включай музыку громче
и дави на газ в пол.
ты привыкла видеть меня весёлым
и не готова была увидеть в глазах боль.
мы с тобою мчались по встречной
и за окнами видели целую жизнь:
живём один раз
так что, милая, оторвись.
опусти стекло до предела в машине,
глубоко вдыхая морской воздух и посмотри,
как вдалеке мерцают миллиарды крошечных звёзд... когда-нибудь
ты станешь одной «из».
Но сейчас, милая,
нам даже нет двадцати пяти
и люди говорят,
что у таких всё ещё впереди;
что у таких есть время ворваться торнадом в кипящую жизнь,
сметая всё на своём пути.
смейся, милая,
плачь
и молчи.
молчи,
как жизнь врывается в нас и ломает всё изнутри.
разделил бы кто мою ужасную долю,
да вот сколько нас таких
«побитых» да «вечно ноющих».
в школьные годы я писал в блокнотах
на полях страниц
как сильно каждого из приходивших в свою жизнь людей любил
и боготворил.
ненавидел
после снова любил.
каждый исписанный и затертый дневник я «случайно» вечерами терял по дороге.
парочку даже «забыл» в старой квартире.
на нашем балконе.
если кто-то найдёт:
не читай! не вникай.
не чувствуй всю мою боль.
равнодушно скомкай и выбрось в урну.
либо сожги
с таким же ненужным мусором.
там моим чувствам самое место.
они останутся не развеянным над морем пеплом,
застрявшим осколком в больной душе.
в памяти, которая птица,
а мёртвым, увы,
никогда не взлететь.
опусти стекло до предела в машине,
глубоко вдыхая морской воздух и пойми:
ты не хуже прекрасной Венеры,
вышедшей из воды.
каждому жизнь одна дана
поэтому
спеши наслаждаться каждым мигом
и отчаянно
как ребёнок любить.
не будь штампованной куклой
потерявшей свойство мечтать
и своей жизнью жить.
они ведь неискренние.
неестественные.
жуткие.
бесчеловечные.
но давай посмотрим прямо в глаза:
мы ведь оба возносим таких.
мерзких и до жути пустых.
как сказал Бродский:
«я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути.»
отвергаем хороших и после не ждём никого.
сердца каменеют,
глаза не погружают в себя.
равнодушие и стеклянный взгляд.
забывать людей стало просто - как дважды два.
ровно в два щелчка и в две остановки.
до места,
где зарождалось «что-то большее»
теперь мы ходим по модным тусовкам,
а на утро блюем у порога.
курим и пьём,
кричим на прохожих.
нам больше не нужен никто.
ты слышишь? никто,
кроме нас самих... человек ведь по природе один.
нам твердили вокруг, что скоро
«будет всё хорошо.
главное верить.
и по предначертанному маршруту идти.
к нужному времени ты успеешь дойти».
верить в лучшее,
в сказки
и счастливую, долгую жизнь.
верить... но ждать за спиной обугленных крыл.
в конечном итоге
получишь победу слаще,
чем все вместе взятые,
которые были «до».
но, как говорится,
придётся пройти безжалостную бойню одному «от» и «до».
это поле войны косит даже самых смелых
и самых отчаянных:
ты сломаешься по пути раз так сто,
а ребёнок внутри умрет как собаки
выброшенные на трассу зимой.
чтобы не потерять себя
постарайся сохранить что-нибудь светлое в памяти,
тускнеющей при каждом ударе судьбы о скалы головой.
я вот закинул в карман рубашки фото своих счастливых времён.
и ношу всегда.
у самого сердца.
в любой сезон.
самое главное ведь в этом всем,
когда часто ловишь себя на мысли о том,
что самое время бежать ото всех
в другой город или страну;
что самое время менять
паспорт, внешность, работу - помни, что сбежать от себя
это как бить воду.
как политикам с трибун кричать народу,
что им нужно всего лишь перетерпеть непогоду.
я заметил
что время с годами идёт всё быстрее.
моргнёшь,
а в отражении постаревший ребёнок,
которому, к слову,
далеко уже за сорок.
тебе, милая, за сорок.
и ты всё так же одинока.
мне тоже безумно страшно взрослеть.
стоять перед зеркалом и смотреть.
смотреть в глаза,
которым больше ни до кого дела нет.
останови меня.
мне безумно страшно в один день
посмотреть назад
и увидеть
каким же никчёмным и жалким идиотом был я.
я не хочу
чтобы в один солнечный день
я обернулся назад
и увидел лишь тень.
украдкой ползущей по разрушенным стенам.
смотрящей с печальным огнём в глазах в глаза прохожих
и только с одним вопросом:
а если бы я мог всё изменить?
хватило бы духу себя спасти?