К 75- летию окончания ВОВ
В мае 19 года решил я сделать себе операцию по удалению катаракты правого глаза. Перед операцией решил проверить состояние организма, так как опасался что сердце может не выдержать. Тело шло к восьмидесяти и перенесённый ещё в 90 –х инфаркт лет пять как стал сильно беспокоить сердце. Получил направление от врача-терапевта нашего участка без проблем. Женщина была приятная во всех отношениях. Никогда не отказывала в получении лекарств и находила время принять без очереди, когда нужен был только рецепт на лекарство. Собственно, она практически не тратила на меня время. Бывало даже давление не замеряла. Доверяла моим словам полностью. Звали её Лариса Фёдоровна. Это была стройная белокурая красавица. Казалось, годы не влияют на её красоту и стать. Работа в должности участкового врача с пятидневкой пробежек по вызовам больных в течении четырёх часов и приёмом после или до этого пациентов, казалось только заменяет ей сразу спорт и физкультуру. Но так казалось мне со стороны. На самом деле ,- она мне кок-то призналась-, что работа выматывает ей до остатка, два выходных дня с большим трудом компенсируют износ организма. А дома был муж и двое детей (мальчики),которые требовали внимания и заботы ежедневно. Словом, работу участкового врача сопряжена в России с большой затратой сил, нервов и времени на писанину, несмотря на стоящий в кабинете компьютер, больничные карточки и листки нетрудоспособности до сих пор заполняются вручную и зачастую пропадают «с концами» .Зав. отделением терапии П.Ч. работал в этой больнице уже не один десяток лет, дожидаясь когда его непосредственный предыдущий начальник М.И. уйдёт ,наконец-то, на заслуженный давно отдых. Но тот работал почти до семидесяти. Лет пять назад, это произошло-Они поменялись местами. Теперь уже П.Ч .сидел в кабинете заведующего, а М.И. был лечащим врачом отделения. Впрочем, они оба на равных проводили лечение поступающих пациентов, разделив поровну контингент в палатах. Мне нужно было получить визу П.Ч. Лечение ,в отличие от советских времён, теперь уменьшилось до двух недель. При советах лечили вдвое больше. Теперь всё это назвалось «Интенсивная терапия». Визу я получил, и уже на следующий день к девяти утра после оформления в «Приёмном отделении» ,с соответствующими бумагами, меня отвезли на коляске к месту временной дислокации. Тётка, вёзшая меня к месту лечения, была полная женщина невысокого роста лет за шестьдесят, но погнала коляску по длинному больничному коридору как заправский рикша так, что я едва не вываливался из коляски на поворотах. Подъехали к лифту , который обслуживал плотный мужчина пенсионного возраста. Двери лифта закрывались вручную . Потому здесь работал этот пенсионер. На четвёртом этаже лифтёр с лязгом распахнул створки, и мы с помчались дальше по коридору терапевтического отделения. Доехали до столика , за которым сидела дежурная медсестра отделения. Она забрала у меня бумаги и приказала «рикше» : -« В 406 палату!»
Палата на пять пациентов. Два места было свободными. Постельное бельё ,как в ельцинские времена, уже не надо было брать с собой и это внушало некоторый оптимизм в улучшении качества медицины на российском постсоветском пространстве за последние годы. Аборигены, палаты №406 оказались все, как и я - пенсионного возраста. Самый старший был Семёныч 1929 года рождения. Возможно , он и был и самым умным, потому что именно у него ,правда, без всякой надобности, находились карты, шашки и шахматы .Никто за время пребывания в палате настольными играми так и не воспользовался.Книги тоже не читали,хотя в холле стоял шкаф наполненный подаренными книгами. Семёныч был невысокого роста , передвигался при помощи палки и то с большим трудом. Потом , из разговора с ним, я узнал, что Семёныч закончил Уральский «Политех» в Свердловске. Какое-то время работал здесь на самом крупном тогда заводе УАЗ в качестве инженера-металлурга, а потом и начальника смены. Дожил он до таких серьёзных лет, работая на вредном производстве потому, что во-время ушёл оттуда на должность преподавателя металлургии в местный техникум. К Семёнычу приходила пожилая женщина, некрасивая и старомодно одетая. Оказалось, что это его дочь. Кажется, она так и не вышла замуж. Соответственно, внуков у Семёныча не было. Жена его уже много лет была в состоянии деменции и без всякой надежды на выздоровление лежала дома в беспомощном положение овоща.
