В нашем небольшом городке кладбище выросло до целого квартала, а то и больше. Многих это пугает, вносит в сердца мистический ужас. Вообще, кто-нибудь задумывался, каким образом устраиваются места упокоения граждан?
Есть генеральный архитектурный план застройки города. И в нем ни строчки, ни штриха, что станет логическим завершением, всего того комплекса городских сооружений, где появляется на свет новорожденное дите. И далее крохотный индивид растет, развивается, обучается, создает семью, работает, временами развлекается, рождает детей, их воспитывает, лечится, старится и…
Да, в последнее время появились храмовые сооружения, недостроенное здание помпезного банного комплекса превратили в поминальный дом. А вот дальше по-прежнему: был пустырь на городской окраине, часть его отдали под садоводческое товарищество, другую часть через излучину речушки и высоковольтную ЛЭП обратили в место захоронение горожан — на века вечные.
За пятьдесят лет его существования оно разрослось до впечатляющих размеров и продолжает расти вширь и вглубь леса — зеленого достояния природы. В крупных городах масштаб захоронений нивелируется их дроблением и разбросанностью по городским окраинам и даже непосредственно в городской черте, и по соседству.
Здесь же, в нашем замечательном городе, все завершившие жизненный путь легли в одном месте, невзирая на чины и звания (есть, правда, элитные участки с памятниками от известных скульпторов).
Так вот, когда чего-то или кого-то много в одном месте — вероятность аномального неимоверно возрастает. Для всякого Фомы неверующего всегда придет час, когда его сомнения восстанут ночным кошмаром. Достаточно глубокой ночью оказаться в самой сердцевине огромного кладбища. Так чтобы, куда не глянь — одни кресты да обелиски. И что-то ещё…
В один из воскресных августовских дней собрались мы всей семьей почтить память почивших родственников. Погода была прекрасная: нежаркое солнце в белесой дымке, ни ветерка, ни тучки. Нет и комаров и прочих кровососущих гадов, летающих и прыгающих. Грядущая осень и легкая позолота березовой рощи навевает легкую грусть, приятную в городе, и увлажняющая глаза здесь, на кладбище.
Посидев у могилки одного родственника, второго, третьего, прошлись по местам упокоения друзей и хороших знакомых. Это был целый город, где вместо названий улиц и домов каменные обелиски с именами и фамилиями. Надгробные фото совсем не были надгробной маской — фото запечатлели человека в лучшую его пору. Встречая глазами знакомое изображение почившего человека, невольно оживали воспоминания. У каждого есть в жизни ряд знаменательных моментов, которые остаются в памяти других, с кем в это время делил хлеб души и тела.
Часа три ходили по кладбищу. Уже начало вечереть. Пора уходить. У изгороди собралась свора разномастных собак. Две из них кладбищенские, остальные три — пришлые, как на подбор жуткого вида. Мрачный окрас, свисающая клочками шерсть, дикие глаза и выставленные клыки. Откуда они повылазили? Когда мы проходили мимо этой странной своры, псы замерли, ощерив пасть. Не взлаяли и не рыкнули. В это время они паиньки.
Мы сели в наш солидный автомобиль. Несколько моих механических движений — мотор отозвался ровным гулом. Неспешно покатили в город. Дома вдруг обнаружил, что мобильный телефон обронил где-то на кладбище. Тут же припомнил, как это могло произойти.
Присев у могилы старого друга, тут же был вынужден переключить внимание на оживший мобильник. Отвечать на вызов не хотелось. Вынул телефон из барсетки. Не успел нажать клавишу отбоя, как он затих сам. Машинально сунул это продвинутое средство связи в карман ветровки, обратился к непростым воспоминаниям. Вполне возможно, когда вставал, телефон выскользнул. Высокая трава его бесшумно скрыла.
Было жаль и самого телефона и потерей функционала: абонент (я!) стал недоступен, лишился привычного средства платежа, нет даже попросту обычного будильника. Домашним доложил. Попеняли на мою рассеянность и были удивлены решимости ехать на поиски. Ночь уже заглядывала в окна. Ранним утром в строго определенное время мне надлежало быть на работе. Освободился бы в шестом часу вечера. Отнюдь не душила жаба — нельзя допустить, чтобы телефон попал в чужие руки.
