Кузнецов не любил людей. Не то, чтобы он был законченным мизантропом, нет. Просто в какой-то момент он перестал понимать окружающих. В последние годы всё то, что он любил, то, что казалось верным и правильным, стало стремительно обесцениваться. Кузнецов не мог понять, не мог физически, почему люди перестали читать. Некогда самая читающая страна в мире, превратилась в мир дегенератов. В современной окружающей действительности люди перестали любить литературу. А то, что теперь читали люди, не мог читать Кузнецов. Было совершенно непонятно, откуда, из каких коллекторов повыползали все эти видеоблогеры, бьютиблогеры, коучи, пранкеры и прочая нечисть. В голове у Кузнецова не укладывалось, не мог он осознать, отчего люди, как крысы из старой сказки, что шли безропотно за дудочником, идут теперь за неумными, бесталанными и пошлыми вожаками. Ему было стыдно за то, что он ничего, ровным счетом ничегошеньки не может сделать. Как можно привить людям вкус, любовь, искренность, доброту, совесть, наконец? Это же не корь и не грипп. Прививку человечности ученые отчего-то до сих пор не изобрели. И он еще больше ненавидел окружающий мир и населяющих этот мир людей. Впрочем, окружающий мир отвечал Кузнецову тем же. А чего ещё можно было ожидать?
Сергей Кузнецов, человек прошлого, как он сам себя воспринимал, в последнее время чувствовал себя настоящим ископаемым, мамонтом, динозавром, хоть и был совсем ещё не старым человеком. Его поколение – дети безвременья, все они родились и прожили детство в одной стране, а взрослели и выходили в жизнь совсем в другой. Только в той стране, где Сергей родился и пошел в школу, его учили одному, а в той стране, где он поступил в институт, оказалось, что все, во что он искренне верил, никому не нужно.
Если бы Кузнецов родился на десять лет раньше, он бы замечательно вписался в начало перелома, а если бы на десять лет позже, вошёл бы в спокойную, стабильную действительность. Кузнецов, как и большинство его сверстников, оказался человеком переломного времени. Не переходного, а именно переломного. А это, согласитесь, совсем не одно и то же.
После института Кузнецов уехал в большой город и устроился в коммерческую фирму. Помог старый товарищ. А куда еще было податься выпускнику провинциального ВУЗа, да еще и гуманитарной направленности в 95-м? Пошел бы в школу, но на учительскую зарплату выжить тогда было невозможно. И он ушел в коммерцию. Сначала было интересно, все получалось, Кузнецов был молод, мыслил смело, действовал быстро, напористо. Да и задачи были сложные, неординарные, требующие не банального, стандартного, а творческого, необычного решения.
Потом Сергею стало скучно. Интересная совсем недавно ещё работа, неожиданно стала пресной и не было уже того, прежнего желания искать творческие решения. А ведь сами понимаете, бизнес без творческого начала – пустая трата времени. Да и государство продолжало играть в свои игры, планомерно уничтожая в Кузнецове веру в справедливость. Ту самую веру, что жила в нём с самого детства. Хотя, о чём я говорю?.. При чём здесь государство?.. Всегда и во все времена во власть попадают люди беспринципные и наглые. Про совесть говорить просто смешно. Это жизнь. Она такая. Бессовестная, несправедливая. Кому-то выпадает гладкое скоростное шоссе, хайвэй, а кому-то разбитая проселочная дорога. Конечный пункт у всех всё равно один. Абсолютно все дороги в этом мире сходятся в одном единственном пункте назначения, так какая же разница, по какой дороге ты туда доберешься? Важно другое – в те годы Кузнецов всё ещё терпимо относился к людям. Случалось, что и тогда они его раздражали, но не в постоянном режиме, а так, вспышками.
Только с каждым годом становилось всё хуже и хуже.
Кузнецов с самого детства был не самым общительным человеком. Обществу людей он предпочитал компанию хорошей книги или фильма. Постепенно, с годами, Кузнецов совсем перестал нуждаться в обществе людей. Потом ещё много чего происходило в жизни Сергея. Больше плохого, чем хорошего. Ну что же, сам виноват, кроме самого себя винить некого.
Была одна отдушина, со студенческих ещё лет. Кузнецов писал стихи, рассказы, даже пару сценариев сочинил. Только оказалось, что его мысли никому особенно не были нужны. И всё же Кузнецов продолжал писать. Что-то выходило лучше, что-то хуже. Но какая, скажите, разница, хорошая вещь получилась или не очень, если всё равно кроме автора она никому не понадобится? А для автора, знаете, любая вещь – как ребенок, плохой быть по определению не может.
Когда-то давно, в период безденежья, Кузнецов научился работать руками – штукатурить, класть плитку, укладывать ламинат, всего понемногу, одним словом. И что же? Пригодилось. Теперь Сергей зарабатывал на жизнь этим своим умением. Брал заказ на ремонт квартиры и на время работы был предоставлен самому себе. Ну, разве что заказчики время от времени приходили проконтролировать, да материалы необходимые подвозили. А так – целыми днями один. Лучшей жизни Кузнецов и пожелать себе не мог. Только мир вокруг становился все хуже и пакостнее. Ну так это проблемы мира. Если уж нравится людям так жить, пусть живут, что тут может сделать Кузнецов?
Ещё одно было непонятно Сергею – страсть людей к богатству и власть. Богатство, как самоцель? Кузнецову всегда это казалось очень глупым. Понятно, без денег жить невозможно, кто же с этим будет спорить? Бывали в его жизни периоды, когда денег не было совсем. Поэтому он научился работать руками. Да и если денег нет, ни от какой работы не отказывался. Заработок, понятно, не самый огромный, но и голодным не останешься. Кузнецов оставлял себе третью часть заработанного, остальное отсылал бывшей жене и детям. Заканчивал объект, получал деньги, закрывался на неделю в своей берлоге, пил, думал, писал, сочинял… А через неделю находил новый заказ и снова на месяц уходил в работу. Таким образом, общение с ненавистным миром сокращалось до минимума. Цену он не ломил, поэтому заказы были всегда. Так и жил Кузнецов. Да и сейчас, ещё живёт, наверное. Власть, богатство, к чему это всё, если все дороги в этом мире в одной точке сходятся?