У ночного костра двое провожали третьего. Отъезжающий – беловолосый воин с ведьмачьим медальоном на груди – обнял на прощанье мужчину и двумя руками сжал руку девушки. Когда сизый туман лощины поглотил стук лошадиных копыт, двое вернулись к костру.
Девушка – стройная светлоглазая шатенка, с небрежно заплетенной короткой косой карамельного оттенка, одетая в белую блузку, замшевый сюртук со шнуровкой, лосины и дорожные сапоги, - присела на древесную колоду, подле которой лежал её большой вещевой баул.
Мужчина уселся на плоский валун с другой стороны костра, поднял с земли за горлышко бутыль с остатками спиртного:
- Быть может, всё же немного выпьешь? Становится холодно.
Мужчина был среднего возраста, худощав, носил бакенбарды, седые волосы с залысинами, зачесанные на три стороны. Из одежды на нем был старый бежево-серый камзол, поверх него - черный, довольно потрепанный и заплатанный стёганый жилет до колен, чёрные штаны и полуботинки с застежками и отворотами, на руках - чёрные перчатки без пальцев, на которых был изображен круг с вписанными в него кругами и треугольниками. Ворот его камзола и жилета украшала серебристая брошь с цепочкой, на груди висела торба с травами, за ремень которой он имел привычку держаться рукой.
- Я не люблю ни мужские самогоны, ни женские ликеры, - ответила девушка. – Предпочитаю красное вино.
Мужчина неторопливо сделал глоток и заметил:
- В первый раз ты сказала что-то о себе.
Она повела плечом:
- Я взяла за правило не откровенничать в малознакомых компаниях. В дороге это легко может выйти боком.
- Весьма мудро. И всё же для коротания времени и из уважения к собеседнику можно вставить иногда хоть пару словечек.
- Для коротания времени я предпочитаю сон… или вот это, - девушка протянула руку к своему баулу и достала из него лютню. Погладила деку, чуть подумала, потом тронула струны.
- Красивая мелодия, суровая и терпкая. Догадываюсь, что навеяно Каэр-Морхеном, – сказал мужчина, когда она закончила играть.
- Да, тема Каэр-Морхена, – девушка положила на струны ладонь. И спокойно продолжила: – Ты друг Геральта, поэтому я доверяю тебе. Но не спрашивай меня, каким боком моя жизнь соприкасалась с ведьмаками. Я не люблю рассказывать, предпочитаю слушать. Вреда от этого минимум, а польза несомненная.
- Согласен полностью. О чем хотела бы ты послушать?
- О самом простом. Есть ли у вас дом, семьи? Жены, дети?..
Собеседник ответил не сразу, глядел в огонь. Потом сделал еще глоток из бутыли.
- Благодаря нашей природе у нас нет особой потребности в продолжении рода, а значит в создании семьи и потомства, - наконец медленно выговорил он. - Что же касается эмоций – любви, страсти, привязанности – мы тоже испытываем эти чувства. Но лично я предпочитаю не иметь возлюбленную. Опыт моей долгой жизни учит - нет ничего хуже, чем когда твое сердце привязывают, а потом бросают. Это опасно выбивает из эмоционального равновесия. И горький урок, полученный в этом отношении Детлаффом – самый яркий тому пример. Последние годы я веду преимущественно затворнический образ жизни. В моем жилище на кладбище Мер-Лашез есть всё, что мне нужно – лаборатория и книги. Те, кому я нужен, навещают меня сами.
Минуту девушка как-то удивленно смотрела на него. Потом раздумчиво кивнула.
- Занятно… я ведь так же смотрю на этот вопрос. Привязывать сердце – себе дороже… Вот только суккубы, наверное, донимают… - вдруг неприятно хихикнула, как выругалась, она.
Собеседник не успел ответить, потому что девушка резко поднялась, обрывая тему разговора.
- Схожу-ка я, ко сну приготовлюсь. Пока вы с Геральтом дегустировали настойку из мандрагоры, я немного подремала. Не мешает это дело продолжить. Для коротания времени по второй части моей программы.
Она прошла к краю поляны, зашла за кусты. Кругом стыла густая и зябкая ночная тишь, которую изредка разбавляли сонные вскрики птицы и призрачные лунные блики, прорывающие завесь облаков.
- Рад, что ты еще вспоминаешь меня.
Девушка медленно распрямилась… Голос прозвучал совсем близко, всего в нескольких шагах от нее. Тьма скрывала говорившего, только смутно виднелся контур фигуры. Лунные блики обрисовывали крутой изгиб мощного рога, узкую длинную скулу, обнаженное плечо и красивый торс. Пахн;ло чем-то сладким и приятным.
Девушка привела в порядок одежду, затянула ремень пояса, поправила волосы. Потом холодно ответила:
- Я же сказала - оставь меня в покое.
- Не могу, - грустно ответил голос. – Это не в моей природе.
Она склонила голову к плечу, усмехнулась:
- Тогда что же ты не нападаешь?
Рогатая голова повернулась в сторону костра, и миндалевидные глаза загорелись красным.
- Ты делишь ночлег с высшим вампиром, - тоскливо сказал инкуб. – Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой. Этот будет еще пострашнее ведьмака Геральта из Ривии. И он не промедлит, если раздастся зов о помощи. Ведь ты будешь звать?.. или, может, в память о наших…
- Будь уверен, что буду! – оборвала его девушка, повернулась и пошла к костру.
***
- Пробудись, друг мой! Скоро отправится первый паром.
- Что?! - вскинулась девушка. Села, мотнула головой. – Прости! Не пойму, отчего я так разоспалась. Обычно я сплю чутко.
- Ты спишь очень чутко, - подтвердил Регис. – Для человека – даже слишком чутко. Я попытался разобраться в этом и, кажется, определил причину. Больше она не будет тебя беспокоить.
Девушка не ответила, отвернулась и стала собирать свои вещи в баул.
…Вскоре они вышли на дорогу, спускающуюся к берегу реки.
У переправы уже суетился народ, подтягивались повозки и всадники.
Началась погрузка на паром. Они удачно разместились у поручней левого борта, но девушку что-то беспокоило; в конце концов, она попросила ожидать ее и затерялась в толпе, заполонившей отчаливший паром. Минут через десять Регис услышал ее голос, возмущающийся по поводу пропажи из корзины какого-то кролика и дурной организации ярмарочной торговли.
Когда девушка вернулась, он поинтересовался, что ее обеспокоило.
- Очень интересная компания вертенбергских наемников, которых послали усилить гарнизон в Ривене, - тихо ответила девушка, облокотившись на поручни и глядя на пролетающую за бортом воду. – Я разыграла сценку, повертелась возле них и услышала новость, что на въезде в Ривен будут обыскивать всех подозрительных. Угадай, что они ищут?..
- Ясно, - спокойно сказал Регис. – Через Ривен мы не пройдем.
- Надо будет найти мне длинную юбку и плат – повязать голову, как это делают местные замужние женщины, - задумчиво ответила девушка. – Меньше всего подозрений вызовет супружеская пара, продвигающаяся на сезонную ярмарку.
- У меня нет супружеского опыта, – возразил он. – Последние сорок лет я жил отшельником, а до этого лет пятьдесят не жил совсем… Как ведет себя муж – человек? Что он должен делать с женой?
- Регис!.. – воскликнула девушка, но сдержалась и пояснила спокойно: - Ничего он с ней не должен делать. Тем более, на публике. Достаточно будет озвучить при трактирщике: «Надо детям на ярмарке купить то-то и то-то». Или сказать пастушку: «Наш младший так же здорово играет на дудочке»…
- Я понял, - кивнул Регис.
- А жене людов прилично помалкивать и следовать за мужем. Я это хорошо умею делать.
***
-… Вот такая напасть у нас, господин! Второй ребенок, девочка, утром еще плакал, а сейчас затих. Мать в беспамятстве лежит, двое ее караулят, чтоб она с собой чего не сделала…Так что, не пройдете вы этой дорогою никак, пока тварь не уберется из амбаров восвояси. Тут только ведьмак бы справился! Как простому человеку одолеть стрыгу?!
- Останься в деревне, Сцелла, - сказал Регис, глядя на заросшую тропу, ведущую к старым амбарам на выселках.
- Если ребенок еще жив, я могу пригодиться, - тихо возразила она.
- Живых там нет, - ответил он и пошел по тропинке, не обращая внимания на причитания фермера: «Зря вы отпускаете его, госпожа!!»
Девушка подумала и пошла следом, на ходу доставая из ножен длинный кинжал, а из-за пазухи - черный амулет на длинном шнуре.
Впереди на тропе, на фоне сизого закатного неба, виднелся высокий худощавый силуэт Региса. Он шел не спеша, одной рукой привычно держась за нагрудный ремень торбы. А потом вдруг нагнулся, словно поднимая что-то с земли, и пропал из глаз.
Сцелла перешла на бег. Дикий рёв впереди ударил по ушам, и прямо под ноги девушке выкатились две детские головки в черной запекшейся крови! Она перепрыгнула через них, разворачиваясь в сторону, откуда прислали страшные «подарки», - там шел бой, который закончился в считанные секунды. Рычащее существо с длинными оскаленными зубами и саблевидными когтями метровой длины вонзило эти когти в тело стрыги и расчленило его одним движением, так что вся площадка в округе оказалась усыпанная кровавыми шевелящимися кусками плоти. Спустя еще пару секунд фиолетовое лицо монстра видоизменилось в белое человеческое, когти втянулись, и если бы не забрызганная кровью одежда, девушка не поверила бы, что к этому как-то причастен Эмиель Регис.
Она с трудом сдержала позывы к рвоте…
- Послушание мужу у тебя так себе, - констатировал вампир.
Она сделала пару глубоких вдохов и двинулась следом за ним.
- Нет смысла возвращаться в деревню – люди будут задавать вопросы, ответы на которые не смогут вместить… Зачем ты пошла следом? Я не хотел, чтобы ты это видела.
