Эрик-Эмманюэль Шмитт считает, что лучше всего его спектакли ставят в России. Он обнаружил в себе славянскую душу и пообещал создать две «русские» пьесы.
— Два года назад вы мне рассказали, что собираетесь написать две «русские» пьесы и поставить их в Москве и Санкт-Петербурге. Пока не получилось?
— Непременно это сделаю. Для меня этот замысел важен потому, что хочу продолжать тесное общение с русским театром и зрителем. Подождите немного, обещаю, что получится.
— Не собираетесь в ближайшее время снова пообщаться с вашими читателями и зрителями в России?
— Надеюсь побывать у вас в гостях в следующем году не с пустыми руками. Если меня будут ждать — тем лучше.
— Ни одна книга не изменит общество, но она может преобразить человека. То есть у нее огромная власть над одним человеком, но не над всем обществом. Зато эта власть может быть исключительной и всепобеждающей.
— С кем из русских классиков вы хотели бы провести вечер?
— С Чеховым, который для меня остается самым неуловимым, загадочным, притягательным и одновременно легкокрылым из всех литературных гениев. Беседуя с ним за чашкой чая или бокалом вина, я попытался бы приоткрыть его тайну.
— Не тратьте время на то, чтобы стать гением. Есть на свете чудеса, которыми надо только восхищаться. В своей книге о Шопене я пишу о том, что есть великие тайны, которыми надо восхищаться, а не пытаться их разгадать. Гении нас возвышают, рядом с ними мы становимся лучше. Именно так я чувствую себя в компании Моцарта или Шопена. Впрочем, Моцарт был одним из самых образованных музыкантов своей эпохи и не имел ничего общего с гулякой праздным из знаменитого фильма «Амадей». 2804 2020
Эрик-Эмманюэль Шмитт (фр. Eric-Emmanuel Schmitt 28 марта 1960 года, Сент-Фуа-ле-Лион) — французский и бельгийский писатель и драматург.