Александров – юнкер-Александровец
Не случайно Александр Иванович Куприн дал герою своего романа «Юнкера» фамилию Александров. Это намёк на то, что Александров – это он сам, юнкер Александр Куприн, который осенью 1888 года после окончания кадетского корпуса поступил в Александровское юнкерское училище.
Учёба в кадетском корпусе не прошла даром. Корпус воспитал грамотного в науках, подтянутого в строевом отношении, развитого физически юношу. Это был образованный, культурный человек, прекрасный танцор – в кадетском корпусе танцам и правилам этикета уделялось большое внимание.
Первые годы были тяжёлыми, потому что прошли они в непонятном учебном заведении, названном военной гимназией, но постепенно положение выровнялось. Просто Куприн не довёл своего повествование до выпуска, а остановил его на ранившем душу эпизоде, связанном с розгами.
Прототипом матери юнкера Александрова стала мать Александра Ивановича Любовь Алексеевна Куприна. Юнкер Александров называет её «обожаемой».
Вот строки из романа:
«Отношения между Александровым и его матерью были совсем необыкновенными. Они обожали друг друга (Алёша был последышем). Но одинаково, по-азиатски, были жестоки, упрямы и нетерпеливы в ссоре. Однако понимали друг друга на расстоянии…»
Куприн не скрывал, что юнкера Александрова писал с себя и наделил его всеми своими проказами. Даже выдумывать ничего не требовалось – на шалости он был богат.
В юнкерские годы проявилась особенная наклонность будущего классика русской литературы – необыкновенная влюбчивость. Он сам признавался, что ещё кадетом влюблялся в каждую новую партнёршу по танцам – в кадетские корпуса на уроки танцев приглашали гимназисток. Ну а уж юнкером он увлекался и подавно.
Владислав Ходасевич в статье «Юнкера» писал:
«Что такое роман? В сущности, мы не имеем точного определения этой формы литературного творчества. Как бы, однако, ни определять его, существенным и бесспорным признаком романа во всяком случае окажется наличие единой, планомерно развивающейся фабулы, основанной на столкновении интересов, страстей, характеров между довольно значительным числом персонажей. Вот этого-то единства фабулы мы в "Юнкерах" и не встретим прежде всего. Имеется, в сущности, единственный герой, юнкер Александров. В книге рассказано его пребывание в юнкерском училище, показан ряд его увлечений, сердечных, литературных и других, намечен ряд впечатлений, им выносимых из жизни, но все события и все встречи с людьми, в конце концов, оказываются совершенно эпизодическими. Люди, появляющиеся, скажем, на первых страницах, затем исчезают, чтобы уже не появиться ни на одной из последующих. Сыграв известную роль в развитии одного эпизода, они уже не влияют на ход дальнейших. Отдельные эпизоды и персонажи порою описаны чрезвычайно подробно – однако ж, эти подробности оказываются несущественны для развития фабулы. Персонажи, связанные с главным действующим лицом, сплошь и рядом не связаны между собою, сплошь и рядом не знают ничего друг о друге. Отдельные частности, выписанные вполне колоритно, затем, в свою очередь, исчезают бесследно, никак не связываясь с ходом действия. Кажется, Чехов сказал, что если в рассказе, романе или повести упоминается ружье, то оно должно рано или поздно выстрелить – иначе оно не должно упоминаться. В "Юнкерах" – великое множество таких нестреляющих ружей: людей и событий, в смысле сюжетосложения вовсе не нужных. Больше того: из "Юнкеров" можно, кажется, вынуть любой эпизод или любое действующее лицо – без ущерба для того, что можно бы назвать единством действия. В конце концов, приходится прийти к выводу, что Куприн написал роман без фабулы – то есть нечто, до чего не доходил и самый бесфабульный из русских (и, вероятно, не только русских) писателей – Чехов».
Объясняется всю довольно просто. Куприн, «скалывая с себя», рассказал читателям о жизни юнкеров, о их учёбе и службе, потому что так и не взявшись за свои собственные большие мемуары, он стремился выразить то, что осталось в сердце, что осталось нетленно в памяти о прекрасном времени, времени, когда всё впереди, когда молодой человек полон надежд на успехи, на невероятные достижения, на большую любовь. Он писал о своей юности. А как можно писать о юности, не говоря постоянно, ярко, пронзительно о том, чем характерна юность – о любви, которая именно в юности кажется порой всепобеждающей, кажется пришедшей однажды и на всю жизнь.