Ночной город, сияющий рекламными огнями, расцвеченными контурами зданий, всей феерией карнавального света внес толику сомнений в мою затею. Что-то неотступно влекло выполнить задуманное, невзирая на разумные доводы не ехать ночью на кладбище. Я не понимал, чего можно бояться? Единственно собак. Эти пять взлохмаченных псов могли разорвать кого угодно. В багажнике машины припасена увесистая монтировка — она не поможет. Ведь я буду не на съёмках эффектной сцены, где герой, сканируя геометрию пространства, определяет импульс и вектор удара, упреждает молниеносным контрударом. В пионерском прошлом ходил в клуб служебного собаководства, и даже получил удостоверение инструктора по общему курсу дрессировки. Авось пригодится сейчас, спустя сорок лет.
Автомобиль въехал в полную темень. Так бывает, когда деревья вплотную подступили к дороге. Их кроны сомкнулись. Фары ближнего и дальнего света прорубили тоннель. На обочине сидела кошка — глаза её мерцали лунной пустотой. Как она сюда забралась и зачем? Сбросил скорость, эти коварные твари в таким напряженном ожидании готовятся броситься под колеса. Не решилась, будучи увиденной. Какое-то мгновение мы смотрели глаза в глаза. И первое невнятное волнение сдавило грудь.
Подъехал к месту успокоения от земных треволнений не к центральному входу, где заступили на вахту пять клыкастых стражников. Рассудил, что собаки будут нести дозор по охране центрального входа, жилища сторожа и небольшой территории вокруг. И только. Огромное пространство кладбища, огороженное металлическим забором, не в их ведении. От этих мыслей полегчало.
Безголовые вандалы — добытчики металлолома то и дело воровали целые прогоны забора. От автостоянки вели тропы к стихийно организованным калиткам и прорехам. По одной из таких троп я выдвинулся. В кармане был фонарь, но полная луна хорошо освещала мне путь.
Лес был смешанный, в низине резным частоколом темнел ельник. Где-то ним зияла входная дыра в решетчатом ограждении. Вдруг поймал себя, что цель ночного визита меняется. Телефон всего лишь зацепка выдернуть меня из обычного течения времени. Деревья, словно отлитые из старинного серебра, напоминали декорацию заколдованного леса, через который пролегал путь фантастических существ. Сказки сказками, но как-то стало не по себе. Сейчас безобразная чудь начнет швырять мне под ноги сучья. И в самом деле что-то грохнулось рядом. На мгновение замер, в висках застучало. Адреналин толчками вошел в плоть. «Сейчас ухнет вдали» — подумалось мне. И вдали ухнуло.
Я приостановился, приготовил себя к мысли, что сейчас услышу свой телефон. И услышал. Только заверещал мобильник супруги — его взял для поиска. На дисплее отобразился мой номер! От неожиданности выронил смартфон. Я звоню себе?! Допустим, кто-то меня опередил и хочет отдать находку. Что ж, тогда лучше повернуть назад и посчитать мою поездку глупостью. Граждане наши, все как на подбор, добропорядочные, совестливые, они не будут менять симку на свою, и пользоваться в личных целях находкой номиналом в триста долларов.
Однако выломанные прутья забора внесли сомнения в позитивный настрой. Я продолжил путь с растущим мистическим волнением, шагнул на кладбищенскую территорию. Прислушался. По верхушкам деревьев плывет отзвук отдаленного городского гула. Здесь снизу идут странные звуки: это ли шорох засохших стеблей травы, это ли гомон присевшей на дерево стаи перелетных птиц, это ли бездна насекомых витает в отблесках луны.
Нет, это похоже на шевеление множества длинных упругих тел собравшихся вместе по непонятной причине. Они трутся друг о друга, стараясь вырваться из взаимного переплетения. Так весной собираются змеи в клубок, так мечется в жестяной банке выловленная ящерица. Мир пресмыкающихся и насекомых, в дневное время неслышимый и невидимый, ночами заполняет пространство. Собственные шаги по колосившейся траве оборвали невнятный шум, слышимый если замереть истуканом.
Путь пролегал по узкой тропке между могилами. С памятников смотрели лица. Я бросал короткие взгляды на них, легкие мурашки ползли по телу. Лунный свет бликовал на эмали, добавлял выразительности портретам, выгравированным на полимербетоне. Старался не всматриваться в лики ушедших людей, необыкновенная художественность некоторых памятников ошеломляла даже при взгляде мельком. Она пробуждала странные ассоциации, будила давние воспоминания. Я словно сбрасывал наслоения и прожитых лет, ощущал детские трепет перед неизведанным и загадочным.