Второй обитатель был Александр, также из руководства УАЗа.Он был гораздо моложе –семидесяти лет. Выглядел на шестьдесят, потому что жена его была лет на тридцать моложе. Наверное, потому мужики и западают на молоденьких. Женщина следит за собой при помощи парикмахера. Рожают детей ,этим и омолаживаются ,да ещё и получают заодно «материнский капитал»,что омолаживает их до неузнаваемости. Звали его Александр. Бывший депутат районного масштаба. Знал всё начальство УАЗа в лицо. В своё время работал начальником цеха, потом по партийной линии был избран депутатом от УАЗа. Так и доработал до пенсии .С первой женой развелся не так давно,-года три назад .
Навещала его молодая жена регулярно. Они выходили в коридор и щебетали там, как молоденькие влюблённые студенты. Александр поступил сюда с приступом гипертонии. Давление каждые три часа он измерял сам при помощи собственного наручного тонометра. Третий обитатель ,Николай , пенсионер лет шестидесяти пяти. По профессии он был электриком на том же УАЗе.В более молодые годы водил туристов по всему Уралу. Был мастером спорта по туризму и альпинизму. Николай в одном из походов отморозил пальцы на правой руке. Их пришлось ампутировать.Инвалидность усугубила другая напасть: во время пребывания в больнице дежурная медсестра, делая ему очередной укол в ягодицу, умудрилась попасть в какой-то нерв.
Я много раз побывал в в различных больницах , но такого случая не припомню. С тех пор та нога, в которую метко угодила сестрица у Николая отказала. Тем не менее Николай никогда не унывал, имел отменный аппетит. Хохотал над анекдотами во всю глотку, не впал в депрессию, а рассказывал разные истории из его походной жизни. И друзей и родственников, что его навещали, у него оказалось больше ,чем у всех присутствующих в палате: и по работе ,и по спорту, и по дому. Ходить , из-за полученного неудачного укола, Николай мог только до туалета ,и то с опорой на трость. Вынужденный сидячий и лежачий образ жизни прибавил к его и так не маленькому весу ещё пару десятков лишних килограммов ,от которых при таком образе жизни невозможно было избавится.
Все «лежальцы» знали друг друга не один десяток лет по службе на заводе. Обыкновенно компания часто обсуждала знакомых с УАЗа живых и уже ушедших, причём ушедших в иной мир было гораздо больше. Всплывали фамилии начальников различных цехов и отделов с которыми проработали многие лета на заводе, вспоминали ныне усопший почти УАЗ, где производство алюминия оказалось нерентабельным ещё лет десять тому назад. Производство алюминия, начатое ещё в 1939 году прекратилось. Производство ванн для электролиза на рядом стоящем заводе металлоконструкций тоже прекратилось .Оба завода опустели. Рабочих и ИТР уволили. Осталось только несколько цехов по переработке привозного сырья –бокситов из области. В опустевшие цеха УАЗа перевезли оборудование по производству кремния, кажется, из Омска. Тоже вредное производство, но уже не такое дымное , как при получении алюминия.
Численность на заводе УАЗ сократилась вдвое, а заводик СМК, что производил ванны для электролиза, почти что закрылся . Весь электролиз переехал куда-то поближе к Иркутску , где находилась мощная «Иркутская ГЭС».А ведь завод УАЗ был единственным заводом выпускающим алюминий для вооружения СССР во аремя ВОВ!
Город весь как-то сразу скукожился и захирел. На свои средства уже не могли построить ни новый мост через реку Исеть, соединяющий два огромных района –Октябрьский и Красногорский, ни новый Драмтеатр. Даже шикарный «Дом культуры УАЗа» пришлось продать какому-то бизнесмену. Срезали провода и с троллейбусных линий по всему городу. С тех пор в городе из общественного транспорта остались только автобусы да маршрутки. Постояльцы вспоминали былые советские времена, когда всё цвело и пахло. Переживали за завод, которому посвятили почти всю жизнь при социализме. Но уазовцы ( конечно не алкаши и наркоманы) и в период «проклятых 90-х» годов 20 века неплохо жили по сравнению с другими жителями города. Все тогда мечтали попасть на завод. Там были высокие зарплаты ,которые стабильно выплачивались. Помню объявления в газетах в 90-е годы типа : «Прошу помочь устроится на любую работу на завод УАЗ. Первая получка-ВАША». На других заводах города в те времена было гораздо хуже и с работой и с выплатой .Что касается лечения пациентов районной больнице, куда я периодически залетал, то там тоже происходили большие перемены. Если в конце восьмидесятых на обед подавали курятину и сыр, то до начала нового века питание стало походить на тюремное образца сороковых годов. Методы лечения также менялись. Одни таблетки заменялись на другие:на более дешёвые или более продвинутые, в зависимости от времени действия и состояния финансирования здравоохранения. В данное время капельницы ставили только избранным больным, а не поголовно всем, как года три назад. Зато увеличилось количество различных лабораторных исследований .Лаборатории располагались на первом этаже и каждый день сестра напоминала пациентам о необходимости к такому-то времени пройти обследование организма в таком-то кабинете.
