Письмо незнакомца

 

Завтра тебе исполнится 34 года (пелевинская дата). Но нет, тебе я больше не позвоню. Ты далеко, и это замечательно. В новое десятилетние (точнее лета, которые начинаться с 20-х чисел XXI века) тебя брать нельзя. Нет, много я себя мучил из-за тебя. Ворошить прошлое, рвать раны? — Не нужно. И нужна отдать дань своему сердцу.
Тебя сильно обидел, когда понял, что сам не любим. Оставил тебя в покое в социальной сети (забыл сохранить фотографию, где ты маленькая девочка; тем лучше). Тебе некогда говорить со мной. Ты замужем.

Но надо отдать дань этому чувству.

Я любил тебя гениально. Об этой истории плакали в программе «Жди меня» (редакторы которой слишком поздно откликнулись). Самая лучшая моя литературная вещь на данный момент — это та, где я описываю свои чувства к тебе: от их зарождения до нашей разлученной переписки. Первая весть от тебя пришла под утро в выпускной вечер.

Кратко. Родители развелись, и мама увезла меня, брата и бабушку в Москву. А ты осталась в Иркутске. А я уже пять лет тебя любил. Я убежден, что верность стоит взаимности. Но моя влюблённость в тебя мешала мне быть открытым для новой любви. Я нравился, хотя не ценил, не знал, что с этим делать. Я был в школе достаточно умен и, наверное, этим привлекателен. Я хотел стать гением во имя тебя (в науке ли, в искусстве). Твоя любовь была бы самой высокой оценкой моей жизни.   

Первый изменил тебе я. Собственно после своей второй любви я вспомнил о тебе, сразу понял, как найти (написать на адрес школы). Я не виню вторую любовь. Верность тебе и чувства к этой загорелой нимфетке вошли в противоречие. Память о тебе и эта живая реальная озорная девушка теснились в одном сердце. Вторая любовь (15 — 17 лет) наследовала худшие традиции Первой: я не мог признаться в любви, я не знал: стоит ли это делать (признаваться), не знал как. У меня все карты в руках, а ей уже кто-то другой признался (я оставался внешне истуканом). Впрочем речь не о ней. Хотя это она меня  успокаивала, когда пришло твоё письмо, где ты мне отказала даже в «обманной надежде». 

Боль моего сердца я утешал философией (философский факультет МГУ). На тебя я обиделся, писал злые письма. Я вменял тебе в обязанность любить меня, ведь я это заслужил учёбой, поступлением в МГУ. Впрочем, это ты написала, что веришь в меня. Не как в жениха, как в человека.
 
Много тогда писал стихов. Обратил внимание на других студенток (и даже на одну лаборантку). Но у всех хорошеньких уже кто-то в женихах.

Я провалил первую сессию. Мне было плохо. Мои письма становились злее и безумнее. Джентльмены так не пишут.      
Я потерял год, но всё-таки я нашел тебя. Сам. Нет, никакая учительница тебя не сдала. Просто на твоих письмах был обратный адрес.

Иркутск. Я у тебя в подъезде. Исторический шаг. Я набрал воли и позвонил в твою квартиру. И ты... ты была дома. Такая, всё такая же. Ты ещё побродила по комнатами, впустила наконец меня. Не с пустыми руками я, но с конфетами. Попили чаю. Посмотрели твои фотографии. Тебя и твоего парня. Я — лишь бывший одноклассник. Когда заговорил о «нас» (нет никаких «нас»!), то она поторопила меня собираться. В гостях у тебя! Место, где живёт обожаемая!

Тогда я жил в соседнем доме. У новой жены моего отца (я малодушно не устроил ей скандал; жить у меня где, варианты были). Вечером занёс тебе тигренка игрушечного (по китайскому календарю мы вместе тигры). На одежде игрушки значилось «I love you».

И если убрать весь сор, паутину, то всё-таки любовь к тебе была гениальной. Вторая любовь потухла. Я был тогда всё зол, да и женщина та родила уже в браке.

Моя любовь явилась последней истиной этого мира. Она пробивала реальность сквозь детские сказки. Милая воздушная девочка. Русые волосы. Умница, многое знающая и ещё более понимающая. Всё счастье мира я соотносил с ней. Я полагал, что в отличие от своих родителей у меня всё будет благополучно.

Ты побудила жажду абсолюта. Один редактор того незабвенного рассказа сказал обо мне так: «Автор явно ощущал себя наедине во Всевышним, когда его [рассказ о тебе] создавал».

С днём рождения! И спасибо тебе, что ты просто была. Что ты есть. Будь счастлива.

А я? Я буду писать, я буду лечить своё сердце! Я — мальчик, который выжил, — пережил многие напасти души. Я буду читать. И я... никогда тебя не забуду.

Прости, что досаждал. Но в новом времени нет места тебе. В моей жизни,  возможно, никого и не будет. Тем лучше для меня. Побила меня моя влюблённость. Я не выдержу таких чувств.   

Такая вот волокита переживаний прошлого.