Местность пересеченная, как никак это отлоги древнего Уральского хребта. Зашел с пригорка, впереди была приболоченная низина с прорытой канавой для отвода воды. Для выравнивания когда-то ссыпали самосвалами скальный грунт, но не доделали. Чуть поколебавшись, пошел напрямик. Здесь хоронили бездомных, абсолютно одиноких. Частокол покосившихся крестов да камни вместо надгробных плит. Страшное запустение, могилы затягивал ивняк, маскируя людское забвение. Осока до пояса. Узкой лентой тянулась тропа. Не мешкая двинулся по ней. Слишком быстрый взял темп — оступился, покачнулся, машинально ухватился за крест. С его помощью удержал равновесие. Чтобы как-то отблагодарить, булыгами выровнял крест.
Только собрался уходить, как нога провалилась до колена. Поболтал ею, ступня не находила твердой основы. Вот влип, неверное моё движение — и голень защемит. Под утро побелею весь, как покойник. Есть вариант вызвать скорую сюда на кладбище в полночный час. Нет, такой вариант не годится. Сосредоточившись, осторожно перенес тяжесть тела на вторую ступню. Вдруг грунт под единственной точкой опоры стал продавливаться. Под упругим слоем дерна была обширная пустота. Лихорадочно соображал, что бы это могло быть. Склеп или вымоина в нагромождении скального грунта? Вскоре обе ступни уравнялись, мелкими шажками, где-то гуськом выбрался из низины на пригорок. Одна чертовщина разрешилась, скорее всего, склеп в насыпном скальном грунте образовали грунтовые воды. Такое объяснение меня устроило.
Смахнул ладонью капельки пота с лица, вздохнул полной грудью, оглядел окрест — дыхание враз перехватило на выдохе. Я увидел пять фигур на аллее. Три их них сидели на скамейке, две напротив, присев на корточки. У фигуры, что в центре, голубел дисплей. Ну, думаю, повылазили покойнички, подобрали мой смартфон и дивятся. В этом секторе кладбища захоронения относятся к девяностым годам прошлого столетия, когда не было мобильной связи.
Моё стойкое убеждение, что загробной жизни нет, вернуло ход мыслей в обычное русло. Фигуры очень уж малы даже для восставших скелетов. Припомнилась свора на выходе из кладбища, как раз из пяти особей. Песики с виду свирепые выказывают чудеса сообразительности. Ткнули носом — и смартфон ожил. Лизнула псина языком — и попала в ютуб в школу кулинарного мастерства. И теперь коротают ночь за просмотром готовки мясных блюд. Губы у меня расползлись в улыбке.
На смартфоне мой запах, агрессия собак возможна в первые мгновения. Главное не поддаться испугу, быть хладнокровным и внутренне доброжелательным. Дать собакам обнюхать тебя. И паритет интересов будет соблюден. Не может их долго забавлять смартфон.
Я кашлянул. Пять пар мерцающих глаз воззрились в мою сторону. Послышалось рычание. В ответ я встал, твердым тоном произнес команду, приятную для дрессированной собаки: «Гулять!» Они бросились ко мне с приглушенным лаем. Одна фигура оставалась неподвижной, словно нехотя прикрикнула на собак человеческим голосом. Я дал собакам обнюхать себя, держа руки опущенными, ладони раскрытыми. Затем спокойно вышел на аллею.
На скамейке сидел парень. Сразу припомнил, где его видел. Это Артём — мастер бригады по благоустройству. Мы обращались к нему, чтобы поправить памятник. Я поприветствовал, он, похоже, узнал меня.
— Ваш? — спросил Артём, указывая взглядом на смартфон.
Я кивнул.
— На ночь кладбище закрывается. Сторож приболел, пришлось подменить. Как проникли?
— Свободным доступом. А что охраняете? Металлических памятников уже нет.
Артём высокий стройный парень с белокурыми волосами. Модно одетый, аккуратный, собранный. Похоронный бизнес — занятие прибыльное с легким нездоровым душком, если не сказать криминальным.
— Покойнички не беспокоят? — неожиданно спросил элегантного кладбищенского сторожа.
Артём вскинул на меня глаза. Сквозь настороженность проглядывала презрительная усмешка.
— Бывает, — нехотя буркнул молодой человек, по виду лет двадцати пяти.
— Неужели?!
— Что-то временами гудит, как будто пилят ножовкой металл.
— Может быть, эти звуки похожи на шевеление, копошение. Так кишат опарыши в выгребной яме.