Но это, увы, не так, что и показывает писатель, а показывая, вынужден вводить героев, точнее героинь, ненадолго, на какой-то описываемый период, ибо юность, кроме всего прочего, характерна и непостоянством, и сменой интересов, конечно, жизненных – интересов. Служения Отечеству, долга перед Отечеством это не касается.
Но когда же пришла первая любовь к будущему писателю?
Ответ надо искать именно в романе «Юнкера», поскольку в повести «На переломе (Кадеты)» всё-таки говорится не о любви, а скорее об увлечениях, а порой, даже о «спортивных состязаниях» в том, что ныне демократы – обезьяны западничества – окрестили занятием любовью. В романе читаем:
«Есть и у Александрова множество летних воспоминаний, ярких, пёстрых и благоуханных; вернее – их набрался целый чемодан, до того туго, туго набитый, что он вот-вот готов лопнуть, если Александров не поделится со старыми товарищами слишком грузным багажом... Милая потребность юношеских душ!
И на прекрасном фоне золотого солнца, голубых небес, зелёных рощ и садов – всегда на первом плане, всегда на главном месте она; непостижимая, недосягаемая, несравненная, единственная, восхитительная, головокружительная – Юлия…»
И далее в книге рассказ о первой драме, которую пережил не только герой романа, но и сам Куприн и о которой впоследствии упоминал и в произведениях и просто в разговорах. В этом эпизоде проявилось то, с чем нередко встречались юнкера, с чем встречались и встречаются курсанты, словом те юноши, которые обрекли себя ради своей главной цели, на многие ограничений в жизни, связанные с казармой, с редкими увольнениями в город и с постоянной боевой учебой, постоянными полевыми выходами и учениями.
«...С большим трудом удалось ему улучить минуту, чтобы остаться наедине с богоподобной Юленькой, но когда он потянулся к ней за знакомым, сладостным, кружащим голову поцелуем, она мягко отстранила его загорелой рукой и сказала:
– Забудем летние глупости, милый Алёша. Прошёл сезон, мы теперь стали большие. В Москве приходите к нам потанцевать. А теперь прощайте. Желаю вам счастья и успехов».
Не первая ли эта любовная драма в жизни писателя? Ведь, повторяю, писал Куприн с себя самого и писал зачастую почти с документальной точностью, даже имена героям давал со смыслом. Как уже упоминалось, он сам – Александр. Главный герой – юнкер Александров.
Куприн показал своего героя и в первых его увлечениях таким, каким он был сам. Александров даже с шутливой иронией называл себя «господином Сердечкиным».
Куприн не раз прямо говорил о том, что юнкер Александров – это он сам. Вот и относительно увлечения Юлией сказано в интервью: «В то лето я был «безумно» влюблён в старшую из трёх сестер Синельниковых, в полную волоокую Юленьку – Юлию Николаевну».
Влюбчивость… В чём её причины? Только ли в характере человека? А почему мы не учитываем обстоятельства? Позади кадетский корпус. Годы ограничений – чтобы попасть в город, нужно получить увольнительную. Следовательно, встреча с девочкой или девушкой, которая тронула сердце, могла быть только тогда, когда юноша, на плечах которого погоны, получал увольнительную. Или на балах и уроках танцев. Но это всё мимолётно и всё на людях. А любовь такое чувство, которое требует обязательного уединения влюблённых.
А у сверстниц этих самых юношей в погонах свобода полная. Каждая ли станет терпеливо сидеть дома, отказывая себе пусть даже в самых безобидных развлечениях?
Помню, один мой приятель курсант, когда мы учились в Московском ВОКУ, с огорчением поделился разговором со своей девушкой.
После окончания суворовского военного училища он пришёл в Московское высшее общевойсковое командное училище, ставшее, отчасти, наследником Александровского юнкерского училища. Девушка же его, с которой он встречался ещё суворовцем, несколько огорчилась – она рассчитывала, что он поступит в академию, что будет более или менее свободен – с увольнительными в академиях значительно легче. Не то что у кремлёвцев…
– Да, отпускать будут редко, – со вздохом сказал он. – Во всяком случае, на младших курсах. Потом будет уже легче…
– Так что ж, – с раздражением заявила она. – Я, по-твоему, должна законсервироваться на это время?