- Я видела всякие битвы, - возразила она. – Местами даже участвовала…
- Я не хотел, чтобы ты увидела в битве меня, - пояснил вампир.
- Сильно напугал тебя? – спросил он через некоторое время.
Она помолчала, подумала.
- Ну… это с непривычки…
- Очень надеюсь, что тебе и не придется к этому привыкать. Я стараюсь влиться в человеческое сообщество и жить с людьми в мире, не проявляя своей сущности. Я сожалею о хрупкости человеческой жизни, поэтому не всегда могу удержаться, чтобы не вмешаться в людские конфликты. Но что, ты думаешь, испытывают ко мне те, которых мне удается спасти или защитить? Благодарность?.. Ничего подобного! Во мне видят такого же монстра, от которого я их защищал, только более сильного, раз сумел одержать победу. А монстры побеждают друг друга только для того, чтобы не делиться добычей…
- У людей есть основания для недоверия…
- Да, есть, - сумрачно подтвердил Регис. – И я стыжусь этих кровавых страниц, написанных в людской истории моим народом. Но исправить прошлое невозможно, я лишь стараюсь жить в настоящем так, чтобы не испытывать стыд в будущем. В Диллингене, где у меня долгое время была практика, я считался самым уважаемым лекарем и цирюльником, знатоком фармацевтики и гомеопатии. Это было прекрасное время… жаль, что оно теперь в прошлом…
- Регис, - честно сказала Сцелла. – Ты самый лучший человек из всех, кого я встречала!
***
Ведьмак Геральт вернулся в Туссент, уже получив известие о том, что его друзья смогли пройти через ривенские кордоны. Намереваясь разыскать их и расспросить ход дела, он первым делом зашел в таверну «Три бочки». Сделав у стойки заказ, Геральт оглядел зал и посетителей и тут внезапно увидел за отдаленным столом обоих – Сцеллу и Региса. Однако что-то помешало ему подойти сразу; пытаясь разобраться в причинах, Геральт помедлил, пригубил пива.
Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой излагал девушке что-то в своей излюбленной многословной, с множеством жестов манере; по уловленному чутким ухом ведьмака имени «Ковинариус» Геральт понял, что Регис оседлал любимого конька – тему изготовления редких эликсиров. При этом он успевал подливать девушке в бокал красное вино из бутыли в запыленной оплетке ("Кровь дракона" - самое дорогое и фирменное в этом заведении) и умудрялся шутить, а на лице Сцеллы не гасли улыбка и неподдельный интерес. Более того – она периодически вставляла в рассказ собеседника остроумные комментарии, чему слух Геральта отказывался верить: за время совместных путешествий он привык к немногословности своей спутницы. Вдобавок, на девушке было красивое синее с белыми вставками платье, которое настолько шло ей, что Геральт загляделся; он вообще не представлял ее в иной одежде, нежели сюртук и лосины. Ведьмак хмыкнул: похоже было, что его друзья – убежденные холостяки! – находили весьма интересным общество друг друга, и это само по себе было очень интересным…
Девушка заметила ведьмака и окликнула его; тогда Геральт взял свою тарелку и подошел. Когда в таверну чуть позже вошли Кильбер и Ламберт, они тоже зорко оценили ситуацию и потому сели за отдельный стол, оттуда уже позвав Геральта; Регис и Сцелла приветливо всем улыбались, но никого не приглашали и никого не удерживали.
Когда Геральт, спустя время услышав тишину, снова глянул в их сторону, то увидел, что девушка и вампир просто смотрят в глаза друг другу и молчат…
… - Я могу показать тебе всё это наглядно в лаборатории Ковинариуса. Она перешла ко мне по его дружескому завещанию – вместе с книгами, приборами и реактивами. Недавно я поставил там один опыт и убедился – эта микстура превосходно работает!
- Да, было бы очень интересно увидеть. Жаль, что не сегодня. Я через час уезжаю из Туссента в Алатерус. Княгиня Анна-Генриетта желает видеть меня в своей свите.
Регис посмотрел на нее, словно не поверив своим ушам.
Сцелла улыбнулась:
- Замечательное вино. Жаль, что закончилось. Жаль, что всё хорошее быстро заканчивается!
Тогда он длинно вздохнул и положил руки на стол:
- Позволь мне сказать тебе, Сцелла…
- Позволь сейчас сказать мне, Регис. Ты лучше всех знаешь, как важно уметь не спешить. Ты лучше всех умеешь не спешить. И я не знаю никого на свете мудрее тебя, Эмиель Регис!
Он неопределенно улыбнулся и медленно покачал головой из стороны в сторону. Потом опустил взгляд на свои сжатые руки.
И Сцелла смотрела на него и молчала.
Потом Регис грустно улыбнулся и произнес, не поднимая глаз:
- Когда-то давно я бывал в Алатерусе. Запомнил его бескрайнее море с длинного каменного пирса и раззолоченные закатом белые стены домов на холмах… разноцветные паруса кораблей и флаги на ветру… Красивый город… Хорошо бродить по его улочкам синими летними вечерами…
Через час Геральт увидел Региса, одиноко сидящего на городской стене. Подошел, глянул сбоку в лицо друга, на котором застыло грустное и мечтательное выражение, и ничего не сказал. Лишь подумал про себя: «Что же эти вампиры всё норовят на одни и те же грабли… Но уж Регис-то никак такого не заслуживает! Эх, чертова холера… как помочь-то?..»
- Я возвращаюсь в свой дом на Мер-Лашез, - сказал Регис. – Не хочешь ли распить бутылочку мандрагорового самогона, друг мой?
- Ты же знаешь, я от этого никогда не отказываюсь, - ответил ведьмак.
***
Вернулась в Туссент и в свой дом Сцелла поздно, поэтому, не обременяясь ничем больше, бросила все вещи на пол, сразу упала в кровать и уснула. А проснулась от деликатного стука во входную дверь.
С трудом продрала глаза – за окном уже позднее утро. Отодвинула шторку на окне, глянула, кто на пороге. Быстро облачилась в длинную рубаху, открыла дверь, пригласила войти и стала умываться.
Вошел Регис.
- Доброе утро, друг мой! Похоже, я слишком рано?..
Сцелла вытерла лицо полотенцем, стала переплетать косу. Усмехнулась.
- Если ты ожидал здесь чего-то особенного, то возможно. Я еще не наводила порядок по приезду. Это просто мой дом утром. Что ты там разглядываешь?
- Коллекцию сушеных трав. Приятный запах.
- Да, это травы для аромата. Книги бери любые, а я согрею чай. Не знаю только, найдется ли что-нибудь к чаю не в виде сухарей…
- Если позволишь… - Регис открыл входную дверь, и в комнату с улицы влетел огромный черный ворон. Опустился на отведенную руку вампира. Регис что-то тихо сказал ему, и ворон тут же вылетел наружу.
- Сейчас будет что-нибудь к чаю. Поинтереснее, чем сухари.
- Вот как! – усмехнулась Сцелла.
- Что именно?
- Теперь понимаю, как ты узнал, что я вернулась в город этой ночью. У тебя же в;роны в друзьях!
- Я очень многое узнаю от воронов. Это очень умные птицы! И очень наблюдательные. Как дела в Алатерусе?
- Не знаю, я не доехала.
Регис глянул удивленно.
- Да, так вышло. Отдельная история, которую лучше всех сможет рассказать Геральт. А то и воспеть Лютик… Сначала чай, если ты не против?
Сцелла бросила в закипевший котелок пригоршни травяного сбора.
Что тогда сказал Геральт?.. «Что за отношения у тебя с Регисом, Сцелла? – У меня нет отношений с Регисом, Геральт! – А мне показалось… - Да! Тебе показалось»…
***
… Геральт взял за повод ее коня, останавливая его среди рыночной толчеи.
- У меня плохие новости, Сцелла. Региса изгоняют из Туссента.Тот случай с коллахенской бруксой и приютом для инвалидов помнишь? Мне удалось утихомирить толпу горожан и перепуганного бургомистра, но судебным приговором ему велено до рассвета покинуть Туссент.
Девушка спрыгнула с седла на землю.
- Черт… Как он?
- Держится, но я-то вижу, что сильно подавлен. Конечно, такие ситуации ему не в новинку, но ведь в Туссенте остается всё, что ему так дорого…
Сцелла вернулась домой. Долго ходила по комнате кругами, бесцельно перебирая вещи. Потом нагрела на печи воду и помылась с дороги. Потом села прямо на пол и долго снизу вверх смотрела на свой дом – на потолочные балки с развешанными на них пучками сушеных трав, на полки с книгами и сувенирами, на колышущиеся по стенам светотени… Стемнело. Она зажгла свечу прямо на полу. И продолжала сидеть…
Геральт пришел, когда пробило третью стражу. Регис уже упаковал свои вещи и книги, сидел в ожидании его прихода. Ведьмак только раз глянул на угрюмое лицо друга и не стал ничего спрашивать, присел рядом.
Ещё в сизых предрассветных сумерках они погрузили на Плотву баулы и тихо тронулись по спящим улицам. Выехали из городских ворот и по каменистым тропам окраин направились к кладбищу Мер-Лашез.
- Тут надо телегу, - сказал ведьмак, окинув взглядом стеллажи с книгами и фолиантами.
- Ошибаешься, мой друг, - возразил вампир. – Из всего этого я возьму только два старинных трактата. И еще кое-что по мелочи… Остальное запечатаю вместе со склепом.
- Ты собирал эту библиотеку сорок лет…
- Гораздо дольше. Здесь есть экземпляры, которые приближаются к третьей сотне лет. Например, вот эта «Alchymia oblitera»… или «Трактаты о сути стихиалий» Материана… Да, это уникальные книги, но мы иногда вынуждены терять гораздо большее, чем вещи…
- Можно просто использовать вторую вьючную лошадь!
Геральт и Регис резко обернулись: на пороге склепа стояла Сцелла.
