Глава 12. Секрет равновесия
Это была странная жизнь. Похожая на сон. Словно в один прекрасный момент Ли Вэй обнаружил себя сновидящим округлые холмы, тонущие в разреженном солнечном тумане, корявые ветви оплетающих небо над головой деревьев и жёсткую сырую траву под босыми ногами. Деревянная миска с похожими на иероглифы концентрическими линиями древесных волокон была такой навязчиво осязаемой, будто он отродясь не держал до неё ничего в руках. Склеенный рис, который удобнее было взять пальцами, но почему-то полагалось подносить ко рту двумя прижатыми друг к другу палочками из бамбука, мутноватый белёсый напиток – кисло-солёный – при взгляде на который вспоминалось почему-то непонятное слово «обрат», мучнистый вкус бамбуковых побегов – всё это было таким ярким, настоящим, именно непривычностью своей цепляющим внимание, что телесное ощущение реальности поначалу поглощало Ли Вэя полностью.
Но однажды перед глазами выросли сырые камни – гигантские – впитавшие в себя туман и влагу земли и растений, в зарослях которых пряталось их основание. Из камней были сложены стены. А внутри стен – особый мир, озвученный гудящими в воздухе ударами гонга, прокуренный сандаловым дымом и окрашенный цветом вездесущего шафрана.
Здесь никто не предлагал просто жить. Никто не говорил: «О чём ты там задумался? Иди лучше поиграй!». Здесь говорили: «Терпи!». Здесь говорили: «Не расслабляйся!». Здесь учили, что результат берётся с боем, и результат этот ничего общего не имеет с обычными человеческими целями. В этом месте Ли Вэй сразу вспомнил, кто он и откуда. Суть его, оказавшись в родной аскетической стихии, радостно пробудилась и ожила.
Было немного странно найти себя в этом жилистом и удивительно пластичном теле, которое, впрочем, само по себе нравилось Вэю. Однако память о себе прежнем помогала смиряться с новым бытом, символами, культурными фетишами, как с чем-то временным и преходящим. И всё равно Ли Вэй скучал по европейскости, по христианскому духу, потому и не удержался сейчас – намотал на палец прядь анютиных светлых волос и потянул, заставляя девушку зашипеть и оглянуться.
– Тебе нравится?
– Что? Когда меня за волосы дёргают?
– Твоё новое тело.
Анюта скинула туфли и по-турецки уселась на огромной двуспальной отельной кровати, натянув коленями длинную юбку. Вздохнула как-то совсем не по-девичьи убито, будто прожила уже целую жизнь и дико устала бороться.
– Нет. Не для себя старалась.
– Для Киреева?
– Для него.
– А ему должны нравиться чопорные юные блондинки?
– Этот идеал я бережно извлекла из его подсознания! – возмутилась Анюта.
– Но оказалось, что теперь его привлекают зрелые улыбчивые блондины. Какая неожиданность! – Ли Вэй тоже скинул обувь и растянулся на прохладном атласном покрывале рядом с девушкой. – Ну, не расстраивайся. Юные блондинки нравятся мне. Не пропадёт твой скорбный труд! – расхохотался он, похлопывая её по бедру.
– Очень смешно, – огрызнулась Анюта.
– А тебе как нравится? Что бы ты изменила в своей внешности, чтобы нравиться самой себе? В этом теле?
Анюта глянула на Вэя с уважением и призадумалась.
– Я бы постриглась – так, чтобы никакой слащавой гладкости, чтобы волосы свисали на лицо рваными прядями, и оделась бы во что-нибудь бесформенное и простое. Но непременно чтоб рубашка и юбка мешком. И что-то мягкое, удобное, на низком каблуке на ноги. И сумку холщовую, вместительную через плечо. Ещё можно очки, но это необязательно.
– Так давай сделаем. – Ли провёл ладонью по прямым и гладким как шёлковая занавеска анютиным волосам. – Чего ты будешь мучиться, если Киреев на тебя даже не смотрит?
– Серьёзно?! – вдохновилась Анюта. Она тут же плюхнулась рядом, устроилась – нос к носу с лежащим на боку Вэем – и сверкая глазами, уставилась на него, как на чудо.
Ли Вэю пришлось снова напомнить себе, что ничего эротического в этой мизансцене нет – одна только непосредственность.
– Конечно, серьёзно. Хочешь?
– Хочу! – страстно выдохнула Анюта. И восторженно попискивая, сплелась с Ли Вэем в тесном объятии.
– Доставай свой комм, – скомандовал Ли. У него на Анюту были особые планы, и ему было необходимо её доверие и расположение. В идеале – любовь и преданность. – Сейчас мы сделаем из тебя бедную индийскую студентку.
– А так выглядят бедные индийские студентки? – недоверчиво нахмурилась Анюта. – Ну, неважно. Мне уже двадцать – скоро жизнь пройдёт, а я тут жду, непонятно чего, хотя уже ясно, что ждать нечего, – решительно тряхнула она волосами.
Ли Вэю удалось даже не улыбнуться. Он взял коммуникатор, раздвинул экран, чтобы было удобно работать вдвоём. Вэю нравились эти штуки. Коммуникаторы были тонкими, лёгкими. Их можно было свернуть в трубочку, можно было растянуть, как он сделал это сейчас. Коммуникатор заменял собой практически все гаджеты прошлого. Он был синхронизирован с индивидуальным чипом, который каждый носил в браслете на руке, и использовался вместо паспорта и кучи других документов – медицинских и банковских в том числе. И заодно позволял контролировать всю бытовую технику в доме. Это здорово облегчало жизнь.