Вот и приходилось и суворовцам, и курсантам, как юнкерам и кадетам, учитывать этакие обстоятельства, учитывать, что не все их пассии готовы «законсервироваться», что многие из них не будут сторониться весёлых компаний, и за забором училища жизнь будет продолжаться…
Продолжалась эта жизнь и за воротами Александровского юнкерского училища. Куприн рассказывает о первых пусть маленьких любовных трагедиях юнкера Александрова, но всё же трагедиях… Пока он учился, жизнь продолжалась.
Сначала «богоподобная Юленька» писала: «А мне без вас так ску-у-чно. Ваша Ю. Ц.». Потом: «Забудем летние глупости, милый Алёша… А теперь прощайте…».
Но и это не всё… Он был приглашён на бракосочетание Юлии… Серьёзно ли переживал юнкер? Переживал, но не очень серьёзно. Вероятно, так же, с налётом огорчения, но всё же более или менее спокойно встретил подобную трагедию, будучи юнкером, и сам Александр Иванович Куприн. Юлия не пожелала «законсервироваться».
Что ж, такое бывало нередко… И это не лучшим образом влияло на тех, кто вынужденно «консервировался» в казарме, это подрывало авторитет представительниц прекрасного пола, это подталкивало к несколько иному, более вольному отношению к преданности и верности им.
Вспоминается анекдот советского времени, с бородой. В точности его не помню – помню только смысл. Заседание. Определяют, люди какой профессии занимают первое место по супружеским изменам. Называют одну профессию, ну скажем, журналисты на первом месте. А на втором месте – военные. И вдруг встаёт в зале офицер, уже в годах и с возмущением говорит, мол, безобразие, я, к примеру, ни разу не изменял своей жене. А из другого конца зала ещё более разгневанно: «Из-за такого дурака мы упустили первое место!»
В каждой шутке есть доля правды. Да, нередко можно слышать, что офицеры, мол, гулёны. А кто задумался, почему? Вот это легковесное отношение закладывается, зачастую, именно в «консервирующих» молодых людей казармах, поскольку «незаконсервировавшиеся» их сверстницы на воле поступают соответственно с этой волей…
Куприн, будучи «законсервирован» в казарме не раз испытал неверности своих пассий. К чему это привело? Это мы увидим в последующих главах.
Сколько самых разных историй и во времена Александра Ивановича, и в поздние времена... Вот строки из письма моего однокашника, тоже Николая, а фамилия… Фамилию называть не буду, не в этом суть. Он прочитал мою повесть о курсантах-кремлёвцах и тут же пошли воспоминания…
«Коля, привет. Да классно ты всё написал. Было время, как мы были молоды тогда. Да и не все смогли делать так, как хотелось. У меня практически получилась твоя история. Только девушка первая приняла решение выйти замуж за однокурсника – уж очень он ей вскружил голову. Тем более, я был в Москве, а она в Петрозаводске. Правда, потом она была дружкой у моей жены на свадьбе. С тех пор о ней ничего не знаю. Слышал только, что она через полгода после моей свадьбы развелась, уехала к родителям в Москву, родила сына. Но я был уже в Германии. А затем все следы затерялись, да и восстанавливать их вроде уже не стоит. Мы с женой вместе уже 43 года. Я ведь говорил тебе, что женился на зимних каникулах на 4-м курсе. Вот так и живём. А может, с той бы и жили лучше. Но не будем о грустном. У каждого своя история жизни. Будем жить. Пиши…»
Причина – он в Москве, она – в Петрозаводске. Не захотела «законсервироваться». Ну а что вышло, то вышло.
Меня поражает, сколько же общего между нами – курсантами-кремлёвцами второй половины двадцатого века и александровцами конца девятнадцатого века. Ведь Куприн учился в Александровском юнкерском училище ещё в годы царствования Александра Третьего…
В какой-то степени это объяснимо – ведь Советская военная школа строилась на фундаменте Российской Императорской военной школы.