Ведьмак потер ладонью подбородок, покосился на вампира, который застыл как изваяние… потом прошел к стеллажам. Вернулся с бутылью в руке:
- Я смотрю, у тебя еще одна бутылка мандрагоровой настойки осталась. Волколакам, что ли, оставил? В дорогу возьмешь или сейчас раскупорим?
Сцелла подошла, взяла из рук Региса фолиант:
- Ты мне так до конца не рассказал про опыты Ковинариуса… Ведь «Alchymia oblitera» - его труд? Доверишь мне? – девушка раскрыла свой баул и сунула книгу туда. – Килограмма два, однако, потянет…
- Зачем ты..? - начал Регис. Антрацитовые глаза его сверкали при свете свечи.
- Я давно хотела повидать другие места, - пожала плечами девушка. – Тем более, что странствовать мне не привыкать. Только вот в одиночку девушке путешествовать как-то не сподручно. Чревато риском для здоровья…
Они вышли из склепа, вампир запечатал его своей ладонью, оставившей на сером камне синеватый гаснущий след. Геральт взял Плотву за повод и пошел по тропе первым. Девушка вела своего коня. При выходе на широкий тракт ведьмак обернулся – Регис и Сцелла шли рядом, держась за руки…
***
- Ага, мои глаза не солгали мне! – чьи-то руки энергично развернули её к себе за предплечья. – Это действительно ты!
- Госпожа Йеннифер…
- Госпожа Сцелла! – тут же сделала ироничную гримасу чародейка.
Девушка засмеялась:
- Хорошо, просто Йеннифер…
- Если совсем просто, то - Йен, но я предпочитаю, чтобы так называл меня один Геральт… Какими судьбами в Венгерберг? Я слышала, что вы с Регисом достаточно побродили по западным краям, а потом осели возле Диллингена?
- Да, у него оказался дом на лесном хуторе неподалеку от Диллингена, правда, я до сих пор не знаю, от какого друга и за какие заслуги он ему достался.
- А что делаете в Венгерберге? Отсюда до Диллингена так же далеко, как до моря в Алатерусе.
- Мне потребовалась новая корзина для сбора растений, - сообщила Сцелла, - плотной вязки, чтобы не высыпались семена.
- Венгербергские корзины хороши, не спорю, но не настолько, чтобы ехать за ними через полстраны! – приподняла брови чародейка.
- Еще здесь красивые закаты, - Сцелла взяла с прилавка свою корзину, и они пошли вдоль базарных рядов.
- Черт бы побрал эти сизые северные закаты! От их тоски хочется спиться, и ничего больше! Нутром чую, что вы здесь не от хорошей жизни! Или… ты здесь одна?..
- Твое нутро чревовещает, Йеннифер. Как-то унизительно заставлять тебя выпытывать из меня секреты по капле… Мы действительно расстались с Регисом. Я здесь второй месяц, завела палатку по продаже лекарственных сборов и трав, недалеко от городских ворот. Конечно, удобнее было бы устроиться при аптеке господина Бронстокера, но договориться с ним не удается: он опасался, что никто не станет покупать его порошки за тройную цену, когда мои травы стоят на порядок дешевле, да к тому же я всегда рассказываю людям, как их применять. Другими словами, мы с ним разругались и теперь держим вежливую дистанцию.
- Ты сейчас про Бронстокера или про Региса?
- Что?.. Нет, с Регисом мы не ругались. Вообще не представляю, как с ним можно поругаться.
Какое-то время Йеннифер поглядывала на нее, но скоро поняла, что продолжение не последует.
- Скажи мне, где ты живешь? Хотя нет, сегодня в любом случае к тебе мы не пойдем… мы пойдем ко мне! Видишь ли, у меня сегодня день рождения… нет, день перерождения… или этот был в прошлом месяце?.. что же у меня сегодня?.. а, собственно, какая разница! Главное, что нужно это отметить! Два бочонка Сангреаля, присланные мне из закромов бургомистра, просто изнывают от нетерпения увидеть свет, а ведь это лучшее вино во всем Туссенте, я знаю, что говорю… и что делаю…
***
… - Мне нелегко далось и изначальное решение. Как только я поняла, что нас с Регисом центростремительно сносит друг к другу, я решила под любым предлогом покинуть Туссент до тех пор, пока мое внутреннее состояние не придет в равновесие. Когда же это произошло, я взглянула на Региса усмиренными глазами и увидела, что он мне друг, прежде всего друг, хороший друг и - не более. И так просто, мирно и прекрасно всё было до его депортации из Туссента…
Депортация дала мне понять, что Регис уходит из моей жизни. Навсегда.
И не было в этом ничего условного, мол, расстояние чувствам не помеха, расстояние настоящие чувства проверяет… Нет, включились какие-то жесткие и необратимые центробежные силы, что было правильно и даже милосердно, ведь отношения с высшим вампиром лишили бы меня возможности иметь дом, детей, статус в обществе; к тому же, я не представляла его ни в качестве мужа, ни в качестве любовника. Я вообще не понимала, что хочу от него.
Я заставила себя искать ответ на вопрос, что же я хочу. Я включила все свои фантазии, даже самые извращенные…
И поняла, что просто хочу быть с ним рядом. Слушать его бесконечные рассуждения о мироздании. Видеть с ним одними глазами дорогу, деревни, города, закаты и рассветы. Готовить на двоих еду и постель. Делить на двоих всё, что выпадет в пути. Когда я представила себе эту возможность, меня охватила радость… да, именно радость! Такая, что захотелось крикнуть: постой, я уже бегу! Думаю, нечто подобное человек испытывает, когда встает на Свой Путь.
- А ты хоть видела вампира в других его воплощениях? – сверкула глазами колдунья, вновь наполняя бокалы.
- Видела, Йеннифер. Я знаю, что хочешь спросить. Нет, у меня не было ни страха, ни отвращения, только сильное потрясение. И то, думаю, больше от неожиданности. В другой раз я приняла бы всё, как должное. Да, это удивительно, но я восприняла его способность превращаться в боевого монстра даже как нечто положительное, как некий бонус, потаенное, несокрушимое оружие! Я вообще очень ценю в мужчинах силу: не ту, которая измеряется в количестве и качестве половых актов, а ту, которая дает женщине чувство абсолютной защиты, безопасности в любых ситуациях. Вот эта сила в Регисе присутствовала в избытке! За период моей работы на Коробейника б;льшую часть времени мне пришлось провести в разъездах, поэтому проблема личной безопасности у меня всегда стояла на первом месте. Какое же блаженство было осознавать, что рядом с Регисом со мною не может произойти ничего дурного!
Солнечные лучи пробили пелену розовых облаков, заиграли на полированной столешнице, на гранях бокалов с вином, стекле фруктовых ваз, зеркальной поверхности вилок и ножей. Две женщины за столом подняли бокалы с вином и звонко чокнулись.
- Бесподобный Сангреаль! – оценила Сцелла.
- Мужская сила – это, конечно, прекрасно, - согласилась Йеннифер, осушив свой бокал до дна, - но только, когда она в меру!
Сцелла кивнула. Она знала, что у Йен и Геральта с этим тоже вечные проблемы. У обоих избыток силы - через край.
- Первая и единственная заповедь наших с Регисом отношений была - «Не спеши», и он очень мудро соблюдал её. Всё происходило именно так, как мне мечталось – мы бродили с места на место, перебивались случайными заработками, собирали ягоды, ловили рыбу, ночевали у лесных костров или под крышами сельских амбаров. Он всё время учил меня чему-то новому. И было с ним невероятно интересно. И невероятно уютно. Мне сейчас приходит в голову сравнение с отцом, который ведет по жизни маленькую дочку – то же ощущение мудрости, защищенности, восхищения этим самым прекрасным мужчиной на свете! Именно Регис научил меня разговаривать и выговариваться. Он понимал очень многое, а если что-то и не понимал, то честно признавался в этом и просил вразумлять, пока до него не дойдет. Ты ведь знаешь, что после катастрофы, которой завершились наши отношения с Дием, я замкнулась на три замка и не собиралась открываться. Так вот, Регис сумел снять все эти замки, но так, что я и не заметила, как это вообще произошло.
Следующий этап начался с того, что я вдруг задумалась – а насколько хорошо со мной ему? Да, ты правильно понимаешь, у нас не было в тот период интимных отношений, да я и не обещала ему их – работал всё тот же принцип «не спеши», который я воткнула между нами еще в Туссенте, как полосатый межевой флажок. И вот я додумалась до того, что однажды предложила ему – если он этого захочет – испить моей крови. Я знала, что он сумел одолеть зависимость от крови, и то, что для высших вампиров кровь – это элитный вид алкоголя: обойтись без него можно, но попробовать изредка – приятно и заманчиво. Регис сразу же отказался наотрез. Затем произошел еще один судьбоносный разговор, при котором он пояснил, что моё присутствие в его жизни само по себе является алкоголем. Регис прожил уже четыре века и научился выделять из бесконечной цепи событий истинные бриллианты, наслаждаться ими со вкусом гурмана. И он сказал мне, что таким бриллиантом стало для него общение со мною, каждая минута моего присутствия в его жизни. Поэтому он не торопит время, в этом нет нужды – он счастлив здесь и сейчас.
И вот тогда-то я ощутила, что Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой входит в меня полностью, - не только создает своим присутствием внешний уют, но и заполняет мой внутренний мир, мою душу. Именно тогда я поняла, что люблю его – во всей полноте и глубине этого чувства.
Как только мы достигли окрестностей Диллингена, он сообщил мне об этом доме – одном из четырех на хуторе, и в преддверие зимы мы там поселились. Приобрели у соседей кур и две козы, привели дом в порядок, а в одном из помещений Регис создал себе лабораторию, куда потихоньку перетаскал из запечатанного склепа книги и оборудование.
Я припомнила уроки храма Мелитэле, призвала свой скудный опыт и смекалку, и начала вести хозяйство – доить коз, прясть шерсть, вязать и рукодельничать. Так как у меня сначала ничего толком не получалось, скучать мне было некогда, надо было обучаться, и зима пролетела достаточно быстро.
