СПАСИТЕЛЬНАЯ МОЛИТВА
отрывок из повести "Калино или потревоженные тени"
http://proza.ru/avtor/galinaromadina&book=11#11
Жена Ивана Карловича Елизавета Ивановна страдала одной из самых распространённых и неизлечимых болезней ХIХ века - чахоткой, которая не щадила ни убогих и бедных, ни богатых и знаменитых. При сватовстве родители скрыли болезнь дочери от достойного жениха. По молодости лет болезнь у Елизаветы протекала незаметно. После рождения третьего ребёнка болезнь стала прогрессировать. Иван Карлович лелеял в себе мечту на счастливое выздоровление Лизоньки. На летний период они выезжали из города в своё имение село Гурово, где для семьи была неограниченная свобода, и чистый воздух, насыщенный запахами всевозможных полевых цветов и трав. Иван Карлович делал всё возможное, чтобы вылечить жену. Частое пребывание на море не помогало, а только усугубляло течение болезни. При возвращении домой ей становилось хуже и лечение проходило с переменным успехом. Отец Елизаветы Иван Иванович Шрейдер в отсутствии мужа всё свободное время проводил возле любимой дочери, выполняя её малейшие капризы, предвидя скоротечность её жизни.
Слабое здоровье жены, которая по всякому поводу проявляла беспокойство и страстную любовь к детям, а их было уже четверо: Надежда, Владимир, Ольга и Софья, несказанно тревожило Ивана Карловича и в этот 1831 год, ходя на сносях пятым ребёнком, она слегла совсем.
Иван Карлович был в отчаянии. Жене день ото дня становилось всё хуже и хуже. Пригласили доктора. Он осмотрел больную, но помощь оказать страдалице было не в его силах. Нянька посоветовала Ивану Карловичу пригласить священника: пусть почитает спасительные молитвы. Он, не задумываясь, сам побежал к батюшке, несмотря на непогоду и тёмную ночь.
Стояла пасмурная осенняя погода. Днем моросил дождь; к вечеру стало туманно, и наполненный сыростью воздух, смешанный с мельчайшими дождинками, не обещал ясной погоды. Окончив обыденные занятия, батюшка вышел в кухню к прислуге, чтобы распорядиться работами на следующий день и вдруг кто-то шибко крепко застучал в сенцы. Через минуту вошёл в комнату расстроенный прихожанин, барин Иван Карлович. Священник крайне был изумлён, взглянув на него. Он был весь забрызган грязью, с бледным перепуганным лицом и с какими-то лихорадочными глазами.
— Что с вами, Иван Карлович? - спросил он. - Батюшка, - проговорил он дрожащим и прерывающимся от волнения голосом, - поторопитесь, напутствовать больную святыми тайнами. — Кто - же у вас болен, что вы так перепуганы? – спросил батюшка. — Жена моя! - отвечал он. Зная, в каком она находилась положении за несколько дней пред сим днём (она была беременна), батюшка поспешно взял дарохранительницу, и они ушли. — Давно ли с нею такое сделалось? - спросил он барина дорогою. — Со вчерашнего вечера начала сильно страдать и досель страдает. В ночь привезена акушерка; приехал доктор, и сейчас послали за другим доктором для консультации. Надежды мало. Жена просила пригласить Вас, и хочет приобщиться святых таинств.
— Не отчаивайтесь, Бог не без милости... - проговорил священник. Они замолчали, погрузившись каждый в раздумье, а между тем подошли к дому. Семейство было безутешно. В зале их встретил доктор. - Что? - спросил батюшка. — Надежды мало,- отвечал он тихо. Батюшка вошел в покои больной. Она была в совершенной памяти, но в страшных муках и сильно боролась с явной смертью. При виде этого цветущего, но полуживого и умирающего существа, слезы невольно брызнули у батюшки из глаз. Иван Карлович упал на колени перед кроватью жены и только шептал: «Лизонька, душа моя, любовь моя, я не смогу жить бес тебя! Очнись, милая!»
Батюшка отвернулся, чтобы овладеть собою и начал приготовляться к совершению таинства. Иван Карлович по настоянию батюшки вышел из комнаты. Успокоившись и совершив над больной таинство причащения, он батюшка, сколько мог, старался успокоить больную. В короткой беседе расположил ее предаться во всём воле Царицы Небесной, не отчаиваться и веровать в её помощь, которую Она посылает всем скорбящим и ищущим Её покровительства. С очень глубокой грустью и печальными думами батюшка вернулся домой. Зная семейство, как людей богобоязненных, и привыкши видеть в больной усердную, прихожанку, добрую и ласковую помещицу ко всем, которая многим полезностями содействовала и помогала в пастырском служении, он из глубины души желал благополучного исхода её болезни и мысленно просил Бога укрепить телесные силы в её страданиях.
Между тем на дворе была уже ночь. Дождь крупными каплями с силой хлестал в окна и тонкими стальными искрами дробился на стёклах. Ветер порывисто крутил на дворе и с каким-то воем, похожим на стон умирающего человека, колотился о крышу дома и рвался в ставни. Осенняя темная ночь со своею утомительно - унылою мелодией навевала какую-то безотчетную грусть на душу. У батюшки пред глазами рисовался образ больной, её страдания, то опасное положение, в котором он оставил ее. Он невольно погрузился в размышления о краткости нашей жизни, имея пред глазами столь живой пример.