На дворе стоял май и погода соответственно колебалась с температурой наружного воздуха от нуля до двадцати градусов. Однажды, я решил прогуляться в нехорошую погоду. Северный ветер гнал сплошные облака с неистовой силой, как будто они опаздывали на свидание с Господом Богом. Надо было сразу валить обратно в палату ,но я заставил себя сделать кружок минут на десять по дорожкам больничного садика. И зря . В этот же день к вечеру подхватил насморк ,кашель ,а потом и температуру.
Попросил у сестры таблетки от простуды. Таковых в отделении не оказалось и сестра нашла такие таблетки только в соседнем отделении реабилитации «травматиков». Температуру сбили. Нос и горло продолжали давать о себе знать до выписки и даже после, уже дома. Нос заложило, появился храп, да такой, что я уже мешал постояльцам спать. Именно в это время и подселили к нам в 406 палату очередного пациента. Его койка оказалась рядом с моей. Это был худощавый старик 1934 года рождения. Звали его Юрий. Юрий был из простых работяг. Работал шофёром грузовика до выхода на заслуженный отдых. Разговорились. Оказался моим земляком, да ещё и блокадником. О том ,что он блокадник, органы власти не догадывались пока не вышел Указ, в котором была информация о выплате блокадникам второй пенсии. Пришлось Юрию Яковлевичу тут и вспомнить, что и он блокадник, побегать по инстанциям и архивам , доказать право на получении второй пенсии. Бумаги нашлись в архивах,что Юрий полноправный блокадник. Теперь он получал две пенсии ,что в сумме составляло 37,0 тысяч рублей. Это было гораздо больше чем пенсии бывшего «руководящего состава» палаты, те получали по 25,0 тысяч .По выражению лиц некоторых пациентов палаты мне показалось, что они позавидовали ,хотя никто по этому поводу прямо не высказался.
Внешне Юрий выглядел моложе своего возраста .Ходил самостоятельно и без палки. Ростом был метр семьдесят пять.Был глуховат, подслеповат, говорил слишком громко. А в остальном вполне крепкий ещё старик. Надо же, думал я, в десятом году лежал я в этом же отделении с боевым лётчиком, участником боёв за Берлин, командиром самолёта ПЕ-2,полковником Георгием Калашниковым. Пожалуй, это был последний участник войны ,с которым я познакомился в этой жизни. С тех пор ни одного участника ВОВ в больнице я не встречал.
И вот судьба посылает мне такую редкую в наших краях личность- блокадника. Как-то я решил узнать его вес. В коридоре стояли электронные весы. На моё удивление, Юрий оказался с почти блокадном весом - всего 57 кг. При том, что отсутствием аппетита Юрий не страдал. Передачи, которые ему носила тридцатилетняя правнучка, съедал полностью. Видимо, так и не отъелся с блокады Ленинграда. Был женат только единожды . Жена умерла пару лет назад. Юрий привыкал жить один с великим трудом. Переживал смерть жены до сих пор. Столько лет были вместе ,наверное, пятьдесят или около того. Речь о другой женщине даже не шла. Квартира уже отписана той самой правнучке, с которой он долго беседует в коридоре на свиданиях. Мой ночной храп не давал никому покоя. Особенно доставалось соседу, несмотря на его глухоту. Каждую ночь он по нескольку раз будил меня, после чего спокойно засыпал снова. Я же заснуть уже не мог, и до утра маялся бессонницей. Какое тут лечение, когда спал я в сутки по два- три часа .
