У каждого свой Пушкин.
Мой начался с Золотой рыбки. Бабушка, которая в детском саду нянчила ещё довоенных детей, читала мне Пушкина перед сном.
Читала, зевая, постукивая спицами, поправляя то очки, то гребенку в седых, но густых волосах. Половину слов я не понимала.
- «Смилуйся, государыня рыбка»... Пластмассовая рыбка-игрушка у меня была, это слово я знала, а «смилуйся, государыня» шло к рыбке в придачу, и было так мелодично, что казалось шлейфом из пузырьков и солнечного света.
- «Почернело синее море» - это знакомо. Море было в десяти минутах ходьбы от дома. Меня туда водили, и каждый раз оно было новым.
- «Много ли в корыте корысти?» - Это такая скороговорка, её приятно повторять, она перекатывается на языке, поется на все лады.
Когда я повзрослела, меня занимало, почему дед не выпросил у рыбки более покладистую бабку? Я ведь тогда ещё не знала, что «мы в ответе за тех, кого приручили».
В университете в период, когда у девчонок активизируется часть мозга, которая отвечает за интеллект, вопрос о рыбке снова меня занимал. А потом уже, знаете, не до мозга – начинается личная жизнь. Кто-то вообще не распечатывает эти соты знаний, довольствуясь пыльцой: сдал и забыл.
Я ломала голову: а вдруг образ рыбки у Пушкина это христианство, как в римские времена катакомбной церкви. Смиренный старик просил земных благ для своей половинки и получал их. Но когда гордыня у старухи зашкалила, гнев Божий аннулировал всё подаренное: мол, знай своё место.
Наш учитель философии, добродушный толстяк с большими дефектами речи, слова которого звучали, как птичьи трели, меня не понял. Он сразу на первом уроке предупредил: «Если я говорю фы-ши-хы-сы – это не фы-ши-хы-сы, a хы-фы-сы-ши"...
Мы привыкли и концу первой пары довольно сносно его понимали. Мою теорию он высмеял и назвал псевдопафосной:«Это о фадности, всего лишь о селовесецкой фадности!». Я ещё раз про себя удивилась, как он похож на говорящего попугая, и выкинула сказку из головы надолго.
Замуж я вышла в 19 лет, а когда сыну исполнилось семь, прабабушка подарила ему "Сказки" Пушкина. Меня снова стал занимать этот вопрос. Но сынишка объяснил очень просто: «Всё хорошее кончается, нельзя привыкать к чудесам!».
А вот когда мы прожили с мужем 30 лет и 3 года, вплотную приблизившись к Деду и Бабке, у меня вновь появилась теория.
Он ловит неводом рыбу, а она прядёт свою пряжу – и это нити одной судьбы. Гениально!
Мы решили отпраздновать эту дату. Побродили по пляжу вдоль кромки прибоя. Купили у бородатых рыбаков мелкой, остро пахнущей рыбки. Я вручила мужу связанный мной шарф вместо невода, а он мне - новую сковородку-корыто.
На ней мы пожарили рыбёшку прямо на пляже - там, где в море впадает река. Был у нас такой дикий пляж под названием "Лего". Чтобы берег не размывало штормами, строители набросали бетонных блоков, почему-то цветных: жёлтых, белых, голубых, а часть блоков так и осталась лежать на берегу. Как конструктор для детей великанов.
Волны выносили достаточно веток для костра. Жадные языки огня облизывали сковородку, пытаясь добраться до рыбёшки, ветер им мешал, бросая песок.
Я сидела и незаметно разглядывала лицо мужа, обрамленное бородкой и усами модного сейчас цвета «соль с перцем», что означает естественную седину. Видела морщинки, которыми время заштриховало лицо. Уши с возрастом стали крупнее и тверже. За столько лет, прожитых вместе, мы изменились, каждый прошёл свой путь.
И в юности не очень похожие, мы сейчас были противоположны почти во всем. Он сова – я жаворонок. Он раздражительный и циничный – я беззаботная оптимистка. Для него жизнь – труд и преодоление, для меня – дар и чудо.
Даже готовили мы иногда отдельно. Он любил вкусно и разнообразно вкушать жареное, а мне было достаточно простой неприхотливой еды.
Я считала его занудой, он меня легкомысленной.
Особенно различия касались воспитания детей: я называла его методы людоедско- драконовскими, он мои – попустительски- мягкотелыми. Как наши дети выдержали этот диапазон родительских чувств? Как-то выросли и даже гордятся нами с лёгкой долей иронии.
Конечно, общаясь, мы кое-что переняли друг у друга. Я научилась иногда твердо говорить «Нет!» и ворчать. Он иногда с отвращением ест кашу «геркулес».
А вот костер, природа - это наше общее студенческое прошлое. Кого хотел видеть во мне 23-летний талантливый молодой человек? Мать его детей? Подругу по путешествиям в разные красивые места? Соратницу в творчестве?
Все мы были тогда максималистами, и любви хотелось такой, как в книгах, и цитаты выписывали яркие: или всё или ничего!
Его я видела знаменитым художником в мастерской, или вдохновенным священником, разжигающим огонь Веры, или лесником на дальней заимке, мужественным и героическим на страже богатства природы.
Сама готовилась жертвенно быть второй - вдохновлять и помогать. А вот, значит, не вдохновила, ведь при мне он стал таким, как сейчас – упрямым, недоверчивым, скупым на чувства. И жизнь у нас хоть интересная, но всё-таки довольно обычная.
А то идеальное, что мы представляли, ещё витает призрачной недосягаемой синей птицей в глубинах подсознания. Но равнодушное течение жизни сносит нас ниже цели, и ничего с этим не поделать.
Так думала я, наблюдая, как река впадает в море, бурлит и борется с его приливом. И не может ничего сделать. Поэтому просто соединяет с ним свои воды.
Рыба на сковородке шкворчала, вкусно пахла специями: лавровым листом, розмарином. Перья заката медленно опускались к горизонту и тонули. Жареная рыба казалась золотой от масла и оранжевого солнца.
И вдруг на меня нашло озарение: Золотая рыбка - исполнительница желаний в ДРУГОЙ реальности. Она дала деду с бабкой то, что им хотелось, о чём затаенно мечталось в молодости.
Деду - возможность стать на время героем, выполнить нереальные желания своей любимой, соответствовать её идеалу.
Бабке - получить идеальную Любовь, жертвенную, как в сказке. Но это ненадолго…
А вывод? Надо расстаться с амбициями и разрушить иллюзии, хотя это больно…
Я глубоко вздохнула, протянула руку и разгладила пальцем морщину меж кустистых бровей моего «старика». Ах, так хочется верить, как в юности, что впереди всё лучшее! Но всё лучшее сейчас со мной рядом – мой человек, моё море, моя жизнь...
Угли понемножку остывали, поигрывая алыми огоньками. Закат тоже менял краски на холодные фиолетовые и сиреневые оттенки.
Перед уходом я подбежала к морю, окунула пальцы в пену убегавшей волны. И, поверьте, увидела маленькую рыбку, скользившую меж камней.
«…Ничего не сказала рыбка, лишь хвостом по воде плеснула…».
Ах, Пушкин! Какой ты всё же хитрец!
Иллюстрация из интернета.