«Боже мой, - думал он, - в руках Господних всегда жизнь наша. Ещё третьего дня видел эту мать с двумя детьми и мужем, усердно молящуюся пред иконою Богоматери, в церкви; видел здоровую, полную жизненных сил, а быть может радостных надежд и ожиданий. И вот, теперь она лежит на одре смертном и с каждою минутою готовится расстаться с этим суетным миром, — с детьми, с родными и со всем, что дорого для неё здесь. Вчера она еще надеялась жить, а ныне, быть может, исполнится над ней приговор Божий. Из земли сотворён, и во землю отзыдешь. В руках Твоих жребий наш. Ты всех ведешь по Твоему благому усмотрению, проникая в тайны душ наших. Зачем ослабевая, человек при подобных обстоятельствах уповает на Бога?» - размышления батюшки были прерваны слугой, посланным из дома больной, который, сказал, что больная умирает.
- Доктора после консилиума объявили, что она проживёт не более часа, по этому семейству хотелось бы особоровать ее маслом, – сказал взволнованный слуга. Захвативши, все нужное для совершения таинства елеосвящения, батюшка снова прибыл в их дом. Появление его в доме, где почти обосновалась явная смерть, и приготовление к совершению таинства елеосвящения над больной, как будто придало еще более печали присутствующим. Многие люди на таинство елеосвящения смотрят, как на явное приготовление больного к смерти. Начали обряд елеосвящения, последнее земное средство, предложенное верующим христианам любящей матерью всех церквей, молитвами испрашивается больному исцеление от врача душ и телес наших — Бога.
Все молились: свечи, горевшие в руках пред ней стоящих людей, томное тихое пение, рыдание детей и окружающих и чтение молитв, — все это придавало какую-то грустную торжественность и до глубины трогало душу. Больная лежала в полузабытье, и когда батюшка подошёл ее помазывать елеем, она как- будто вдруг проснулась, взяла свечу, горящую пред нею, в руки и тихо повторяла молитвы, которые читал батюшка. Увидев, это чудо, батюшка оживился. Подобная перемена в больной во время совершения таинства над нею, поселила в нём надежду на её выздоровление.
Когда кончили совершение таинства, все начали расходиться. Батюшка объял больную крестом и мысленно почти прощался с нею навсегда... Выходя из дома, он столкнулся с доктором, и на вопрос ему - все ли кончено? Доктор отвечал, что, судя по ходу болезни, они удивляются еще её телесным силам; а если они не совсем точно считали время смерти больной, то, в крайнем случае, она не проживёт долее получаса. Вернувшись, домой батюшка не мог заснуть, и с часу на час ожидал к себе вестника о смерти своей прихожанки. Действительно, ровно в полночь прибежал посыльный. Едва он услыхал его голос, как бы невольно у него из груди вырвались слова - «должно быть, умерла».
Он вошёл и, к крайнему удивлению батюшки, объявил, что больной, слава Богу, легче, и попросил его снова ехать в дом и дать молитву новорожденному, исполнить пастырскую обязанность над новорожденным!
Зайдя в дом, батюшка, прежде всего, обратился к мужу больной с вопросом о том, каким образом это случилось? Во время таинства елеосвящения, отвечал он, ей сделалось легче, и затем страдания её прекратились. Вспомнив то трудное положение больной, в котором он застал её до совершения над нею таинства елеосвящения, и приговор врачей, обещавших ей только полчаса жизни, он подумал: невозможное бывает возможным и невольно убедился в спасительной силе таинства елеосвящения, припомнив слова, сказанные апостолом Иаковом: «Болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковные, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем во Имя Господне. И молитва веры спасет болящего, и воздвигнет его Господь…».
Так появился на свет Божий 15 октября 1831 года пятый ребёнок – это был долгожданный мальчик - Александр.
Елизавета, увидев сыночка, была счастлива. Её здоровье улучшилось. Муж, няньки, дети, окружили её заботой и любовью, исполнялась малейшая её прихоть. В семье воцарился покой.
Високосный 1832 год внёс в семью Калино свои коррективы. Весна выдалась невероятно тёплая. В апреле начали распускаться почки на деревьях, люди скинули с себя тёплые одежды. Все радовались весеннему солнышку. Елизавета много времени проводила в саду, гуляя с детьми. Маленького Сашеньку не могли оторвать от матери, чтобы она немного отдохнула. Когда его брала на руки няня, он заливался слезами и тянул ручки к маме. У Елизаветы разрывалось сердце от его слёз. Она сама ухаживала за малышом и была с ним неразлучна. В мае началось цветение садов. Неожиданно для всех домочадцев Елизавета слегла с высокой температурой. Иван Карлович сходил с ума, он метался по дому, не находя себе места. Чем помочь Лизоньке, если врачи бессильны? – Этот вопрос он задавал себе постоянно, даже во сне и не находил ответа. Больная туберкулезом Елизавета была обречена и увядала, в прямом смысле "чахла" на глазах у родных и близких. Она стала бредить во сне, а через неделю уже никого не узнавала. Перед смертью Елизавета Ивановна пришла в сознание. Иван Карлович сидел у её постели, держал её руку и, перебирая тонкие пальчики, целовал их. - «Где дети?» - спросила она.
- «Дорогая, они гуляют на улице. Позвать?» - « Нет! Я Сашеньку хочу видеть…» Няня принесли малыша. Он весь затрепетал на руках у няни, протягивая к матери свои маленькие ручонки. Она, улыбаясь, погладила его по головке, поцеловала его светлые кудряшки, перекрестила и няня унесла его в детскую комнату. У Лизоньки потекли крупные слёзы по бледным щекам, когда она услышала за дверью надрывный плач сыночка. Прощаясь с мужем, она просила его беречь маленького Сашеньку. Она очень страдала. Целуя свою любимую, Иван Карлович спросил её: - Лизонька, ты придёшь ко мне, когда я буду умирать? - Приду! Я с тобой не прощаюсь, я буду ждать тебя! Ты только живи! Не бросай детей!