Так закалялась сталь
(Рассказ диссидента)
Я родился в Ленинграде в год принятия Сталинской Конституции – самой на тот момент демократической Конституции в мире. Лучше её была лишь конституция Северного Калимантана,писаная на дубленой коже семиметрового варана. Она была намного короче. И состояла из одного слова: – БЛИНДО! – Никто этого слова не понимал и не мог перевести. В СССР в дни обсуждения и принятия Конституции (для краткости назовем её Документ К.) возникла инициатива, позднее отвергнутая великим Отцом. Дело в том, карьеристы и фанатики раболепно предложили, что неграмотные буйволоводы и охотники на снежных барсов, включая деток, ждущих своей очереди выйти на свет божий, должны настолько напитаться праной свобод и гарантий, что обязаны активно пропагандировать достижения советского строя. Эту обязанность сталино-славы предлагали закрепить в документе К. под названием: «Преамбула первого вдоха». Началась гонка за первым реальным воплощением этой затеи. В Краснодарском крае были выращены дети, чей перво-крик был не вульгарное – А-А-А-! (в разных регистрах), не: – Мама! (эсеровское опережение нормы на 9 месяцев), а: – в теснине чрева я думал о Сталине!
Вернемся в Ленинград. Роддом №24 готовился к обычной процедуре родовспоможения. Рожениц было 7, среди них моя мать. К несчастью, дежурный акушер Моисей Соломонович Вытаскер был на очередном допросе, поэтому меня должен был принять ветврач 3-го ранга Поросятенко.
– Тужься! – кричал он матери, багровея.
– Кстати, ты на ночь читала «К.» с дополнениями тов. Ежова?
Та, извиваясь в схватках, кое-как кивнула.
– А с «Преамбулой» ознакомилась?
– Нет – прохрипела мать. – Ладно, справимся – неожиданно мягко сказал врач.
Младенец, то есть – я, то есть – зародыш, то есть – плод чувствовал могучую энергетику ветврача.
И она давила, как бетонная плита.
– Вылезай! – закричал Поросятенко в развёрстое лоно.
– Не буду! Не вылезу! – Это были мои первые слова. – И вашу Преамбулу не признаю!
– Что? – Ветврач дважды топнул хромовым сапогом по раздутому животу и я выскочил из него, как пробка из бутылки.
– Читай Преамбулу! – неиствовал он.
– Не буду! Сначала обмойте меня, положите на грудь роженицы – я должен услышать стук её сердца и синхронизировать свой жизненный ритм с мамой.
Поросятенко посинел и упал замертво. Так окончилась моя первая битва с Советской властью. Нянечек, которые присутствовали при этой сцене, выслали, а мать моя дала подписку о неразглашении, которую я нарушил через 80 лет.
А «Преамбула» самоликвидировалась. Правда, некоторым якутским девочкам давали это звучное имя.
16. 05. 2017.