Пролог
Все собрались за столом и, уж точно – не по моей вине.
Вчера приехала Кира с детьми и мужем, и нас тоже пригласили. Выпивки было достаточно, плюс то, что я принял до этого. Были бутерброды, салат и фаршированные помидоры, еще что-то из испанской кухни, кажется фисташки. Кальмары, мидии, пара видов колбасы, неплохой коньяк, шпроты и зелень.
Я ел много, как всегда. Что не вмещалось, набивал в карманы - про запас: это есть часть моей натуры, типа, отложить впрок.
Теща готовила хорошо, особенно когда ей помогали дочери. Одна из них Кира, другая - Фира. Последняя - моя жена и последние огни аэродрома, когда я напиваюсь и иду на посадку.
Тетя Рая тоже была здесь, она носила посуду с кухни; был дедушка и еще мой тесть, с которым мы спорим обо всем, если он перестает пить раньше. Был также муж Киры, но он нянчился с детьми в соседней комнате, где показывали футбол. Он вообще не пил, и спорить ему было не о чем. Дедушка был молодец, потому что не пил и не спорил, но рассуждал так, что все замолкали.
Его все любили. И я тоже…
Было хорошо, пока не подали чай - в этот момент я вспомнил о дяде Симе: это не входило в мои планы, но…все-таки случилось!
Вспоминать дядю Симу следовало в другой раз, когда, по крайней мере, не было бы рядом тестя, не было дедушки, тети Раи, тещи, моей жены, и Киры, муж которой был не в счет. Можно было вспоминать дядю Симу при детях, если уложить их спать; на матче в поло, когда не слышно стука копыт; в самолете, перед посадкой; в душевой на пляже и, наконец, в прерии, без языка и скальпа.
Можно было думать о НЁМ сколь угодно, например - в подвале дома, на крыше мира, в дупле дерева, в колесе арбы, в глубине сортира, в кратере Луны, в общем – везде, где тебя не услышат… и всегда молча.
НО… НЕ В СЕМЬЕ!!!… И НЕ ВСЛУХ!!!
Я, к сожалению, прокололся, и свое получил…
***
Дело было не в том, что Симон Маркович слыл плохим человеком, напротив, очень даже милым, добрым и веселым, с отличным набором анекдотов. Случись, сотня Петросянов подключилась бы к его мозгу – получился бы один дядя Сима. Кроме того, он был соседом по даче, а здесь чувство юмора усиливается втрое, и я иногда спрашиваю себя, нужна ли Петросяну дача и соседи? Ответа нет! И правда, меня есть еще много вопросов к Петросяну, но сейчас речь идет не о нем.
Когда дядя Сима стал пенсионером, в его садовой копилке уже был ряд кустов облепихи вдоль забора, привитая яблоня, теплица и пара оболтусов, постоянно крадущих ключи от машины. Это были его младшие дети.
Им давно следовало бы жениться, но вместо этого они вырезали картинки из журналов авто и украшали тела драконами в тату-салонах. В остальное время они были неплохими ребятами, если не плевались через забор косточками и не включали громко музыку.
Для полного комплекта дяде Симе не хватало дома, но не в том смысле, что ему негде было жить, а действительно – настоящего дома на отдельном клочке земли. С душем, ванной, кухней, бильярдной и трансформаторной будкой, размером с морской контейнер.
В этом смысле у дяди Симы особых перспектив не было, да он и не тешил себя радужными надеждами; спокойно взращивал на участке небольшой урожай облепихи, который использовал в качестве вкусовой добавки к спиртовой настойке. Помидоры из теплицы и несколько свежих огурцов к обеду подчеркивали вкус дачного счастья. Добавить сюда пение соловья, свежесть речной прохлады и сладкий дымок от костра: кажется, в такие минуты весь мир падает в твои объятия, обволакивая покоем и гармонией.
Но все же, при этом… чего-то как-то не хватало.