А в начале лета наступил новый этап наших с Регисом отношений.
К лету мы уже достаточно освоились в этой новой жизни. Он вновь приобрел популярность как лекарь и цирюльник, я творила и продавала в Диллингене свои хозяйственные поделки, а затем – по сезону - и лекарственные препараты. У нас появились знакомства и связи, Эмиеля чуть не выбрали в Совет старейшин Диллингена после двух его мудрых советов этому Совету.
… В тот день я возвращалась из Диллингена на хутор. Стоял очень теплый и солнечный полдень. В тот день я быстро продала всё, что принесла на ярмарку, особых покупок делать не планировала; просто шла полями домой. Я думала о Регисе, о том, что скоро увижу его: он только что закончил один свой мудреный опыт в лаборатории. Я очень хотела его увидеть. Меня настигло ясное понимание того, что я хочу от него. Это был наш день, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Региса в доме не было. Я догадалась, что он отдыхает в роще неподалеку. Он вообще любил проводить отдых среди природы – брал с собою лежак, книги, иногда настойку из мандрагоры; читал, размышлял.
На карниз крыши приземлился ворон, криком вызвал меня из дома. Это был Горак – дружок Региса. Я ответила ему, что поняла, что приду. Ворон взлетел, унесся обратно в рощу.
И я пришла, нашла Региса там, где ожидала найти. Молча забрала у него книгу и кувшинчик с настойкой, отложила всё это в сторону, прилегла рядом, взяла в ладони его лицо и стала целовать. Его руки тут же крепко обняли мою спину, и мы провалились во что-то без времени и названия… Смогли оторваться друг от друга, лишь тогда, когда стало вечереть.
… Какое это было лето, Йеннифер!.. счастливейшее лето в моей жизни… только такое короткое!.. В начале августа Регис выкопал в творениях Ковинариуса какую-то фантастическую идею о сотворении совершенно уникального эликсира. Эта идея захватила его целиком. Что, собственно, совершенно нормально для Региса, посвятившего алхимии не менее четырехсот лет жизни.
А ведь было ещё лето… жаркое, благоухающее травами, земляникой и медом… были сказочные розовые вечера с черными абрисами деревьев на небесной вуали… были бархатные ночи, полные прелестной жути, звезд и светлячков… И среди всего этого я бродила одна… со всей своей разбуженной, поднявшейся из глубин женской сути бредовой сладостной любовью… бродила как пьяная, рассказывая каждой былинке в лесу, каждому цветку о том, как я люблю его… о том, как нужны мне сейчас его руки, его объятия, его дыхание на коже…
Конечно, я что-то там доила, варила, вязала, носила на рынок… и каждый раз, возвращаясь полями домой, отчаянно мечтала, чтобы этот чертов эликсир или родился наконец, или взорвался, чтобы он отпустил ко мне Региса! Но всё оставалось по-прежнему… Я не выдерживала, пробиралась в лабораторию, обнимала его сзади за плечи, прижималась надолго, целовала, целовала… он замечал меня, улыбался, кивал, гладил мои руки, просил чуток погодить… а потом отключался снова, проваливался в свою алхимию, где у него что-то не клеилось или чего-то не хватало… иногда вообще исчезал на несколько суток, обернувшись фирменным своим фиолетовым туманом, разыскивал какие-то ингридиенты…
А потом я начала размышлять…
Я не могла осуждать Региса за то, что происходило. Я понимала, что он не хотел ничего плохого, просто не продумал возможные последствия такой ситуации. Для высшего вампира, имеющего бессмертную природу, не нуждающегося в пище и отдыхе, месяц, два, полгода – это только миг в бесконечности. Я понимала, что он гениален, что он создаёт великие вещи, помимо всего, зарабатывая таким образом и нам на жизнь! Может быть, хотел подарить мне на праздник богатое платье или алмазную диадему… Может быть … Но мне не нужны были диадемы! Все диадемы на свете я отдала бы за то, чтобы вернулись наши бездомные ночевки у костра, когда он учил меня варить грибную похлебку и запекать на углях пескарей… когда у него была только я, а у меня был только он…
Я отдала бы за это всё на свете по той элементарной причине, что дни, месяцы, годы моей человеческой жизни улетали! Еще десять, максимум двадцать лет – и красота женщины, которую он полюбил, истает, как весенний снег… Что может наступить день, когда, вынырнув из очередного алхимического запоя, он увидит на месте своей возлюбленной старуху – с сединой в волосах, с морщинами, с потускневшими от слез глазами… проклинающую тот день, когда она пошла за ним безоглядно…
Мысли о том, что лучше поставить точку в наших отношениях сейчас, сразу, пока они еще являются подобием бриллианта, появились и стали неотвязными…
И в конце сентября я приняла такое решение.
В тот день я написала ему прощальное письмо, где объяснила свой поступок с любовью и без укора. Я помню это письмо до последнего слова, потому что каждое слово там было пропитано слезами. Я ушла ночью, когда весь мир спал, спали и его вездесущие вороны. Ранним утром из Диллингена уходила почтовая карета, а почтарем был мой старинный друг, и я знала, что он не откажется довезти меня до Венгерберга.
Вот так я появилась в Венгерберге. Переживу здесь зиму, а по лету отправлюсь назад в Туссент…
- И он не нашел тебя? – глухо спросила Йеннифер. – За два месяца не подал ни весточки?!!
- О, может, он еще и не заметил моего ухода… или же признал мое решение правильным… - устало пожала плечами Сцелла.
- Все, все мужчины одинаковы! - зарычала Йеннифер. – Что вампиры, что ведьмаки! КАК я тебя понимаю!!
***
Геральт разбил ледяную корку, сковавшую порог, поднажал на дверь и наконец ввалился в дом. Теплее, чем снаружи, однако не стало.
- Так себе из тебя ландшафтный дизайнер! – проворчал ведьмак. – Дай волю твоим вкусам, ты весь мир переделаешь в склеп!
Регис сидел за столом с какой-то бумагой в руке.
- Ты же знаешь, - ответил он, – вампирам не нужны ни тепло, ни свет. Но возле печи должны быть дрова, разожги огонь, согрейся, мой друг!
- Да уж пожалуй! Хоть ведьмаки и умеют регулировать температуру тела, но я все же предпочитаю в ноябре хорошо протопленные помещения. А у тебя тут мало того, что ледник, но и амбрэ такое, словно лопнула добрая дюжина протухших реактивов…
- Побочный эффект реакции, я превысил рекомендованную дозу катализаторов.
- Что-то сделал?
- Да, получилось.
- А что именно – не скажешь?
- Эликсир бессмертия.
- Какой именно? Ведьмачий регенерирующий? Или с омолаживающим эффектом, каким пользуются наши чародейки?
- Нет. Всеобщий элексир бессмертия. Всеэссенция Ковинариуса.
Некоторое время Геральт недоверчиво смотрел на него.
- Потрясающе! – наконец хрипло выдохнул он. – А ведь сам Ковинариус не смог довести реакцию до конца!.. Я даже не могу вообразить эффект, какой произведет твоё открытие! Весь мир будет у твоих ног, Регис!
- Видишь ли, Геральт… Если я запатентую это средство, у моих ног начнется совершенно неприличная давка, а я очень ценю своё уединение.
- Понимаю. Ты сделал этот эликсир для Сцеллы!
- Да. И, похоже, своевременно! – Регис бросил пергамент на стол.
- Что это?
- Её прощальное письмо. Она ушла от меня.
Геральт хмыкнул.
- А ведь мелькнула у меня такая мысль на входе, судя по температуре в доме… Сколько ты его делал, этот эликсир?
- Начал в августе.
- А письмо увидел - только сейчас?
Регис молча кивнул.
- Как любит говорить в таких ситуациях моя Йен… ладно, промолчу… А знаешь, у меня есть идея, где искать Сцеллу! Неделю назад я получил от Йеннифер письмо. По тону очень злое, хотя описывала она всего лишь ситуацию с торговлей в Венгерберге. Закончила дивной фразою, что, мол, тебе всё равно не понять, все мужики такие и этакие. А так как я к моменту написания письма досадить ей никак не мог по причине отсутствия, значит, раздосадовал ее кто-то другой… Держу пари, что в Венгерберге она встретила Сцеллу и очень с нею солидарна!
- Если ты собираешься в Венгерберг, то я могу составить тебе компанию, мой друг!
- Собираюсь, Регис, еще как собираюсь! И чем скорее отправимся, тем лучше…
***
Сцелла доплыла до середины озера и повернула обратно. Уже нащупала ногами дно, когда чья-то холодная и жесткая рука рванула ее за щиколотку на глубину. Она резко вдохнула, позволила утащить себя под воду и выдернула из закамуфлированного под повязку чехла на запястье нож. Потом извернулась и полоснула им по длинной чешуйчатой руке, мгновенно разжавшей хватку. Вынырнули на поверхность одновременно – человек и аквамандра, вызверясь друг на друга. Бестия, изготовившись к повторной атаке, зашипела… но внезапно выпуклые рыбьи глаза её зацепились за левую скулу девушки, а через миг тварь заверещала, судорожно проехалась на хвосте назад, описала в воздухе петлю и с шумным плеском ушла под воду.
Сцелла погладила свою скулу и, не спеша, с довольной усмешкой вышла на берег. Так же неторопливо стряхнула с себя ладонями воду, сняла с ветки тканое полотенце, небрежно вытерлась, нырнула в длинную холщовую рубаху и пошла по тропе меж деревьев. В конце тропинки показался бегущий стремглав Регис, в одном сюртуке, босой:
- Что был за шум?! С тобою всё в порядке?!
Она встала перед ним, гибко покачиваясь и улыбаясь до ушей:
- Со мной - да! Молодая аквамандра налетела на нож. В начале лета эти дуры такие шалые! Конечно, нож её сразу не остановил бы… а вот Зна-а-ак… видел бы ты, как она перепугалась! Какое это было зрелище!
