Едва удерживаясь от слёз, соседка позвонила в мою дверь.
Знакомы мы, почитай, всю жизнь. Помню, как она ещё крохой, позвонилась в нашу квартиру, попросила вызвать ей врача на дом. Я тогда ещё сам мальчишка, поразился спокойствию и рассудительности маленькой девочки.
Я позвонил в «скорую», сбивчиво обрисовав проблему, но меня поняли, и приехали.
Девочке поставили диагноз «грипп», и выписали кучу лекарств. Я сгонял в аптеку, и купил, на оставленные мамой деньги на обед лекарства. Отец с матерью Ольги, вместе с моей матушкой, отбыли пароходом на Кижи, по льготным путёвкам.
Я оставался под присмотром бабушки, а Ольга старшего брата, «ровера» гоняющего на своей «яве».
Бабушка, озаботилась соседкой, наказав меня за то, что не поставив её в известность, купил лекарства, и вызвал врача к соседке. Она напоила девчонку чаем с мёдом, и оставила её ночевать у нас дома.
В тот день родители Ольги насмерть разбились на машине. Брат отправил Ольгу в интернат, сохранив за ней квартиру.
Ольга вернулась домой, вышла замуж, родила сына...
И вот, в слезах, она снова оказалась у дверей моей квартиры.
Я, напоил её кофе, а услышав про беду, влил в неё, помимо кофе, пару рюмок конька.
Явно не злоупотребляющая спиртным, Ольга «поплыла», и заговорила, заставив меня мысленно вернуться в прошлое.
Её единственный сын, которого она ни на слово не готовила к службе в армии, в неё и не попал. То ли плоскостопие, то ли ещё что… словом, парня в армию не приняли. Виду парень не показывал, но переживал, невооружённым взглядом было видно. Примеров-то! Сосед по подъезду: «…К нам приехал, к нам приехал, черноморский наш герой», «ржавый» гвардейская лента на бескозырке. Второй сосед, балтиец, при Брежневе на параде, на Красной площади на 9-е мая шаг чеканил. Он, Иван, с третьего нашего подъезда, косая сажень в плечах. До сих пор чёрный берет носит. Шестой десяток разменял: «Там где мы, там победа!», попробуй его в пивной зацепи, «молодняк», как попкорн, из неисправного автомата разлетается.
Было у нас, одно время, не сговариваясь, встречались в одной «пивнухе»… «Бейрут, город маленький - встретимся», малость, а приятно. За нашим столом собирались морпехи, спецы, десантура. Пили. Без нужды людей не обижали. Нас знали. Случаем, заняв наш столик, завсегдатаи, увидев кого-либо из нас, входивших в заведение, забрав кружки, линяли с нашего стола: «Вояки отмороженные, ну их на…». Нас и вправду, не то, что недолюбливали, так, опасались. Отслужив, но не повоевав, к нам относились несколько сложно: «А как бы я? Смог бы, как они?».
А что «они»? Наши награды в нынешней стране имели долларовый эквивалент, а либеральная общественность ассоциировала нас с убийцами-американцами в деревне Сангми, во Вьетнаме, хотя, извиняйте, они туда демократию несли, не то, что мы. Странная логика…
Да. Двенадцати летний пуштун, воин-ребёнок из «калаша», кладёт моих ребят?!
- Моему снайперу:
- Вали его на х…!
Сквозь завалы глинобитных развалин (наша артиллерия носом, понятно, куда попала), вперёд. Маленькое тельце, чуть длиннее СВД. Вместо глаза кровавое месиво. Мой снайпер блюёт. Через оптику всё выглядит иначе.
Зачищаем деревню. «Ермолов на Кавказе отдыхает»…
Афганцы воины. Никогда их никто так и не победил, даже сын Зевса.
К чему я всё это? Да к пацану, соседу.
- Оля, деточка! Поговорю я с твоим «бессмысленным», - пообещал я соседке.
Подкараулил я её детище в подъезде, завлёк домой, благо, в то время ни у кого и мысли не было, что более, чем взрослый мужчина посягает на мальчуговую девственность, и жизненное пространство.
Ден, Денис, мальчишка крупный, высокий. Иван Михалыч, без разговоров, в «свои» его записал. По соседски, мы парня в нашу компанию приняли, жизни учили, блин. Научили…
Ольга, с плещумся в побелевших глазах горем, уже пьяная (моими стараниями), на пальцах мне доказывала:
- Куда?! Какая на х… война! Донецк! Б…! Немцы под Москвой?! Ну, Поговори ты с недоумком, куда он собрался? Пересплю с тобой, если уговоришь козла. У меня б… больше нет никого, одни папики.
Я на её тело уныло не претендовал, но при встрече слюни пускал исправно. Ольга родила в шестнадцать, мастер спорта по художественной гимнастике. Мамаша 30-плюс, это ни о чём. При моём не хилом росте, ремень мы на одном уровне носили.
Не об этом. Её сын в Донбасс собрался. С фашиками воевать.
- Ну, расскажи ты ему, непутёвому, какая война, на… ! Всю оставшуюся жизнь тебе отсасывать буду. Помоги!
Не помог. Встретил в подъезде, в дом затащил, предложил выпить, Коньяк дома всегда был. После двух «чеченских», столько лет без «донга» спать не могу. Снится украинка, в лентах, в черевичках, пляшет… а потом руки в крови ко мне тянет.: «Убил ты меня, мне двадцать рик тилько было».
Ещё не проснувшись: « Вы, суки, пацанам по яйцам стреляли». её между двух берёз, пару часов березняк искали, в «зелёнке-то». Нашли. Не наш, чахлый. Но ей, суке, хватило.
- Ден. Поверь, столько лет прошло, а они снятся. Стоят напротив кровати, пялятся. Со своими связывался, не к мозгоправу же обращаться? Всё равно стоят. Тебе такое надо?
Вспомнил о чём хотел забыть, навсегда, на х...!
Кровь, смерть, горящие вместе с экипажами танки. Пацаны, с оторванными на растяжках ногами. Запах кордита, пороха и крови. Война, вообще, плохо пахнет. Каждый день смываю её запах в дУше, но ничего не получается. Я пахну, нет, воняю той войной. Даже океанские просторы не смогли массой своих волн, смыть, замылить память…
Денис погиб в 16-м. Я был в рейсе, на похороны не попал.
Зашёл к ней. Ольга тогда серьёзно пила.
- А его нет, Андрюш, - Ольга криво улыбнулась, показав прореженные зубы.
Поверите, мне плохо стало. Я без сил опустился на «икеевскую» лавку в её коридоре. Завис на ночь.
Здороваемся, иногда перекуриваем.