Понять причину этого рвущего душу томления дядя Симы долго не мог. Казалось, трепетное отношение к земле, усердие и старание в ее возделывании есть достаточный повод быть в ответ одаренным плодами своего труда. Покой и гармония окружающего пространства лишь добавляли красок в счастливую жизнь заслуженного пенсионера: и чего бы еще желать большего, копая дождевых червей для утренней рыбалки?!
Так, возможно, и продолжалась бы бесконечно эта маета, если б однажды в гости к Симону Марковичу не прибыл стародавний приятель-однокурсник, зажиточный ловелас, откуда-то с Западно-Сибирской равнины, у которого все было в порядке, как с наличностью, так и широким набором ключей к молодым сердцам наилучшего пола.
Гость не был капризен, равно как и в скупости его упрекнуть было невозможно - участок быстро наполнился ароматами до сих пор неслыханными в ближайшей округе: балыки солено-вареные, лосино-ослиные, утино-заячьи; рыба копченая, вяленая, свежая, маринованная; овощи жареные-пареные-вареные… Фрукты отдельно привезли самолетом откуда-то из Сенегала, транзитом через Малибу. При этом воздушным судном управляла принцесса одной из азиатских стран, которую гость периодически звал то ли Цивой, то ли Цыпой, хотя лично мне хотелось звать ее Дариджан.
Принцесса, не смотря на странное имя, кудахтала мало, более того, оказалась реально деловым организатором, элегантно порхая между рекой и дачным участком, лишь иногда поправляя лямку лифа попадая в поле зрения гостя. Ее стараниями был создан стол из досок полусгнившего сарая, скамьи - из ведер и отслуживших шпал; скатертью послужили газеты времен пути реформ, а что касается столовых приборов, то их было в достатке привезено с собой. Принцесса была действительно во всех смыслах хороша. Говорили, что ее папа имеет виды на небольшой участок тайги под Сургутом, а сама она – фехтует топорами, жонглирует жерновами и может легко перебить черенок лопаты ладонью.
Застолье удалось на славу. Говорю об этом уверенно, поскольку находиться в стороне от такой халявы было невозможно. Все наше семейство, воспользовавшись добрососедскими отношениями тестя и дяди Симы, переместилось к соседскому столу. Под шумок и я смог оказаться среди потчующихся, в надежде не только пожрать, но и в дом принести. Для этого надел широкие штаны с пакетами в карманах и небольшой рюкзачок под недопитое спиртное.
Пили, пели и ели всю ночь. Принцесса танцевала азиатские танцы, гость и все остальные разглядывали принцессу; а я мечтал накормить Фиру и набивал карманы. Все было в гармонии, за исключением одного бытового момента.
- А где у вас тут срут? – неожиданно поинтересовался гость.
Последнее слово застало дядю Симу врасплох. Он никогда не задумывался ранее о сакральной важности житейского моциона. Лопухов и зарослей на участке было предостаточно, включая небольшую рощу за забором. Вода в реке была еще теплая, да и ржавая бочка для полива была вполне пригодна в целях гигиены. С точки зрения местного садовода условий было предостаточно для исполнения любого моциона.
В возникшей неловкой паузе, принцесса потянула гостя к реке, а дядя Сима беспомощно развел руки.
На помощь товарищу пришел тесть, предложивший свой оборудованный дачный санузел, но, как оказалось, поздно, - деструктивный процесс был запущен.
-Симон, и как же ты можешь жить в таком дерьме? – вопрос гостя, с надрывом, заставил всех присутствующих оглянуться вокруг и даже заглянуть под стол. - Вокруг природа, птицы, рыбы… а тебе, человеку, даже, простите, сходить некуда! А ты же, такой!.. – салфетка коснулась края влажного глаза, - Таким… как ты, хоть дамбу…
Конец фразы никто не расслышал, поскольку гость произнес ее вполголоса, на ухо потуплено зардевшемуся соседу. Впрочем, как мне кажется, румянец мог появиться от выпитого.