Юрий рассказал ,что жили они до войны в пригороде Ленинграда Парголово. В то время это был совершенно почти не застроенный и неухоженный садовниками мрачный парк внушительного размера, населённый чем бог послал, в основном, ольхой, осиной ,берёзой. Народ туда боялся ходить,не то что отдыхать в нём. В парк часто приходили вешаться на осинах отчаявшиеся ленинградцы. Один парень 15 лет ,учащийся 9 класса повесился именно в Парголово из-за плохой отметки в школе,где он учился. Я знал как своего старшего товарища по библиотеке им.А.Гайдара, куда я почти ежедневно ходил в читальный зал до 7 класса школы.
В парке располагалась какая-то воинская часть. Мать его, вероятно, и забеременела от какого-то военного из этой части , поскольку работала там в качестве прачки. Об отце Юрий ничего не знал. По его словам неподалёку от домика, где они с матерью жили, находился так называемый «Троекуровский дом», где в то время снимали кинофильм «Дубровский».Этот фильм по повести А.С.Пушкина показывали у нас в школе в конце сороковых годов прошлого века .К нам в школу в те годы часто привозили фильмы из киностудии «Ленфильм», которая находился неподалёку на Кировском проспекте. Этот довоенный чёрно-белый фильм «крутили» по частям в школе много раз.
Фильмов в те времена выходило очень мало. Каждый фильм был событием для всей страны. Я до сих пор не забыл эти фильмы: «Иван Грозный», «Броненосец «Потёмкин», «Белеет парус одинокий», «Александр Невский», «Гибель «Орла». «Александр Невский» был лидером, как бы теперь назвали ,проката. Такие артисты,как Чирков, Черкасов, Ильинский, Кторов, Утёсов, Симонов, Самойлов, Орлова были героями Страны. Каждый ленинградский пацан знал их имена. Юрий смог пережить самое трудное время в блокадном Ленинграде, потому что они жили при воинской части, потому что это было Парголово. Здесь можно было избежать бомбёжек и обстрелов, здесь как-то кормили, здесь можно было что-то посадить в землю. В самом городе всё было гораздо хуже. Лишь весной 1943 года Юрий с матерью были эвакуированы из Ленинграда. Вероятно ,служба при воинской части не позволила им эвакуироваться раньше.
Юрий хорошо помнил, как эвакуированных разместили на двух катерах , и по Ладожскому озеру те катера пошли на восточный берег Ладоги, где не было блокады. При переходе катера были атакованы немецкими самолётами. Юрию повезло. Он оказался во втором катере . В первый же попала бомба сброшенная из немецкого штурмовика. Прямое попадание. На его глазах катер за считанные минуты пошёл на дно Ладожского озера. Почти все пассажиры и моряки утонули. И вода в Ладоге холодная ,и состояние пассажиров не дало им никаких шансов на спасение. Не знаю, дожил ли тот Ганс, что Сбросил бомбу на катер, до конца войны. Вряд ли .Но если и дожил, то вряд ли долго прожил потом и крепко спал. С тех пор Юрий ненавидел немцев. Даже спустя семьдесят пять лет после войны.У меня на телефоне были некоторые музыкальные записи, кроме прочего, там была моя запись попурри разных маршей многих стран мира, которые я для коллекции собрал вместе ещё в 12 году. Как-то для бодрости пациентов включил проигрыватель телефона на полную громкость. Когда начались звуки военного фашистского марша времён конца тридцатых, Юрий весь как-то побелел, и потребовал немедленно выключить телефон. Немецкую речь он не мог переносить до сих пор, тем более военные марши вермахта, которые ,как казалось мне тогда,давно стали историей и мало кого сегодня волнуют. Я был не прав. Юрий не мог забыть ни блокаду ,ни потопленный на его глазах катер с ленинградцами.
16 сентября из порта Осиновец в порт Новая Ладога вышел тот самый пароходный буксир "Орёл", который открыл блокадную навигацию на Ладоге 12 сентября. На буксире он вёл баржу № 725. На борту баржи кроме 408 курсантов Дзержинки находилось ещё около 800 человек — из Военно-морской медицинской академии и Главного гидрографического управления, Военно-инженерного, Гидрографического и нескольких ремесленных училищ. Некоторые ехали с семьями — жёнами, детьми и стариками.
