Выйдя из проходной завода «Коммунар», работник фрезеровочного цеха,
Явольский не знал что делать далее.
Выбор был, собственно, не особо богатый – зайти в пивную, встретив
старых знакомых, и провести вечер в привычном забвении,
но, что-то его заставило зайти в телефонную будку,
и опустить монету в щель аппарата, накручивая номер, оставленный случайной знакомой.
На конце километровых проводов сняли трубку.
- Алё! Слушаю…
- Будьте добры, можно Наташу?
- Наташу не можно, меня можно. Шутка. Сейчас стукну ей в дверь, подойдёт…
В телефонной трубке слышалось шарканье шагов, громыхание кастрюль,
и звук велосипедного звонка, при падении средства передвижения с неукреплённого,
в очередной раз, крюка, так и не вбитого, как следует, соседом, проживающим
по справке об освобождении.
- Алло?
- Наташа, привет, что делаешь?
- Ждала когда ты позвонишь…
- Ну может прогуляемся по центру?
- Да… Ты заедешь за мной?
- Разумеется. Давай, в девятнадцать буду рядом.
Трубки телефонов стремительно брошены.
Наташа, приободрившись, посмотрела на себя в зеркало,
Собрала сумочку, и одела новое платье, похожее на колокольчик,
внезапно рухнувший на тонкий гвоздь.
Явольский, вскинув чёлку, бросился к проспекту, неистово вздёргивая руку,
ловя такси.
Безотказный ГАЗ-21 доставил его по адресу.
Неловкие взгляды, и объятия, в порыве случайного чувства взаимности.
Гуляя по центру, они пришли к выводу, что Хемингуэй проник в их сознание.
Любовь не выбирает эпох, и не обращает внимание на стрелки часов механических.
Расставание, поздним вечером, окончилось поцелуем.
Утро было предсказуемым.
Явольский вышел из незнакомой пятиэтажки утром, укрываясь от струй поливающих тротуары машин.