На этом вечеринка, к сожалению закончилась. Гость быстро поднялся, сжал над головой ладони в знак прощания и покинул садовый участок, разумеется, в сопровождении азиатской принцессы, части копченой форели и бутылки дорогого виски, на который я положил глаз. Сверкнув яростным взглядом в мою сторону, гость показал, что разбирается в людях. Я помахал ему в ответ. Вставать при этом было необязательно и к тому же тяжело.
Никто из присутствующих не понял связи сортиров и пресловутых дамб: садоводческий кооператив не мог позволить себе даже маленькую запруду для мойки автомобилей, что уж говорить о таких мелочах, как полоскании белья и разведении сомов с осетрами. Денег едва хватало на покраску покосившегося шлагбаума на въезде да выгоревший флаг на столбе. Председатель к тому же слегка приворовывал, а на его место кандидатуры не было. Болото, одним словом, какая тут дамба!
Об этой истории, впрочем, забыли настолько быстро, насколько хватило унесенных с вечеринки деликатесов. Лично я - уже на следующий день, по дороге в ларек за жидким хлебом. У Фиры еще оставался запас рамбутанов в тутовом сиропе, но, семантически, гостей нашего соседа с этим деликатесом ничто уже не связывало. Незатейливый ассортимент сельской лавки вернул окружающий мир к обыденности насущных дел.
Так бы и продолжалась размеренная огородно-посевная жизнь, если бы дядя Сима вновь не напомнил о себе, куда-то девшись. Это не сразу бросилось в глаза, скорее – в уши: на соседнем участке стало как-то необыкновенно тихо, так что мы не сразу обратили на это внимание, в работе наслаждаясь пением птиц и далеким шумом циркулярки на колхозной пилораме.
Первой на этот факт обратила внимание теща:
-Что-то соседей не слышно,- заметила она, - Может, сходить посмотреть, не случилось ли что!
Предложение было адресовано, как бы ни к кому, но я быстро откликнулся, пользуясь возможностью лишний раз увильнуть с грядки. Перемахнуть заборчик труда не составило, разве что куст крапивы с той стороны оказался чуть выше и жгуче ожидаемого. Впрочем, волдыри на икрах саднили не так, как волдыри на ладонях, а у меня появился шанс случайно наткнуться на бутыль облепиховой дезинфекции Симона Марковича.
Понятно, что на участке давно никого не было. Я обошел вокруг одинокого сарая, запертого на хилый замок. Немного поразмышлял о прижимистой морали частного собственника, но совладал с собой и возвратился обратно. Мой доклад произвел впечатление на тестя, так, что он отправился за телефоном в расчете разобраться с ситуацией. Из обрывков фраз можно было сделать вывод, что дядя Сима где-то далеко; что особенно париться из-за этого не стоит; что он когда-нибудь вернется, в общем, ничего особенного.
Мы снова занялись обычными делами.
Прошел почти год, в течение которого о существовании соседа я узнавал лишь со слов его жены – тети Вали, - в обычной жизни, в городе, они жили через улицу от нас. Когда она приходила в гости, то обязательно показывала фотографии мужа. Вот – дядя Сима в фуфайке отесывает абсолютно круглое бревно, вот - копает глубокую траншею, а на этой - удерживает опору моста над крутым обрывом. Было несколько фотографий с отбойным молотком. А иногда приходили и вовсе тревожные: то дядя Сима в каменоломне откалывает глыбы известняка, а то несет на плече бетонный столб, длиной в несколько метров. С катушками кабеля в руках было особенно много снимков, лично мне было страшно видеть, как он очищает зубами на них изоляцию. Теща при этом уходила, не в силах выдержать высокого напряжения. Тесть иногда что-то спрашивал у соседки, и все чаще терял настроение; казалось, он понимал некую тайную суть происходящего.
-Тетя Валя, а их там хорошо кормят? – спросил я однажды, стесняясь спросить по какой статье отбывает ее муж срок. Лично мне так стало казаться, глядя на фото, где Симон Маркович одной рукой крутит болт шпалы огромным разводным ключом.
