В идеале, по-настоящему, шеф — это не просто научный руководитель диссертации, но и еще и наставник и друг. Чаще всего шеф и его подопечный после защиты диссертации остаются обычными, нормальными сотрудниками.
Лично я знаю случаи, когда шеф и его диссертант после защиты
расстаются заклятыми врагами.
Мне в жизни крупно повезло — мой шеф был не только научным руководителем моей кандидатской диссертации, но и стал моим старшим другом, с которым мы поддерживали теплые, почти родственные отношения в течение многих лет, до самой его смерти.
Все началось с того, что подготовив к защите в университете дипломную работу, я понял,что ее можно продолжить и сделать из неё кандидатскую диссертацию. Поэтому я продолжил свои исследования, расширив диапазон наблюдений.
Настал момент, когда я понял, что мне необходимо посоветоваться с кем-то из специалистов в той области науки, которой я занимался.
Из литературы я знал, что есть такой человек - профессор А.К. Мерзон, но он
работал в Донецком мединституте, а я - в Киеве. Я мечтал встретиться с ним, чтобы он хоть краешком глаза взглянул на мои данные. Неожиданно случай такой представился. Он приехал на республиканскую конференцию в Киев и заведующий клиникой, где я работал, познакомил меня с ним.
Профессор оказался довольно молодым человеком, только недавно защитившим
докторскую диссертацию. Он внимательно просмотрел мои данные, почему-то сказал, что это пиво (потом я узнал, что в Донецке так называют что-то мелкое, несущественное), а нужно добавить еще другие исследования и в этом он согласился бы стать моим руководителем. Затем он попросил меня написать несколько формул. Когда я их написал, разговор пошел на темы литературы и искусства. Оказалось, что наши вкусы совпадают и он уверенно заявил, что я могу считать себя принятым в заочную аспирантуру на его кафедру. Я с радостью согласился.
И тогда профессор сказал, что теперь нам нужно встретиться с заведующим клиникой, где я работаю, и обсудить с ним официальные вопросы. Когда заведующий клиники дал свое добро, мы наметили план дальнейшей работы, чтобы превратить мои исследования в полноценную диссертацию.
Через полтора года мою работу запланировали на учёном совете моего института.
И тут возник небольшой конфликт. Когда я назвал двух профессоров, которых хотел бы иметь научными руководителями, заведующая биохимической лабораторией заявила, что я обучался азам лабораторного дела в ее лаборатории и поэтому нам не нужен руководитель со стороны. Ей возразили, что руководитель — это тот, кто даёт направление исследованиям. А не тот, кто учит делать эти исследования.
Тогда она предложила, чтобы у меня было три руководителя, но ей возразили, сказав, что когда у диссертанта три руководителя, может возникнуть вопрос -
а где же сам диссертант. Короче говоря, мне утвердили тех руководителей, которых я хотел.
Мне повезло здесь ещё и потому, что заместителем директора по науке незадолго до этого стал профессор-хирург, человек справедливый и объективный.
Итак, с этого дня моим официальным научным руководителем стал профессор
Александр Константинович Мерзон.
Теперь я хочу вкратце рассказать о нем. Он из семьи врачей, в 16 лет окончил школу с золотой медалью и поступил в Киевский мединститут. Во время обороны Киева работал на станции переливания крови, затем институт был переведен в Киргизию. После освобождения города институт вернулся в Киев. После окончания института Мерзон поступил в аспирантуру к академику Стражеско, в 1953 году защитил кандидатскую диссертацию, но Стражеско (после посещения КГБ в Москве) умер, и Александра Константиновича уволили, как «безродного космополита». Несколько лет он работал в районной поликлинике, а затем был приглашен на работу в Донецкий мединститут — сначала доцентом, а после защиты докторской диссертации получил там кафедру.
Через два года я привез шефу черновой вариант диссертации. Это было летом 1967 года.
Только недавно победоносно закончилась шестидневная война Израиля против арабских соседей. При этом были разгромлены прекрасно оснащенные советским вооружением арабские армии. СССР осудил тогда «агрессию израильской военщины» и разорвал дипломатические отношения с Израилем. При этом заставляли известных деятелей науки и искусства (евреев) выступать на антисионистских митингах.