Регис провел рукой по лицу, покачал головой, хотел что-то сказать. Но Сцелла шагнула вплотную, обвила его шею руками и закрыла поцелуем рот, отметая все опасения и возражения.
- Сходи, искупайся тоже, а я пока сварю нам кофе! – произнесла она через минуту и перевесила полотенце на его плечо.
- Я уже сварил его, - ответил Регис. – Хотел тебя порадовать.
– О-о, ты бесподобен, Эмиель! Я очень хочу кофе и очень хочу пить его вместе с тобою. Возвращайся скорее!
Не гася улыбки, Сцелла дошла по тропинке до своего дома, вошла во двор. И тут увидела, что недалеко от входа, на поленнице, сидит гость. Это был высокий, красивый статный мужчина, голубоглазый брюнет с несколькими седыми прядями на висках. На нем был черный кожаный сюртук поверх красного камзола, подпоясанный кожаным ремнем, черные штаны и сапоги с металлическими пряжками и отворотами, на руках - чёрные перчатки без пальцев. Сюртук украшала брошь в виде бабочки Мёртвая голова из золотистого металла.
Сцелла познакомилась с ним в Венгерберге, во время разлада с Регисом, и странный — долгий, откровенный и близкий обоим разговор у них тогда сложился — о страстной и несчастной любви, оставляющей глубокую рану на сердце. Незнакомец представился другом Региса, разыскивал Региса, и, глядя на его руки в черных перчатках с треугольниками, вписанными в круги, девушка сразу догадалась, что имеет дело тоже с высшим вампиром.
- Здравствуй, Детлафф, - приветливо сказала Сцелла. – Милости просим! Регис сейчас придет. Извини, что не приглашаю сразу в дом - мне нужно переодеться после купания.
Гость кивнул, медленно окинул её взглядом, задержал взгляд на левой скуле.
- Здравствуй, Сцелла, - ответил глуховато. – Я не спешу. Охотно подожду и во дворе. Отсюда прекрасный вид.
Девушка зашла в дом, налила себе кофе и начала приводить себя в порядок - причесываться и одеваться. Вскоре за порогом раздались голоса; через некоторое время, когда Сцелла вышла к ним, оба расположились за столом. Девушка оглядела их лица и сказала:
- Я оставлю вас на время. Мне нужно еще… коз подоить.
Пальцы её скользнули по руке Региса, тот пожал их в ответ.
- Не уходи надолго, Сцелла, - произнес Детлафф. – Хочу кое-что сказать вам обоим.
Когда за девушкой закрылась дверь, гость угрюмо воскликнул:
- Ты пометил её!
- Она захотела сама, - ответил Регис. – Я совсем не желал этого. Однажды я рассказал ей о знаках, которыми некоторые высшие вампиры помечают свое имущество, - во избежание покушения на это имущество низших вампиров, и у нее вдруг разгорелись глаза. Я постарался охладить этот необычный пыл, объяснял, что укус меты болезнен, что рана заживает продолжительное время, что нанесенный Знак убрать будет уже невозможно… Но результат оказался прямо противоположным: чем больше я отговаривал, тем больше она загоралась… А сегодня она отпугнула Знаком аквамандру! И радовалась, как ребенок! По-моему, она просто забавляется так и получает удовольствие.
Детлафф долго пристально смотрел на него. Потом опустил глаза на свои сжатые в кулаки руки. И заговорил:
- Как видишь, я вернулся, Эмиель. Тайно, в конфигурации тумана. Я искал тебя. Мне нужна была твоя помощь. Я не мог забыть… не мог ничем заполнить брешь, которая образовалась во мне. Да, ты был прав, говоря, что пустота должна заполниться, иначе рана не зарастет. Но заполнить мне было нечем! Только тем, что я имел. А имел я ненависть… Тебя не было в Туссенте, и когда я узнал причину – в рану полилась первая порция этой ненависти! Я загорелся отомстить за тебя. В Туссенте я убил судью и бургомистра. Тех, кто осудил и изгнал тебя…
Лицо Региса отразило отчаяние, он застонал и замотал головой.
- Молчи! – угрюмо сказал Детлафф. – Знаю всё, что ты можешь мне сказать! Если б ты был в Туссенте… может быть, ты остановил бы меня… вновь нашел бы слова, которыми раньше умел меня исцелять… Но тебя не было. Они изгнали тебя! Отняли тебя у меня! Я искал тебя целый год по всему миру… Нашел твои следы в Венгерберге. Знаешь, что я нашел там? Женщину, которая тебя предала и бросила! Поступила с тобою так же, как когда-то со мною Реннавед! Эта женщина должна была стать моей третьей жертвой, я так решил…
- Нет! – Регис вскочил и кинулся на него через стол, вцепился в сюртук. - Ты этого не сделаешь! Никогда!! Не коснёшься её!..
- Да… не сделаю… Но не потому, что ты мне помешаешь… - Детлафф отцепил от себя его руки. – Эта женщина дала мне то, что я хотел получить от тебя. Встреча с ней в Венгерберге… она стала судьбоносной… как когда-то встреча с Реннавед… и теперь - всё уже в прошлом, Регис…
- Вы общались в Венгерберге?!
- Разве она не говорила тебе?
Регис медленно покачал головой:
- Нет…
- Вот как? – задумался Детлафф. – В любом случае, разговор с ней перевернул для меня весь мир. Я шел убивать врага, презренную человечью самку… а со мной говорила такая же, как я - страдающая, умирающая от любви и боли сестра… И если из тысячи людей хоть один живет и мыслит ТАК… я отказываюсь судить людей вообще…
Регис медленно опустился на свою скамью.
- Потом я надолго ушел в себя, в свои размышления, - продолжил Детлафф. - Когда же вновь вернулся в Венгерберг, Сцеллы там уже не было – ты увез ее. Поэтому я пришел сюда – просить у вас прощения: и у тебя, и у неё…
- Это за что же? – весело сказала Сцелла, переступая порог с ведерком молока. – Надеюсь, это не ты подослал мне аквамандру?
Она поставила молоко на приступок печи, подошла и встала за спиной Региса, прислонившись к стене, положив руку ему на плечо. Рука Региса накрыла ее пальцы.
- Если бы в свое время, - медленно выговорил Детлафф, - я встретил не Реннавед… встретил бы тебя… или похожую на тебя, Сцелла… вся моя жизнь пошла бы по другому… Я не заболел бы этой ненавистью… не стал бы изгоем… Регис… лучше бы ты убил меня… в Тесхам Мутна!..
- Не говори так, друг мой! – воскликнул Регис. – Ничто не мешает тебя попытать судьбу заново! Пусть не в Туссенте… в Новиграде, в Цинтре… мир велик! И мы всегда будем твоими друзьями, всегда поддержим тебя…
- Угу, я так и сделаю, - поднялся Детлафф. – Благодарю, Регис! Я рад, что ты не в обиде на меня. Надеюсь, что и ты, Сцелла.
Он помолчал, шевельнул желваками.
- Я хотел бы еще несколько дней побыть рядом с вами. Потом отправлюсь… в Цинтру… Надеюсь, вы не против, если я навещу вас и завтра?
- Ты можешь оставаться под этим кровом столько, сколько пожелаешь, мой друг!
- Благодарю, но у меня есть еще дела, Регис. Как говорят в этих краях – мира вашему дому! Сцелла…
И он превратился в лоскутья красного тумана, которые через мгновение растаяли без следа.
***
Девушка вышла на порог и огляделась. На глубоком темном небе в окружении россыпи звезд покоился молодой месяц, молочный рожок которого венчал собою черные кроны деревьев и шпили далекого Диллингена, засыпающего в туманной низине. В душистых зарослях трав неназойливо пели цикады. Сцелла прислонилась к косяку, вдыхая ночь; она любила эти запахи, этот стрекот, это томление коротких летних ночей.
За ее спиной бесшумно появился и обнял её Регис.
- Я приготовил тебе чай, какой ты любишь – с душицей и донником, с ложечкой мандрагоровой настойки… пойдем!
Она улыбнулась, кивнула, и они вошли в дом.
Рядом с поленницей нарисовался высокий силуэт мужчины в черном камзоле. Постоял, медленно приблизился к двери, погладил рукой косяк, потом развернулся к калитке и – растаял клочьями мглы…
В доме Регис усадил Сцеллу за стол, накрытый к чаю. На краю печи и на столе горели толстые свечи, создающие в комнате уют. Вкусно пахло свежим хлебом, который Сцелла научилась печь не хуже, чем в городских пекарнях.
- С ним ничего не случилось, однако не стоит ожидать его в ближайшее время, - сказал Регис, который любил отвечать на незаданные вопросы.
Сцелла подняла глаза.
- Сейчас Детлаффа раздирают две крайности, - продолжил вампир. - С одной стороны, он дорожит дружбой со мною и не желает причинить мне боль, с другой стороны – его влечет возлюбленная его друга. И это неудивительно – Детлафф всегда подсознательно тянулся к свету. Брошь Мёртвая голова, которую я подарил ему, напоминает именно об этом – это ночная бабочка, но ее неуклонно манит свет. Хоть Детлафф и считает, что эта тяга – всего лишь боль от предательства любимой, требующая исцеления… нет, Детлаффа тянет к людям, к хорошим людям, у него благородная, чуждая фальши душа, ему нужны дружба, любовь, верность… но он же упрям, несговорчив и горяч, и в этом главная причина всех его бед! Ребенок, который хочет быстро бегать, ломает сам себе ноги в наказание за то, что они бегают слишком медленно…
Сцелла грустно кивнула.
- К сожалению, я тоже делаю ошибку за ошибкой. И вот, после оплошности, едва не стоившей мне твоей любви и доверия, провоцирую и Детлаффа на соблазн…
- О чем ты говоришь?
- О том, что кодекс чести высших вампиров не запрещает ухаживать за женщиной, которую не объявили официально женой. Что открывает Детлаффу в этом направлении широкий простор для искушений!