-Кого, их?.. – уточнила тетя Валя.
-Ну…- замялся я, - …этих,- политических!
-Вообще-то он там один…– ответила она, бережно отложив фото дяди Симы в кабине экскаватора, на дне карьера. – Если честно, я не особо переживаю! - как-то слишком спокойно добавила она.
В возникшей после этого паузе можно было услышать скрип паркета четырьмя этажами выше. Тесть, теща, я и Фира…(дедушка не в счет, он смотрел в окно и размышлял), замерли в смятении. Действительно, ни на одном из снимков мы ни разу не видели никого кроме соседа.
-А кто же его тогда фотографирует? – поинтересовалась теща: в этом смысле она всегда находчивей других.
-Самовзводом, скорей всего, – знающе и без сарказма, заметил тесть.
-Или со спутника… - добавил я ехидно.
Все посмотрели на меня как на чмо, и я решил не продолжать.
-Ну, знаете, я ему верю, - сказала тетя Валя. – Ему одному такое ответственное дело поручили!
Она сгребла снимки в пачку и засобиралась домой.
Весь вечер все молчали о своем и, как мне казалось, моем, но, в конце концов, разошлись. Лично я решил, что хотя мне и следовало переживать о далеком и каторжном труде дяди Симы, но жизнь, тем не менее, продолжается. Впрочем, не давал покоя вопрос – за что же соседа так жестоко наказала судьба. Размышления об этом стали поводом выпросить у Фиры немного денег и отправиться в рюмочную.
До начала дачного сезона было еще далеко. Пару раз, в течение зимы, проезжая мимо, мы заглядывали на дачу, проверить надежность запоров, да и просто удостовериться, что все в порядке. Впрочем, это тихое место не располагало к какой-то особенной суете и беспокойству, тем более в это время года. По крайней мере, так нам казалось.
Однако, вокруг этого тихого места уже стали собираться ветры перемен.
Картина облика соседского участка поменялась с приходом весны, когда сошел снег, и граждане стали активно расчехлять лопаты и грабли.
В первый же дачный день, когда наш семейный пикапчик преодолел последнюю лужу перед оттаявшим участком, взору представилась необычная для кооператива история – на земле соседа, едва ли не посреди огорода, красовалась небольшая новенькая подстанция. Вверх от нее, к новенькой мачте, тянулся кабель, толщиной со шланг для пылесоса.
Все посмотрели ради сравнения на наш столб, от которого провисла унылая электропара на ржавых изоляторах. Тесть как-то недобро нахмурился и стал разгружаться.
-Наконец-то футбол будем без перебоев смотреть! – обрадовался я, но Фира слегка щипнула меня: уж что-что, а настроение папы она научилась диагностировать с детства. Пришлось срочно исправляться: - Классный прибор, киловатт двести, не менее!
Теперь на меня уставилась вся семья. В общем, я понял, что молчать – умно, но не сообразил, по какой причине. Мне дали ведро, лопату и отправили копать канавку для спуска лужи. Я надеялся, что вечером жена объяснит мне, в чем проблема, но потом забыл и не спросил. За ужином никто не говорил о соседе, а утром засобирались в город, уже никто и не обращал внимания на будку посреди заброшенного участка.
Но не прошло и недели, как на земле дяди Симы закипела жизнь. Сначала приехала крупная строительная техника, выкопала котлован, сгребла землю, не щадя кустов облепихи; разгрузила плиты, кирпич, бревна и бетон. Затем появились бригады каменщиков, плотников, отделочников. Чуть позже потянулись грузовики с грунтом и саженцами; следом команды ландшафтных дизайнеров, размахивая страницами проекта, обозначали точки для обустройства ям, дорожек и чего-то еще, непонятного, поскольку картина дальнейших преобразований вскоре укрылась от наших глаз за почти трехметровым глухим металлическим забором. Вскоре из-за него стали просматриваться очертания коробки, а затем и мансарды шале в альпийском стиле.