В Донецке хотели заставить выступить моего шефа (он был ещё и секретарем партбюро факультета), но отказался, сказав, что к нему приехал диссертант и он крайне занят. Конечно, это ему припомнили во время выборов партбюро. Но для шефа жизненные принципы были всего важнее.
Прочитав мою диссертацию, он сделал мне замечание, что для статистической обработки данных я пользовался не очень удачным методом. Он посадил меня в свой кабинет, дал счетную машинку, для пересчета и я за несколько дней пересчитал результаты своих исследований. Летом я приезжал к нему на дачу под Киевом, и он ещё раз сделал правку моей диссертации и помог написать мне самую
главную главу - обсуждение. Кроме того, с его помощью и с помощью его жены
( она работала на кафедре иностранных языков в мединституте) ознакомился с несколькими современными монографиями по моей теме, изданными за рубежом.
Осенью того же года в Донецке состоялась официальная защита моей диссертации и почти единогласно, при одном воздержавшемся, меня утвердили кандидатом наук.
И я с гордостью убедился как уважают и даже немного побаиваются моего шефа в институте. Я хотел отметить у него на кафедре свою защиту, но он не разрешил,
так как новый ректор запретил это. Вечером я отметил это событие дома у шефа, в сугубо семейной обстановке.
Прошли годы. Я несколько лет не виделся со своим шефом — были всякие, не совсем приятные события. Однажды меня пригласили в один академический институт медицинского профиля прочитать лекцию об исследовании функционального состояния почек (это была тема моей диссертации). После лекции мне официально предложили работу в лаборатории этого института в должности сначала младшего, а затем старшего научного сотрудника. Позже,когда мы встретились с шефом, он спросил меня как мне удалось устроиться в академический институт. И я ответил, что это благодаря Вам и рассказал ему как все было.
Прошли еще годы. Я уже работал старшим научным сотрудником и руководителем группы в этом институте, занимался исследованиями для докторской диссертации. Однажды в Киеве проходил съезд нефрологов. Я знал, что мой шеф обязательно будет на этом съезде и специально пришёл туда. В перерыве я подошел к шефу и с радостью увидел, что и он был доволен нашей встречей. С тех пор мы постоянно поддерживали связь друг с другом. Когда мне нужно было пройти клинические испытания одной моей разработке, я приехал к шефу на кафедру. Сначала он предложил мне прочитать для врачей и студентов доклад по теме моей работы. Потом он выделил мне в помощь опытную медсестру, и мы успешно провели эти испытания. Потом мы как-то встретились с ним в Москве. Он остановился в гостинице поспредства Украины.
В буфете он познакомил меня с известным кардиологом академиком Малой.
Он представил меня как своего первого ученика и мне это было очень приятно.
К сожалению, с тех пор мы больше не виделись, хотя неоднократно перезванивались. Последнее, что он сделал для меня - это я всё больше понимаю, спас мне жизнь. Дело было следующим образом. Перед отъездом в другую страну мой лечащий врач назначил мне повышенную дозу лекарства от моего тригеминита. Я собирался сразу же начать их приём, но шеф посоветовал мне начать приём после приезда.
Так я и сделал и через две недели был по скорой помощи доставлен в больницу по поводу передозировки лекарств. В больнице за неделю моё состояние нормализовалось и я вернулся к более низким концентрациям лекарств. Но при этом я себе представил, что было бы со мной в дороге, в аэропорту, в самолете, если бы я
не послушал совета своего шефа.
Прошли еще годы. И вот мне младший сын Александра Константиновича, военный врач, сообщил, что сначала жена шефа, а затем и он сам умерли, она от онкологического заболевания, а он от старости.
С момента моего знакомства с профессором Мерзоном прошло уже много лет и десятилетий. Но до сих пор я с глубокой благодарностью помню его. Не вспоминаю его, а именно помню.
У меня в кабинете на самом почетном месте висит его портрет и всем знакомым я объясняю, что это мой шеф, мой учитель, мой старший друг.