- Я не вижу здесь твоей вины, Эмиель, - возразила Сцелла. - Думаю, ваш кодекс диктует правила относительно женщин вашего народа. Я же пошла с тобой, прекрасно понимая свое положение. Пренебрегла мнением людей и их обычаями, но вовсе не потому, что они мне безразличны. Просто люди вступают в брак для вполне определенных целей: в короткий срок расцвета красоты и силы человеку нужно завести детей, создать дом и достаток, которые принесут ему относительное благополучие в старые годы, когда иссякнут силы и здоровье. Мой выбор изначально не давал мне на это шансов; можно сказать, что я пошла с тобою бескорыстно, потому что хотела быть рядом – месяц, год, десять, сколько будет мне отведено судьбой… и единственное, что я хотела бы себе пожелать, это просто не дожить до старости.
Регис поднялся и загадочно улыбнулся:
- Я тоже желаю тебе не дожить до старости… только совсем в ином смысле! Но об этом я буду говорить с тобой позже. Завтра же, прямо с утра, мы с тобой отправимся в Диллинген, Сцелла! Так как дел будет много, я разбужу тебя с первым криком нашего петуха.
- Каких же это дел, Эмиель?
- Первое – снять мерку и заказать портному красивое свадебное платье. Да и мне приодеться тоже не помешает… Затем - закупить вино, продукты, договориться с поварским цехом, нанять музыкантов, разослать приглашения… Я так сразу и не соображу, что ещё… Да, и внимательно выслушать твои пожелания - каким бы ты хотела увидеть день нашей свадьбы? Меня интересуют самые безумные твои мечты, самые сокровенные!
Сцелла молчала, изменившись в лице…
Тогда Регис поднял её со скамьи за локти и притянул к себе.
- Поверь, я так долго держал тебя в неведении о своих планах не из-за одной любви к сюрпризам! Причина самая банальная – отсутствие денег. Я надеялся накопить достаточную сумму к следующей весне. Но посетившие нас вчера пажи лорда Дилленгена привезли хорошую новость – и даже две, а еще точнее – три: дочь владыки замка, благодаря моему лечению, уверенно пошла на поправку, в связи с чем лорд не поскупился на финансовую благодарность! А его худосочная супруга по достоинству оценила взятый на пробу туссентский эликсир красоты, и, учитывая то, что в своего мужа она влюблена без памяти, её заказами я точно буду обеспечен до конца ее жизни… Так что же хочешь ты на нашу свадьбу, Сцелла? Какую музыку, какой сорт вина? Кого из гостей?
- Прости, я… не думала об этом… и не мечтала никогда… думала, что это не для меня… но я… конечно, я очень хочу быть твоей женой, Регис! – пролепетала она и уткнулась лицом ему в грудь.
Он крепко обнял её.
- И год, и десять, и сотни лет ты будешь моей женою, любимая моя – столько, сколько отведено нам на этом свете! Я приготовил тебе на свадьбу подарок, который, уверен, принесет тебе радость. Скажу пока лишь то, что подарка такого уровня даже короли не дарили своим возлюбленным!
- Лучший подарок для меня — это ты, Эмиель…
- Ну, и хорошо, - улыбнулся он. – Тогда пусть это будет второй самый лучший подарок!
***
В самый канун Праздника Урожая Регис деликатно дал понять, что более жаждет доводить до ума очередной эликсир, нежели бесцельно бродить среди ярмарочных толп в Диллингене. Сцелла не настаивала. Они давно уже принимали волеизъявления друг друга уважительно, без споров и обид.
Она отправилась в город вместе с соседями по хутору, на их подводе. Регис проводил её очень нежно, вручив объемный кошель и порекомендовав ни в чем себе не отказывать.
Приехав в Диллинген, Сцелла забрала обоих соседских детей смотреть выступление акробатов и скоморохов, пока их родители отоваривались на ярмарке продуктами и хозяйственным инвентарем. Потом соседи всей семьей отправились в корчму перекусить, и тут уж занялась закупками Сцелла: купила два мешка зерна, сахар, посуду и полотно, - то, что соседи по договоренности отвезут на хутор на подводе. Проводив соседей, она собиралась погулять в городе до вечера, дожидаясь приезда друзей – менестрелей.
Неспешно обходя базарные ряды, рассматривая товары, улыбчиво здороваясь со знакомыми, Сцелла старательно игнорировала то, что привычно и назойливо томило душу, что стало уже обыденным, но от этого не менее тоскливым… На полчаса она сумела отвлечься, изучая ассортимент духов и ароматических масел. Парфюмерия была её слабостью; Сцелла не интересовалась косметикой и бижутерией, считая лучшим украшением женщины чистое тело, элегантную одежду и утонченный парфюм. Регис полностью разделял это её мнение. Она знала, что он любил запах ее духов – теплый и грустный; этот запах волновал его, поэтому Сцелла выбирала всегда одни и те же духи. А в последнее время их готовили ей эксклюзивно, по заказу. Потом она перешла в лавку украшений, но смотрела вещи не для себя – хотела купить красивый кожаный браслет в подарок Регису.
Было время после полудня. Золотистый солнечный свет заливал яркую многолюдную площадь, в центре которой сооружали помост для артистов и музыкантов, прибытие которых ожидали с часу на час. А ближе к вечеру планировались салюты и фейерверки – творение местных чародеев.
И тут на неё накатило…
«Ничего мне уже не надо! - подумала Сцелла. – Ничего не надо мне без него… Разве я много хочу? Слушать музыку, стоя с ним рядом… смотреть чары, положив подбородок на его плечо… Даже если бы он вместе с войтом и аптекарем отправился в корчму выпить пива, я впервые в жизни купила бы себе ожерелье - то самое, бирюзовое… только лишь для того, чтобы он послушал комплименты других мужчин: «Какая очаровательная жена у вас, мэтр Регис!»…
… И никуда от этой тоски не деться – глуши, не глуши! Так любит она своего мужа – немолодого и не красивого вампира, что готова вернуться домой в самый разгар праздника. Чтобы только сварить кофе и принести ему в лабораторию. Чтобы постоять какое-то время за его спиной, обняв за плечи и положив ему на плечо подбородок. Чтобы на вопрос: «Как праздник?» ответить небрежно: «Да что праздник… Посмотрела всё… Зерна купила…»
Сцелла заплатила за браслет, положила его в сумку, в один карман с духами, незаметно утерла глаза и вышла из лавки.
И натолкнулась прямиком на Региса!
Некоторое время смотрела ошеломленно и не верила своим глазам:
- Каким образом ты здесь?!
Он провел пальцами по бакенбарде, улыбнулся.
- Говоря честно, не задалась у меня сегодня работа. Я всё думал о тебе… И тут слышу - Гийом телегу запрягает, грузит мешки, на ярмарку везти товар. С ним и приехал… Я подумал, что это неплохая возможность провести нам вместе вечер. Можем выпить вина, погулять в городе, посмотреть представления. Можем в таверне поужинать, да и переночевать там же, куда нам торопиться?
Сцелла слушала его, не отводя горячих глаз. «Вот всё для тебя сделаю!» - подумала она.
- Ты даже представить себе не можешь, Эмиель, как мне нравится твое предложение! – весомо сказала она. – Признаюсь, что мне тоже без тебя было… скажем так - грустновато…
- Тогда пойдем – покорять город! – повел рукою Регис.
- Конечно, - согласилась она. – Но помедли еще минуточку!
И она при всем народе обняла его и одарила долгим поцелуем.
***
…- Эмиель! – сказала Сцелла в два часа ночи. – Я хочу гулять по крышам!
Он смотрел на неё, улыбался, но, хотя выражение «всё для тебя сделаю» перекочевало сейчас на его лицо, ответил по возможности твердо:
- Нет, Сцелла. На крышу я тебя пьяную не пущу!
- Я одна и не собиралась, я хочу с тобою!
Она допила бокал до дна, небрежно ткнула его на стол и обернулась. Регис расслабленно лежал на кровати, улыбался и, судя по всему, не помышлял ни о каких новых приключениях.
- Посмотри, какое сегодня звездное небо над Диллингеном! Такую красоту я видала только в Туссенте! А на крыше есть деревянный карниз… и дальше… что-то вроде скамеечек…
- Пожалуйста, не вываливайся голом виде из окна, Сцелла! Пол-Диллингена еще гуляет!
- Разумеется, я надену платье! Я же не столько выпила, чтобы вылезть на крышу без одежды… Да где же оно?..
Тогда Регис поднялся, молча подал её платье и стал одеваться сам. Потом первый выбрался в проем распахнутого окна мансарды, опробовал прочность черепицы и протянул ей руку, поддерживая вылазку. Они вскарабкались до деревянного конька крыши, по нему добрались до печной трубы, от которой вниз, до самой стрехи, вели деревянные ступени лестницы, по которой обычно поднимался со двора трубочист. На них и уселись. На высоте Сцелла слегка протрезвела, пожаловалась на пронизывающий ветер. Регис сел сзади, обнял её и прижал к себе.
- Теперь замечательно! – пробормотала она. Подняв лицо в небесный провал, долго любовалась красотой звездного океана.
- Скучаешь по Туссенту? – догадался Регис. И, так как она промолчала, добавил:
– Мне жаль…
Она только погладила его руки. Потом тихо спросила:
- Скажи мне… когда ваши Врата откроются… ты уйдешь?
- Мы уйдем.
- Да, вы… высшие вампиры…
- Нет, ты не поняла меня, - спокойно поправил Регис. – Мы – это я и ты. Мы уйдем вместе. Или останемся вместе…
Сцелла даже зажмурилась…
- Тебя беспокоил этот вопрос, верно?
- Да… немного… - прошептала она. Потом потерлась щекой о его щеку, да так и осталась сидеть, прижавшись щекой к щеке.
- Какой он, ваш Дом? – спросила она спустя время.