Активные работы шли до середины лета. Периодически, встречаясь у ларька с рабочими, я выяснил, что участок как был, так и есть принадлежащий, таки, Симону Марковичу. Правда, в глаза его никто не видел. Еще они рассказывали, что уже почти готовы гараж, баня, крытый бассейн и даже небольшой стрелковый тир.
-А конюшня будет? - расспрашивал я, - А вертолетная площадка?
Рабочие были не в курсе, но что-то, типа теннисного корта, по их мнению, планировалось.
Разумеется, обо всем этом я мог говорить только с Фирой, которая всякий раз просила не рассказывать об этом папе.
-Ну почему? Они же дружат столько лет! – возражал я, - Что тут такого?! Если бы мой друг стоил дом с бассейном и тиром, я бы…
-Что бы ты?.. – попросила она уточнить.
Я начал вспоминать, у кого бы из моих друзей-алкоголиков мог оказаться такой потенциал, но пришел к выводу, что ни у одного из них даже рубля не оставался в кармане к концу месяца. Что уж говорить про такие вещи как коттедж с японским садом. Но, даже если бы и был, наверное, я бы только радовался, хотя, если честно – не знаю.
Однажды я спросил у Фиры:
-А откуда у дяди Симы, таки, деньги?
-Здрасьте, приехали!.. – воскликнула она, - Ты новости не смотришь? Он же дамбу построил!
-Что значит, «построил»?
-Вот так, взял и построил! Соединил два полуострова где-то в Сибири.
Я особо не люблю размышлять, но что-то здесь не сходилось.
-Сам? – спросил я у Фиры спустя неделю.
-Ну, конечно сам, ты же видел, тетя Валя на фото показывала!
Я представил себе дамбу между полуостровами, примерно сравнил ее с нашим участком, взял лопату и отправился продолжать траншею под водопровод. Мне казалось, что в тот день я перевыполнил норму, но воображаемый дальний берег так и не приблизился.
Вместо эпилога
-А когда уже дядя Сима вернется? – спросил я.
Вопрос был как бы ни к кому, но услышали его все, включая мужа Киры в соседней комнате. Казалось, даже диктор телевидения на минуту потерял нить повествования. В наступившей тишине, как это бывает перед штормом, дирижер взмахнул палочкой и симфония началась…
В океане звуков мною с трудом различались партии солистов, но основные темы можно было все же выделить.
Так, от дедушки я узнал, что страна меня вырастила и дала образование; теща предлагала нескольких хороших врачей-наркологов за небольшую плату; тесть перечислял мои упущенные возможности и все вложенные в меня семейные средства; Кира громко молилась и призывала Фиру не бросать меня, потому что я просто тихий придурок; Фира рыдала; тетя Рая, единственная из всех, была на моей стороне и просила оставить меня в покое, а еще лучше отправить в санаторий, куда-нибудь в Грецию…
…и только муж Киры сидел в соседней комнате с детьми и смотрел трансляцию какого-то турнира.
-А шо это, у вас так тихо? - вопрос дяди Симы застал всех врасплох, а меня даже в несколько десятков расплохов.
В добротном костюме, лаковых ботинках и красной бабочке Симон Маркович мог бы вести «Поле чудес», но вместо этого он стоял в дверном проеме нашего домика и всем своим видом показывал, что жить он стал немного лучше, чем год назад.
-Я тут кое-что привез к столу, - продолжил дядя Сима в возникшей тишине, - Балычки разные, фруктики…
-А принцессу!? – не удержался я.
-Будет позже, - сказал дядя Сима, улыбаясь. – Но сейчас, простите, вы можете показать, где здесь можно сходить в туалет?
Через неделю я узнал от Фиры, что папа куда-то уехал.
Еще через месяц теща получила фотографию мужа с лопатой в руке. Затем пришло еще несколько, со сваями, битумом и небольшим паяльником на свежем пеньке.
О чем-то догадываясь, я стащил на автомойке журнал с красивой архитектурой и стал ждать весну.