— Тогда эти опарыши должны быть в человеческий рост.
Я хмыкнул, посчитав это шуткой:
— Трудное у вас ремесло.
— Без собак бывает жутко в темень, они без дураков ограждают... Вас проводить до машины? Могу открыть калитку. — Артем протянул мне смартфон.
— Что-то вам должен за найденную вещь?
— Нашли собаки. Вы как-то быстро с ними поладили. Обычно ночью они готовы разорвать чужаков.
— В вашем возрасте увлекался служебным собаководством. Я привезу псам хороший мясной набор, если вы не возражаете.
Артём пожал плечами. Я поблагодарил, и двинулся обратно тем же путем, каким пришел. Так было быстрее. И в этом скоропалительном решении жестоко ошибся.
Галерея изображений ушедших в мир иной отнюдь не выказала признаков присутствия фантомных существ. Застывшие в камни лица не кривили губы. Покойнички не шастали неприкаянными тенями. Похороненные вместе с нечестивцами пороки и злодеяния не взывали к отмщению стенанием и воплями безвинно погубленных душ. В данные момент реален только я, если выбросить из памяти сцены фильмов ужаса, где мертвяки в лохмотьях полусгнившей плоти выходят из могил и берут в кольцо кошмара заблудшего путника. С наслаждением умертвляют его, пиная как мяч и пуская по кругу… Чушь и бред.
В кармане у меня смартфон с дополненной и виртуальной реальностью, с возможностью расширения чувств и ощущений. Я могу включить аудиоплеер, могу включить фонарик, чтобы быстрее прошагать к автомобилю, припаркованному у изгороди кладбища. Конечно, на заднем сидении не окажется ретивого вурдалака, чьи клыки и дрожащие губы жаждут крови. Гипертрофированные крысы не обглодают шины на колесах. И мне не придется подвезти тысячелетнюю ведьму в дьявольское урочище. Эти страшилки не для меня.
Я включил фонарик, чтобы в самом деле ускорить шаг. Резкая вспышка света всколыхнула кладбищенскую тишь. Направленный луч уткнулся мне в ноги. Я вновь услышал то самое шевеление, что обескуражило меня, о чем вскользь обмолвился Артём. Теперь я мог не только слышать, но и видеть. В небо взвилась стая летучих мышей. Не успел стихнуть шум от взмахов перепончатых крыльев, как вздыбилась та низина, где я чуть было не провалился. Из-под череды покосившихся крестов показалось чешуйчатое тело с огромным багровым глазом навыкате. Тело походило на ствол подрубленного гигантского дерева с развитой корневой системой.
«Ствол» резко качнулся, рывком выдернув «корни». Камни от толчка перевернулись. «Корни», извиваясь как гигантские черви, сплели вокруг «ствола» живую изгородь, готовую в мгновение расплестись, подсечь, сбить с ног. Точно огромный реликтовый осьминог всплыл из подземных вод поохотиться. Ему ничего не стоит обездвижить жертву и впрыснуть в живую оболочку концентрированную кислоту, превращающую плоть в протеиновый коктейль. И с наслаждением высосать. Щупальца с ярко выраженными губами-присосками, подрагивая от предвкушения сладости свежей крови, поползли ко мне. Ужасный вопрос ломал прежние представления о жизни после смерти. На каких пастбищах пасется это чудище? Его щупальца могут вытягиваться до размера соломины, подтачивать гробы, и…
Я стоял и смотрел в единственный багровый глаз, представляя перед собой свору одичавших псов. Ведь по иронии, или по сановному попустительству, в полутора километрах располагалась свалка бытовых отходов, куда под шумок ввозились ядовитые отходы промышленных предприятий. Так что реально наткнуться и на свору маньяков-зверей… и таких вот мутантов-чудовищ.
В мгновения высочайшей опасности время исчезает. Не знаю, как долго мы смотрели друг на друга. Я вдруг очнулся от нового всплеска шевелений — непонятно существо уползало назад в подземные пустоты. Этот гипертрофированный многотельный могильный червь ушел к своей жатве. Я проводил его взглядом, бросился прочь отсюда. Нет, кладбище не место для ночных посещений. Домой, домой… Вспомнился Артем — лишь ему могу рассказать еще ряд подробностей, что успел увидеть. Вдвоем легче избавиться от случайно познанного, которое лучше не знать.
И что удивительно — мгновения обычной жизни с этой ночи стали для меня высшей радостью, хотя удостоверился, что после смерти с телом придётся распроститься навсегда.