Чему вас только учили в спецназах?
- Больше надо было привязывать, - начал оправдываться Воробей.
- Вы только у меня на кухне не экспериментируйте! Рейнджеры, - смеялся Серёга.
- А чему их в спецназах нужно было учить - зубья у пилы разводить? - вставил своё едкое замечание, с заметным армянским акцентом, Сурен.
- А ты умеешь? - спросил его Колька.
- Конечно умею, я же в селе живу!
- Ага, я вижу как ты умеешь. Весь день ножны прошиваешь.
- Это ротный просил, срочно! Видел какой нож он себе достал?
- Видел, - равнодушно отозвался Колька.
- Завтра с утра, Сурен-джан, поправишь пилу и вперёд деревья валить! - пытался говорить серьёзно Гриша-Молдаван, закадычный друг Сурена.
- Нет. Завтра берцы ротному нужно прошить, - продолжал Сурен.
- Ясно, опять весь день у костра на кухне просидишь, с Ачхоем в обнимку, - предположил Молдаван.
- Да и слышал Гриш? Когда армяне родились - молдаване заплакали!
- Молодец, один ноль в твою пользу, - довольно улыбаясь сказал Гриша и продолжал:
- Метеосводки передают плохие, похолодание, дожди. "Бывалые" говорят, что если дожди зарядят, то недели на три, если не больше.
- Хорошо, может сухпаёк выдадут, - предположил Сергей.
- Мечтай, мечтатель. Кстати, Шеф, ротному полевую кухню обещали. Небольшая, КП-20 кажется, как раз нам на управление хватит. Работает на солярке. Подкачал давление и дрова не нужны!
- А воду с родника она умеет качать? - пошутил Сурен.
- А воды и так скоро будет по уши.
Молдаван был с Ярославской области и в мирной жизни работал дровосеком в леспромхозе, а здесь он был командиром отделения управления роты и был вторым человеком в отделении, после ротного. Он продолжал:
- Так что, накатать брёвна на землянки не успеем. Оставим по два венца по периметру, а вместо потолка растянем палатки. Все брёвна, что останутся, пустим на баньку!
- Постой Молдаван, а если миномётный обстрел? Как минимум два наката нужно делать, как в третьем взводе. Ну какая банька без воды? У нас РДВ даже нет! А чан где взять? Это ротного идея или твоя? А батальонную баню когда развернут? В чашу рубить ты будешь? - посыпались возражения со всех сторон. Только Воробьёв стоял молча и, казалось, не понимал сути спора.
Замысел постройки бани вызвал больше разговоров, чем все остальные новости. Конечно, баня была необходима, так как мылись не регулярно, и не все. Но перспектива баньки казалась абстракцией из-за несуразности ситуации и не вызвала ничего, кроме раздражения и негодования. Сошлись на том, что если с баней не получится, то брёвна всё равно пригодятся, по крайней мере пойдут на дрова.
Даже Ачхой, спокойно лежавший до этого у костра, поднял голову и стал пристально наблюдать за происходящим.
Молдаван выслушал возражения и сказал:
- Во первых. Правильно говорить не молдаван, а молдаванин - сколько раз повторять?
- Да это кличка у тебя такая - Молдаван, как у Серёги Шефера - Шэф, у Рыжова - Рыжий, у меня - Арчи, - поспешил с объяснениями Сурен.
- Во вторых. Баня - идея ротного. Резервуар для воды в "Мормоне" лежит. Баня всегда нужна. Что ещё? На "фишку" с сегодняшнего дня по двое человек заступаем, разберитесь сами между собой, кто за кем стоять будет. Предельная внимательность. Огонь попусту не открывать!
Тут в их разговор вмешалась полковая артиллерия, которая располагалась прямо под ними. Самоходные артиллерийские установки стреляли оглушительным беглым огнём, поэтому ничего не оставалось, как разойтись по своим палаткам.
В палатке было темно и тихо. Найдя на ощупь своё место Сергей сел на край, снял сапоги, размотал портянки и накинул их на голенища. Импровизированный топчан из крышек ящиков, покрытый сверху спальным мешком, был тем волшебным местом, что в обычной жизни люди называют кроватью. Лёг. Укрылся бушлатом, как одеялом, сунул под голову пухлую синюю подушку, доставшуюся ему по наследству от прежнего повара и засыпая стал вспоминать картины сегодняшнего дня.
Сергей вспомнил новенького - Воробьёва, с Воронежа: "лицо у него запоминающееся, серьёзное. Бычья шея. А зубы - такими сапёрную лопатку перекусить можно. Предположить в нём романтика, попавшего хлебать чеченское лихо по недоразумению, было бы не верно. Случайных людей тут нет и у каждого свои мотивы - патриотизм, месть, безысходность, корысть, тщеславие".
Перечисляя в голове эти и прочие качества Шеф невольно примерял их по очереди на Воробья, но мысли уже путались и он решил завтра попросить Кольку задать Воробью хитроумный вопрос.
Не ритуал, не обычай, и не праздный интерес был в расспросе новоприбывшего, скорее это был психологический тест.
Поймав свободную минутку, новичка сперва располагали к себе приятными расспросами: Откуда ты? Где служил? Воевал ли в первую кампанию? Затем спрашивали:
- Зачем ты сюда приехал? - вводя в замешательство.
Не желая раскрывать все карты и давая себе время подумать над каверзным вопросом новичок обычно переспрашивал:
- А ты?
Но ответ был готов заранее! Очень хитрый ответ:
- Я? За туманом!
И после короткой паузы все довольно смеялись. Такой сложный и очень личностный вопрос, так легко разрешался. Все оставались при своём - не афишируя свою сущность: и патриот отчизны, и мститель, и расчётливый хапуга приехавший ради денег, и просто браток из ОПГ, скрывающийся от правосудия. Если человек начинал занудно рассказывать истинные причины и мотивы своего решения, то обнажал какие-то совершенно дикие подробности и таких относили к психически неадекватным. Так же встречались и откровенные лгуны, они врали по привычке.
Так, крылатая фраза из гимна советских романтиков шестидесятых годов превратилась в своеобразную лакмусовую бумажку мгновенно выявляющую в новоприбывшем такие качества как: юмор, ирония, правдивость, мудрость, занудство, скрытность и тд.
Сергею нравилась эта песня и мысленно напевая её ему было немного неудобно перед тем самым романтиком, который искренне ехал "за туманом и за запахом тайги", в отличие от них - находивших иронию в этой фразе.
Грозная артиллерия продолжала лупить беглым огнём по далёким квадратам, разнося их в клочья, а канонада выстрелов придавала покоя спящим солдатам, как придаёт покой колыбельная песня матери своему беспокойному чаду.
______________________________________________________
*ПКМ - пулемёт Калашникова модернизированный, калибр 7,62-мм.
**рем.рота - ремонтная рота.
Продолжение http://proza.ru/2020/08/18/1986