Ничто не предвещало беды. Но около трёх часов ночи разразился шторм, доходящий до девяти баллов. Деревянная посудина не выдержала напора стихии, её корпус треснул, в трюм, где находились люди, хлынула вода. Баржа № 725 тонула несколько часов. Несколько часов, наполненных ужасом гибнущих людей, открытыми навстречу смерти глазами тонущих женщин, мужчин, детей. Каждый час ознаменовывался новой трагедией. Множество женщин и детей, чтобы защитить их от волн, собрали в шкиперскую рубку баржи, по сути — в сруб, установленный на палубе. Но в какой-то момент всю рубку целиком просто смыло за борт, она камнем ушла в воду.
Отдавший буксирный трос "Орёл" постоянно слал сигналы SOS, но первыми на них среагировала немецкая авиация. К неистовству волн добавились бомбы, сброшенные с немецких штурмовиков. "Орёл" много и безуспешно маневрировал, пытаясь подойти к барже, но суровый ладожский ветер грозил ещё одним кораблекрушением, поэтому людей поднимали только из воды, даже не пытаясь снять с палубы баржи гибнущих людей. "Орёл" бросало как щепку, но команда буксира отчаянно боролась за спасение тех, кого можно было спасти. Всего капитану "Орла" удалось спасти 162 человека. Позже пришла на помощь канонерская лодка "Селемджа", которая подняла из воды и спасла ещё 26 человек. Остальные погибли в неверных волнах бушующей Ладоги.
Трагедия баржи № 725 не единственная трагедия этих дней, но именно после трагедии с баржей № 725 перевозка людей баржами — как эвакуация, так и доставка пополнения фронту, — была запрещена.(«Дорога сквозь смерть .Как спасали блокадный Ленинград». Интернет
«Дорогой жизни шёл к нам хлеб,
дорогой дружбы многих к многим.
Ещё не знают на земле
страшней и радостнй дороги, —«.
Ольга Берггольц.
Так:
«Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мёрзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, дрался на Волхове,
Не отступал ни на шаг.
Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу.»
«Волховская застольная»
Памятный знак погибшим кораблям КЛВФ и СЗРП установленный в г. Шлиссельбурге, в парке Победы
ПОГИБШИМ КОРАБЛЯМ В 1941-1943годах СУДА СЗРП
КАТЕР МО-292 Т/Х «ШОРС»
КАТЕР МО-174 П/Х «УЗБЕКИСТАН»
КАТЕР БК-97 П/Х «КОЗЕЛЬСК»
КАТЕР БК-98 П/Х «ВОЙМА»
КАТЕР КМ-11 П/Х «МИЧУРИН»
КАТЕР Р-34 П/Х «ИЖОРЕЦ-10»
КАТЕР МО196 П/Х «ИЖОРЕЦ-4»
ТЩ-192 П/Х «ИЖОРЕЦ-9»
С\С ВОДОЛАЗ Т/Х «ВИДСАНДИ»
ТЩ «МОРЕК» П/Х «ПЕРВЫЙ НОМЕР»
ТШ-126 П/Х «ТАМБОВ»
КАТЕР МО-216 П/Х «ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПРАВДА»Х
КАТЕР МО175 Более 50 БАРЖ
С\К «ПУРГА»
КАТЕР КМ1403
КАТЕР Я-313
П/Х «ОЛЕКМА»
ЖЕРТВЫ ЛЮФТВАФФЕ
Об эффективности атак вражеской авиацией говорят скупые цифры, ставшие итогами боевых операций и трагедий на Ладоге.
Статистические данные взяты из «Хроники атак Люфтваффе кораблей и судов на Балтийском море, Чудском и Ладожском озерах в 1941-45 гг.» [Зефиров М.В., Баженов Н.Н., Дегтев Д.М. Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота. С. 261-279. – Москва, 2008].
Так, в 1941 году вражеской авиацией на Ладоге были повреждены 3 канонерские лодки («Селемджа», «Бира», «Нора»), 1 сторожевой корабль «Конструктор», 1 земснаряд , 1 тральщик, 1 пароход и 2 транспорта. В том же 1941 году противником были потоплены 11 грузовых барж, 1 сторожевой катер, 1 тральщик, 1 спасательный катер «Водолаз», 1 канонерская лодка «Олекма» (была повреждена и затонула), 1 плавучий кран, 1 землечерпалка, 3 сторожевых катера (в том числе КМ-1403 и «Конструктор», который был поврежден и затонул), 1 катер, 1 канонерская лодка «Бира» (была повреждена и затонула).