Ли быстро нашёл каталог дешёвой индийской одежды (он не шутил по этому поводу!) и Анюта радостно подтвердила, что это именно то, что она имела в виду. Обувь он там заказывать не решился и долго перебирал надёжные европейские бренды. Напоследок Ли Вэй купил профессиональную расчёску и ножницы и уже через полчаса бросал на пол собственноручно срезанные с анютиной головы волосы. Вечернее солнце лужицей стояло вокруг них и, казалось, будто пол усыпан соломой – золотой, шелковистой и гладкой.
Ли Вэй парикмахером не был – Анютина стрижка была с его стороны авантюрой чистой воды. Но Вэй загадал, что если она поверит ему в этом, то и остальное сложится, как надо. Испортить девушке экстерьер он не боялся – просто отдался на волю той силы, которая лучше него знала, каким должен быть результат. И результат так восхитил Анюту, что она затискала Вэя и обслюнявила ему радостными поцелуями всё лицо. Потом долго вертелась перед зеркалом в обновках. Юбку Вэй отстоял-таки по фигуре, хоть и длинную, в пол. На его вкус, достаточно было того, что рубашка оказалась почти мужской, мешковатой. Анюта любовно подвернула рукава и с удовлетворением смотрела на своё отражение, потряхивая волосами. И цвета эти – коричневый, бежевый, оливковый – дополнительно размыли её образ, сделали одним нейтральным природным пятном.
– Довольна? – Ли отодвинул ногой пылесос, который убирал волосы с пола и, кажется, решил всосать и его.
– Да! – Анюта снова кинулась обниматься и обцеловывать Вэя. Но в это раз она делала это старательно, с чувством, и нежно чмокнула его в губы напоследок. – А почему такой странный способ «сбросить настройку»? – неожиданно спросила она вкрадчивым и опасным тоном.
Ли крепко обхватил её за талию и притянул к себе, чтобы почувствовала, что с ним шутить не стоит.
– Потому что тебя это бесит, – ласково ответил он.
– Логично. – Анюта, кажется, сообразила, что зарвалась, и решила продемонстрировать покорность, сложив свои кукольные ладошки ему на плечи. – А с Киреевым что надо сделать для надёжного «сброса»?
– А ему ничто не поможет, – ещё нежнее ответил Вэй. И они оба заржали как ненормальные.
Отсмеявшись, Ли потянул девушку за стол, где остывали каштаны, грелось вино и засыхал сыр.
– Надо полагать, что Орден ждут большие перемены? Что ты не зря собрала нас в этом городе прошлого? – Он разломил скорлупу и любезно протянул каштан Анюте.
– Конечно, Вэюшка, – благосклонно принимая подношение, напевно ответила Анюта. – Вот с тебя и начнём.
– В смысле? – Ли впервые за долгие годы ощутил лёгкий вихрь беспокойства, свившийся где-то в районе диафрагмы.
– Ты мой баг. Твою карту делала я, и я очень старалась.
Ли отставил в сторону бокал.
– Опять? – Он окинул девушку таким бешеным взглядом, как будто искал, куда бы ударить.
– Всегда! – страстно выдохнула Анюта и звякнула своим бокалом о его, покинуто стоящий в сторонке.
Ли откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. Вся эта чужая жизнь снова навалилась на него. Он почувствовал себя истлевшим и безразличным. Паутинкой на ветру. Как будто снова стоял по-журавлиному на одной ноге, раскинув в стороны руки, на вертикально врытом в землю бревне, постигая суть равновесия. Осыпаемый звонким птичьи щебетом, ласкаемый ветром, он становился прозрачным, источался и исчезал. Вот и весь секрет – не быть. Единственный эффективный способ достичь равновесия.
Он мысленно уравновесил Анюту и несколько злорадно отметил про себя (кое-что человеческое осталось ему не чуждо), что для нейтрализации ей не хватает Киреева.
– Результат может оказаться неожиданным, – решил попугать её Ли.
Анюта чувственно чмокнула воздух.
– Так и задумано, – сладенько улыбнулась она.
– Ладно. – Ли велел себе расслабиться и положить руки на стол. – С чего начнём?
– А мы уже начали, – зловеще заверила его Анюта. – И кое-кто уже налажал. Что это было: вспомнить – забыть, потом снова вспомнить?
– Это жизнь, – по-врачебному серьёзно заверил её Вэй. – И, возможно, чья-то нестабильность.
– Я даже знаю, чья! – Анюта обвиняюще ткнула в Ли пальцем. – Он китаец. Или тебе просто понравилось со мной целоваться?
– Конечно, милая, – потянулся к ней Ли через стол. – Продолжим?
– А может, и продолжим. – Анюта цепко схватила его за воротник и подтащила к себе поближе. – Пожалуй, продолжим… – шепнула она Вэю в губы и хищно облизнулась.
Ли, которому пришлось привстать и опереться руками на заставленный посудой стол, гаденько усмехнулся и поцеловал стервозную барышню – влажно, пошло и порнографично. Анюта в долгу не осталась – ответила ему чувственным и жадным поцелуем. Ли мысленно попросил у своего херувимчика прощения и поудобней ухватил Анюту за волосы на затылке. В конце концов реванш это такая сладкая штука, что отказаться от неё трудно даже святому. А мадмуазель Розановой хотелось отомстить – за будущее тоже. С запасом.