Александр Иванович Куприн писал о своём родном Александровском училище:
«Москва в число своих фаворитов неизменно включала и училище в белом доме на Знаменке, с его молодцеватостью и вежливостью, с его оркестром Крейнбринга и с превосходным строевым порядком на больших парадах и маневрах».
Немало знаменитых выпускников было среди александровцев. Это генералу Н.Н. Юденич и Н.Н. Духонин, прославившие в годы Первой мировой, а затем ставшие активными участниками белого движения, это, как уже упоминалось, композитор А.Н. Скрябин, это знаменитый актер Б.В. Щукин. Это и герой гражданской войны, советский военачальник командарм 1-го ранга С.С. Каменев. Учился в Александровском и наследник цесаревич Алексей Николаевич, а шефом училища являлся сам император.
В книге, посвящённой Александровскому военному училище приводится замечательное стихотворение…
Друзья! Железною стеной,
Во имя правды и закона,
Для блага родины святой,
Сомкнемся у подножья трона.
Пускай мятежная волна,
Сметет ряды родного строя,
Но разобьется и она,
О грудь погибшего героя...
Утихнет буря, и тотчас,
Замолкнут брань и укоризны,
И все поймут, что только в нас
Залог спокойствия отчизны...
Подпись неполная. Просто:
"Бывший александровец 3 роты"
Журнал "Александровец" (N 6 за 1907 год).
В годы советской власти в этом здании находились центральные главные учреждения Министерства Обороны и Генерального штаба. Затем было построено новое здание Генерального штаба, но Главное Военно- политическое управления СА и ВМФ (Глав ПУР) оставалось там вплоть до развала СССР, а впоследствии размещалось в этом здании Главное управление воспитательной работы, в которое был преобразован Глав ПУР.
После образования юнкерских училищ были определены и правила поступления в них. Преимущество предоставлялось выпускникам кадетских корпусов, временно бывшим военными гимназиями.
Собственно, такие же правила существовали и в Советской Армии – выпускников суворовских военных училищ принимали в первую очередь, правда хрущёвские проамериканские выходки сократили число СВУ. Но потом, после того как этого негодяя отправили на пенсию, авторитет суворовским военным училищам был возвращён. Преимущества сохранялись вплоть до недавнего времени. До 1966 года включительно в высшие общевойсковые командные училища принимали суворовцев сразу на 2 курс. Ну и во все остальные училища на первый, но без сдачи вступительных экзаменов. Преимущества при советской власти предоставлялось тем, кто поступал из войск, где проходил срочную службу. Конечно, в царской России солдат в юнкера не брали. Правда, принимать в юнкера юношей всех сословий уже было разрешено. Дворян не хватало – армии становились массовыми.
Александр Иванович Куприн поступил в Александровское военное училище после окончания кадетского корпуса. Тогда была особая тенденция среди кадет – выбирать именно юнкерские училища, в которых готовили офицеров для пехоты-матушки. В советское время старались, конечно, учитывая желание, направлять суворовцев-выпускников в первую очередь в высшие общевойсковые и высшие танковые командные училища. Общевойсковыми были названы пехотные училища в связи с колоссальными изменениями в армии, ведь прежде пехотный командир имел в подчинении в основном только пехоту, а теперь уже начиная с командира батальона – и артиллерию (миномётная батарея), и связь. У командира полка уже были и танковый батальон, и артиллерийский дивизион, и различные специальные подразделения.
И всё-таки было по-прежнему очень много общего между юнкерами и курсантами. Звание курсант родилось как-то само собой. Стали создавать, к примеру, пулемётные курсы. Юнкерами назвать? Как можно? Пережиток царизма. Вот и стали именовать курсантами и это звание утвердили.
Моё родное Московское высшее общевойсковое командное училище родилось как раз из Первых московских пулемётных курсов, которые некоторое время размещались в Кремле, и курсанты несли охрану советского правительства, в 1918 году перебравшегося из Петербурга в Москву.
Считается, что – об этом стали говорить лишь после крушения советской власти – эти пулемётные курсы в какой-то мере стали продолжением Алексеевского юнкерского училища. Оттуда пришли некоторые преподаватели. Разумеется, были на курсах и преподаватели из Купринского Александровского училища.