- Я родился уже в этом мире, - медленно ответил Регис. – И никогда не видел того. Знаю, что над ним звезда размером с горошину, а освещают его две луны – белая и фиолетовая. Поэтому там всегда сумерки - то, что в этом мире называется ночью. Наши дома были вырублены в скалах или под скалами – замки, крепости, залы; и всё освещалось «серебряным сиянием», которое в этом мире, как явление, отсутствует, и информация о природе которого уже утеряна. Вещи при этом светились сами. Наши глаза были приспособлены для видения в этом свете. Для перемещения снаружи, в темноте, высшие вампиры принимали крылатую форму – безглазую - и ориентировались на поверхности с помощью эхолокации. В Тесхам Мутна были изображения нашего Дома, нанесенные теми, кто его видел… теперь этих изображений там уже нет… Ты не устала? – спросил Регис, потому что она притихла.
- Нет, мне очень хорошо сейчас, - прошептала Сцелла, - но действительно… пойдем уже назад…
Когда они вернулись в комнату, Сцелла потрогала тарелки, пустые бутылки и жалобно сказала:
- Пить хочу!..
- Сейчас договорюсь, - ответил Регис и вышел. Когда же он вернулся с кувшином яблочного сока и новой бутылкой вина, то увидел, что жена уснула – прямо в кресле, не дождавшись его.
Он перенес ее в кровать, бережно раздел. Когда прилег сам, то положил ее голову себе на плечо, а руку – на грудь, как они спали всегда. Сцелла шевельнулась во сне, обняла его, прижалась. Регис закрыл глаза и глубоко вдохнул любимый аромат ее волос.
***
Сцелла проснулась от того, что почувствовала ласковые прикосновения к своему лицу. Открыла глаза. В комнате гулял свежий утренний ветер, стол был убран от посуды. Регис полулежал рядом на кровати одетый, улыбался, убирал с ее лица пряди волос.
- Сока? Воды? Вина? Что прикажет моя королева?
- Ээ… ну… - и она рассмеялась. – Ты бесподобен, Эмиель!
Она припала к поданному им кувшину сока и осушила его на половину на одном дыхании. Потом спросила:
- Я вчера очень ужасно себя вела?
- Я не заметил.
- Не поверишь, я напилась так второй раз в жизни! Первый раз – от горя, а вчера – от счастья… Я так благодарна тебе за этот вечер. Что я могу для тебя сделать?
- Скажи, что ты любишь меня.
- А это нужно – СКАЗАТЬ? СДЕЛАТЬ – не подойдет?
- Ну, в принципе еще как подойдет, - рассмеялся Регис. – Но я не припоминаю, чтобы ты хоть раз говорила мне об этом. У людей ведь принято и говорить. Петь, читать стихи и баллады, писать любовные письма…! просто глядеть в глаза и говорить словами…
Сцелла долго смотрела на него, странно улыбаясь.
- Знала, что ты восприимчив к красоте, но не ожидала, что высшему вампиру не чужда романтичность! – произнесла она и села на кровати. – Хорошо… я попробую…
- Когда я просыпаюсь утром, вижу солнечные зайчики на потолке, слышу пение птиц и запах чая из листьев смородины, я говорю себе, что в этом есть ты, потому это так сладко… Когда первый снег покрывает двор и снежинки пляшут перед лицом, когда я ловлю их озорными губами – эта радость во мне от того, что есть ты… И когда мне томительно и сладко от пения цикад, от зарева вечернего заката, и когда я наслаждаюсь помывкой в душистой банной лохани, и когда я предвкушаю твое возвращение домой… я говорю себе, что всё это прекрасно – потому что ЕСТЬ ТЫ… И когда ты услышал вчера мою душу, тоскующую по тебе, бросил всё и пришел ко мне… и сказал мне, что ЕСТЬ МЫ… впервые сказал мне об этом… о том, что я чувствовала всегда… о том, чем жила я всегда, повстречав тебя – Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, высший вампир, подаренный мне Сопряжением Сфер, — мне остается думать только то, что ради этой встречи и свершилось Сопряжение! Для того, чтобы ты сидел сейчас рядом со мною и просил меня найти слова для выражения того, что я чувствую к тебе…
Черные глаза Региса блестели – словно он хотел сказать, заплакать и засмеяться одновременно. Но он только молча — сильно и надолго — сжал её в объятиях.
***
Этот голос Сцелла не спутала бы ни с каким-другим, и потому она невольно замедлила возле лаборатории Региса шаги. Регис вышел к ней, и в проеме двери за его спиной она мельком увидела красный камзол прилегшего на хозяйскую кровать гостя.
- Детлафф здесь, - сказал Регис. – Побудет у нас немного. Ему нужна помощь. Ты не возражаешь?
- Разумеется, нет, - ответила Сцелла. – Я рада его видеть. Приготовлю вам ужин.
И она прошла со своей корзиной в конец коридора, на кухню.
Ей очень нравилась высокая и светлая кухня в их новом доме в Диллингене, которая была в форме длинного пенала, с тремя стрельчатыми окнами в ряд, с обеденным столом из мореного дуба почти на всю длину стены, на который падали лимонные отсветы оконных витражей.
Она выложила на буфетную полку продукты и занялась готовкой, тщательно отслеживая, чтобы в специях не оказалось чеснока.
Постепенно небо за окном загустело вечерней синью, витражные стекла заиграли бликами уличных фонарей. Ни хозяин, ни гость к ужину так и не вышли.
Сцелла проснулась на рассвете и не увидела никаких перемен. За дверью комнаты мужа было тихо и глухо. Так глухо, как бывает только, если дверь магически заперта изнутри.
Она отправилась на площадь, открыла магазин, стала обслуживать покупателей, но непонятная тревога сдавливала сердце в комок. Поэтому домой поспешила пораньше.
В доме всё было по-прежнему… и всё-таки что-то нехорошо изменилось. Протертый, но слегка липкий косяк… странные разводы на столешнице кухонного стола… розоватые мокрые лоскутья в мусорной корзине… неприятный душок крови в воздухе… Она кинулась к комнате мужа. Громко позвала его по имени. Ответа не было. Толкнула дверь, и та начала было открываться, но тут же изнутри ее с силой захлопнули, и по замку вновь скользнул тающий голубоватый блик.
Сцелла отошла на подламывающихся ногах. Она не понимала, что за помощь требовалась Детлаффу. Знала только как аксиому: Регис не желает, чтобы она видела их в нечеловеческом облике, и Регис не позволит ей вмешаться в его отношения с Детлаффом, какими бы они ни были. Ей оставалось только пассивно и с болью ожидать, чем все закончится.
А потом она увидела Региса. Он выглядел так, словно его неделю пытали в клетях Тесхам Мутна. Тем не менее, усталый голос его был ровен и полон заботливости:
- Прости, что не получилось вчера с ужином. С нами всё в порядке. Отдыхай и постарайся не переживать.
- Прошу тебя – не убивай его! – неожиданно вырвалось у Сцеллы.
- О! – вдруг хищно выдохнул Регис, показав в широкой ухмылке всегда тщательно скрываемые острые зубы. – Ты такого мнения обо мне и моей силе?!
И сразу же ушел, не давая ей сказать ни слова в ответ.
Сцелла почувствовала, как горячий пот потек по спине. Почему она так сказала?.. Почему он так ответил?.. Она взяла в буфете бутыль с вином, ушла в свою комнату и крепко задумалась.
Когда на другой день Сцелла вернулась к вечеру домой, то услышала, что дверь в комнату Региса открылась, раздались голоса и шаги. Она вышла из кухни в коридор и увидела обоих. Регис и Детлафф стояли обнявшись, голова к голове. И не сразу обратили на нее внимание. Когда же это произошло, Сцелла отчетливо произнесла:
- Я приготовила ужин снова. Может, пойдете ужинать - вместо того, чтобы прощаться?
Мужчины безмолвно смотрели на нее - странно одинаковыми взглядами. Тогда она твердо повторила:
- Жду на кухне!
И ушла.
Когда вампиры вошли в кухню, Детлафф сразу прошел к дальнему окну и уселся на широкий каменный подоконник. Регис остановился за спиной жены.
- Что ты хочешь сказать, Сцелла? – спросил он мягко.
- Куда идти Детлаффу? – произнесла она, не оборачиваясь. – Его сердце находится рядом с тобою.
Детлафф неотрывно смотрел на нее со своего подоконника.
Регис долго молчал.
- Ему нельзя появляться среди людей. Он должен ночью покинуть Диллинген.
- Сколько раз ты будешь убивать его? – тихо спросила Сцелла. – Разве не достаточно ОДНОГО раза – тогда, в Тесхам Мутна?
Регис вскинул глаза, полыхнувшие страшным огнем:
- Откуда ты знаешь?!
- Я сказал, - подал голос с подоконника Детлафф и чуть усмехнулся.
- Ты?!. – Регис всем корпусом развернулся к нему.
- Когда собирался убить ее в Венгерберге, - так же странно усмехаясь, ответил Детлафф. – Хотел, чтобы сначала она узнала, что ты значишь для меня, что ты сделал для меня… Теперь тебе придется смириться с тем, что есть еще и третий, кто знает не только то, что известно о Боклерской Бестии всем в Туссенте, но и то, что никому о Боклерской Бестии в Туссенте неизвестно. А именно - что Боклерская Бестия жив! И, как понимаю по твоему изумлению, этот третий умеет хранить чужие тайны.
- ЗАЧЕМ ты вмешиваешь в это мою жену? – зарычал Регис. – Наши отношения не должны ее касаться!
- Мне кажется, она думает иначе. Иначе не собрала бы нас здесь.
Тогда Сцелла повернулась к мужу.
- Дело ведь не в том, что хочу я, - сказала она. – Дело в том, что хочешь ты! Я же вижу, что Детлафф дорог тебе не меньше, чем я. Если бы и он это не чувствовал, он не рвал бы своё сердце всякий раз в клочья, приходя к тебе, а потом будучи изгоняем тобою… Эмиель… назови вещи своими именами! Иначе этот узел никогда не развяжется…
- Ты предлагаешь нам жить втроем? – нехорошо усмехнулся Регис.