В 1942 году силы Люфтваффе повредили 2 буксирных парохода, 4 грузовые баржи, 3 транспорта, 1 канонерскую лодку «Селемджа», 1 буксир, 1 тральщик, 1 катер МО, 1 пароход, 1 сторожевой катер. Тогда же в 1942 году авиацией были потоплены 1 сторожевой корабль «Пурга», 1 буксирный пароход, 3 железнодорожных парома, 1 тральщик (был поврежден и затонул), 2 грузовые баржи.
Только за период навигации 1942 года авиация противника группами по 80-130 самолетов совершила 120 дневных и 15 ночных налетов на наши порты и базы, а также на суда и корабли. «В результате действий вражеской авиации погибло 200 и было ранено 248 человек. Было потоплено или сильно повреждено 12 самоходных и 9 несамоходных судов» [Ковальчук В. М. Ленинград и Большая Земля. С. 271. – Л.: Наука, 1975].
Потери кораблей Ладожской флотилии
www.navy.su/other/lost/ladozh.htm
Что касается моего земляка и соседа по койке, то он после войны, в начале 50-хгодов работал на лесоповале в возрасте 15 лет. После окончания ремесленного училища его направили на работу лесорубом в глушь, на самый Север Кировской области. Норма ежедневная- 16 кубов на двоих. Валили лес. Никаких бензопил тогда не было. Работали вдвоём с таким же как он парнем обычной двуручной пилой. Работали так, что снимали телогрейки от пота при сильнейшем морозе. Уйти было невозможно, да и некуда. Кругом на сотни километров тайга. Потом напарник его подался в бега, прихватив зачем-то паспорт Юрия. Пришлось ему писать заявление в милицию почтой, потому что ближайшее отделение и телефон находились в пятидесяти километров от лесосеки в каком-то таёжном посёлке. Через пару месяцев беглеца поймали и паспорт его нашёлся . Оба были в отделении милиции. Начиналась весна и Юрию выписали увольнительную на три дня и выдали продукты и деньги на дорогу. И тут Юрий впервые в жизни почувствовал волю. Пешком шёл по оживающей майской тайге и ничуть не уставал. Он чуть не плакал от радости и красоты проснувшейся природы, начинающих расцветать первоцветов, черёмухи , пьянел от божественного аромата леса, щебетанья птиц. Этот первый поход по весеннему лесу запомнился Юрию на всю оставшуюся жизнь. И я понял его, потому что сам обожаю русский лес и всех его обитателей.
Сезон рубки леса закончился и Юрия перевели на лесосплав. Поваленный лес надо было собрать в плоты и сплавлять по реке до лесоперерабатывающего завода. Работа на воде требовала сноровки , ловкости и силы. Ежедневно выдавали по 100 г. спирта. Но Юрий не спился. На природе при физической работе в молодом возрасте спирт легко усваивается молодым организмом, не причиняя никакого вреда. Наоборот, спирт предохраняет от простуды в холоде северных ночей и близости воды под ногами. Проработал он на лесосплаве года три. Пришло время призыва в Армию. На три года. Такой тогда был срок службы, а на флоте и все четыре. Юрий попал на флот, как бывалый моряк. Отслужил , нашёл девчонку из нашего города. Переехал на Урал в Каменск-Уральский на ПМЖ. Женился. Закончил курсы шоферов и колесил по дорогам СССР до самой пенсии. Вот такая биография.
Конечно, отсутствие мало-мальского образования сказывалось. Юрий путался в датах ,истории, экономике и политике .Александр и Николай пытались спорить с ним ,опровергая его реплики и суждения по политике, как домыслы. Юрий ругал и советскую власть и всех правителей, кроме Иосифа Сталина ,при правлении которого и прошли его лучшие молодые годы. Семёныч только крутил пальцами у виска, не вмешиваясь в спор. Но переобучать Юрия было уже поздно. Потому присутствующие вовсе перестали обращать внимание на ворчание старика. Когда я выписался из больницы, Юрий не поленился проводить меня до лифта. Расстались мы самым трогательным образом , пожав друг другу руки, как в последний раз. Да так оно и было на самом деле. Наверняка это был последний блокадник в моей жизни.
Добро на операцию терапевты мне дали.И я сделал её в июне в микрохирургии глаза ,что на ул.Бардина в Екатеринбурге.Но это уже совсем другая история.
Каменск-Уральский 4-5 апреля 2020 года. « Великое Стояние при Коронавирусе».