- Я смогу принять любые ваши отношения, - тихо ответила Сцелла. – Думаю, что буду даже рада им.
- Зато я не смогу принять ваши отношения! - холодно парировал Регис.
- Наши отношения?..
- Если называть вещи своими именами – мы все трое любим друг друга. И судя по горящим глазам Детлаффа, которые он с тебя не спускает весь вечер, он уже несколько раз мысленно поимел тебя, не сходя с подоконника!
- Эмиель!! – зарычал ван дер Эретайн.
Регис повернулся к нему и с тем же рыком произнес несколько фраз на языке высших вампиров. Потом поводил головой, словно его что-то душило, и потребовал:
- Дай нам поговорить наедине, Детлафф!
Тот пристально смотрел на него, потом снова усмехнулся, спрыгнул с подоконника. Но прежде, чем выйти, подошел к Сцелле и ласково сказал ей:
- Благодарю тебя.
- Какие еще есть тайны, касающиеся Детлаффа, которые ты свято от меня хранишь, Сцелла? – спросил Регис, когда они остались вдвоем.
Она покачала головой.
- Ты ошибаешься, Эмиель, заподозрив меня в неверности. Детлафф неравнодушен ко мне, даже бурно неравнодушен, но это скорее неравнодушие ненависти. Он не может простить мне, что я появилась в твоей жизни, что встала между вами. Не может простить то, что я мешаю ему относиться к людям так, как он хотел бы к ним относиться: с презрением и ненавистью. Ему легче оставаться прежним. Гордым высшим вампиром, вожаком, авторитетом для нисших вампиров, у которого есть лишь одна сердечная слабость — Эмиель Регис Рогеллек Тензиеф-Годфрой. Но, увы - он уважает меня, и это сдерживает его ярость. И его постоянно штормит между любовью и ненавистью ко мне. А мне искренне и глубоко жаль его…
- Детлафф куда более сложен, чем ты думаешь, Сцелла, и примитивная ревность ему не свойственна! Он создан из благородных материй, иначе я не любил бы его. Возможно, первое время он и злился… Гнев и уважение… уважение и жалость… плюс искренность … такие сплавы на выходе дают совсем иные металлы!..
- Тем более он не заслуживает того положения, на которое ты его обрек! Чувство стаи хорошо лишь для животных! Детлафф будет возвращаться к тебе раз за разом, вымаливая любовь и дружбу, как какой-то прокаженный… и я могу понять то состояние, в котором он воскликнул: «Лучше бы ты убил меня тогда в Тесхам Мутна!»
- Его дикость – вот единственная причина, по которой он находится сейчас в таком положении! Многие годы я работал над тем, чтобы Детлафф смог влиться в человеческое общество, социализироваться в мире, в котором мы вынуждены жить! Ради него я оказался проклятым своим народом, который – как и народ людей! – убежден, что я всё-таки убил Боклерскую Бестию в крепости Тесхам Мутна! Лишь наш повелитель знает истину и лишь благодаря ему меня не затравили до смерти другие вампиры, как предателя и убийцу! Когда я отослал Геральта с поля боя, ведьмак верил, что я доведу дело до конца, доверял мне! Я стал бесчестным, обманул друга, не выпил кровь собрата полностью, только максимально обессилил его, а потом отвез для регенерации в Нильфгаард - ради надежды, что через сто лет в Туссенте никто не будет помнить Детлаффа ван дер Эретайна в лицо, а я за это время смогу довести работу над ним до приемлемых результатов! И Детлафф сможет открыто и безопасно жить среди людей вместе со мною!.. Но теперь мне тоже всё чаще хочется воскликнуть: «Лучше бы я убил тебя в Тесхам Мутна!» Или засадить его до открытия Врат в клетку, в которой нес наказание Хагмар!
- Я что-то не знаю? - спросила Сцелла.
- Ты что-то не знаешь, - уверил Регис, - и я точно убью Детлаффа, если он продолжит посвящать тебя в историю своих неблаговидных поступков и моего, по сути, их укрывательства!
- Почему ты уверен, что мое участие в жизни Детлаффа тоже окажется безрезультатным?
Регис пристально посмотрел в ее глаза. И с болью ответил:
- Напротив. Я считаю, что твое участие в его жизни будет очень результативным. Но тогда… я потеряю тебя… Что ж…
Он вышел в коридор и призвал побратима обратно.
- Сцелла, я прошу тебя найти в себе мужество и вновь рассказать о том дне в Боклере, каким ты запомнила его.
Она грустно посмотрела на мужа, потом на Детлаффа. И тихо кивнула.
- Мне было тогда около четырех лет. С утра мама собирала нас на ярмарку, а я капризничала, и потому мне было велено остаться дома. Мама пошла в город с моими старшими братом и сестрой. Чуть позже к ним должен был присоединиться и отец, которого задержала срочная работа в мэрии. Через час пришел дядя Став, - мама отправила его за мной, посчитав наказание для меня достаточным. Увидев племянницу в углу заплаканной и надутой, дядя начал ласковую воспитательную беседу. И вот тут… раздались за окнами эти страшные крики, вопли боли и ужаса, чудовищный рев... Дядя выскочил было на улицу… потом стремительно вернулся, запер дверь, ухватил меня под мышки и забросил под низкий кухонный стол… постарался протиснуться туда сам... Я слышала, как ломали дверь, как что-то падало, гремело, выло, как жутко кричал, пока не потерял сознание, мой дядя… а потом потеряла сознание и я… В течение суток я много раз приходила в себя, пыталась выбраться из-под стола, из-под тяжелого тела дяди, придавившего меня, задыхалась от ужасного запаха разлитой крови, кричала, теряла сознание снова… Только к утру в наш дом пришли люди и освободили нас. Дядя Став выжил, но обе ноги ему отрезали по самые бедра. А я… я замолчала. Перестала разговаривать, стала прятаться по углам и сидеть там часами, уставившись в одну точку…
Тут Детлафф зарычал. Жилы вздулись на его висках, он яростно смотрел на собрата, не сдерживая низкого, клокочущего в горле рычания.
- Нет уж, изволь слушать! – холодно отреагировал Регис. – Ты ведь очень уважаешь себя. Очень высокого мнения о своем благородстве и своем моральном праве на возмездие! А теперь выслушай, что думает об ответном праве возмездия девочка, которую ты искалечил и лишил семьи! Говори дальше, Сцелла, прошу тебя!
- Потом меня отвезли в храм Мелитэле, и до двенадцати лет я прожила в этом храме, где моим излечением и обучением занимались жрицы. Мне помогли оправиться, научили тому, что сегодня дает возможность зарабатывать на жизнь, а из уроков и бесед со жрицами храма я вынесла стоический философский взгляд на жизнь и - свое особое мнение о происшедшем в Боклере. Я была убеждена - мир, в котором мы живем бок о бок с другими расами, не может подчиняться человеческим законам. Для этого люди должны обладать реальной силой или хотя бы авторитетом для других рас. Как потребительски относятся люди к домашнему скоту, к животным, не считаясь с их чувствами, желаниями, правом на жизнь, так же в свое время относились к людям высшие вампиры, поедая их и разводя на специальных фермах ради крови. Быть может, это короткий срок человеческой жизни подтолкнул вампиров к мысли, что люди годны лишь на еду бессмертным?.. Позднее, когда среди высших вампиров появились те, кто воззвал к собратьям о милосердии и снисхождении к людям и когда вампиры дистанциировались от людей, это дало людям возможность почувствовать себя в относительной безопасности, размножиться, начать диктовать Неверленду свои законы и обычаи. Так бы лисы установили для леса свои законы, но пока под этими законами не подпишутся охотники, пуля в лоб от первого же ловчего покажет, кто в лесу обладает реальной законодательной силой. И все возмущения, гнев, ярость лис будут тщетны… Достойны ли люди уважения с точки зрения высших вампиров и Старших Рас, чтобы считаться с людьми, чтить их законы? Увы, не знаю… но там, где нет морального преимущества одной стороны перед другой, все права нивелируются до права сильного. Вампиры пришли в Боклер на правах сильных. И убивали, потому что сильнее. И правители Боклера ничего не смогли этому противопоставить, ничем не смогли защитить своих подданных, потому что люди — слабее. Физически слабее и уязвимее. Законы людей?.. Смеяться хотели вампиры над законами слабых! Это было как стихийное бедствие — землетрясение, вулкан, ураган. Как бороться со стихийным бедствием? Какие иски ему предъявлять?..
Так думала я до тех пор, пока Геральт не поделился со мною информацией о том, что за тайные пружины привели к трагическим событиям в Боклере, пока не рассказал о двух личностях, чей конфликт в конечном итоге обрушил это бедствие на головы простых боклерцев. И вот тут… тут все мое стоическое мировоззрение рухнуло… взорвалось!.. После его откровения я отказалась скорбно наблюдать за катастрофой со стороны! Не смогла принять ведьмачью позицию — «наше дело работать за монеты», о чем честно заявила Геральту, и в тот день мы единственный раз за всю нашу дружбу разругались в пух и прах! Я ведь не ведьмак, я — человек, и именно поэтому категорически отказываюсь принимать «человеческую» сторону в том трагическом конфликте…
Детлафф вскочил. Сделал к ней два шага. Глаза его испепеляли огнем, потемневшее лицо шло волнами, казалось, он вот-вот разразится яростным рычанием… но он только помотал головой, отвел глаза, и вдруг… рухнул перед девушкой на колени… А потом, не вставая, крутнулся в воздухе и — рассыпался лоскутьями багрового тумана…
Регис долго молчал, поглаживал рукой бакенбарду. Потом устало, обреченно констатировал:
— Вот тебе Детлафф. Можешь поддерживать его и дальше. Теперь он полностью твой.
— Теперь он полностью наш, Эмиель. И, наконец, — свой собственный!