Елена Крадодён-Мазурова
«Дьяволиада» в поэзии Н.Гумилёва
Теоретик акмеизма Н.Гумилёв в ранних сборниках стихотворений «Путь конквистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга» выступает как символист, описывая утончённые настроения, ощущения трагичности мира, тайны и мистификации. Философские истоки творчества Н.Гумилёва этого периода, по-видимому, связаны с философией поэта-символиста Вл.С.Соловьева.
В предисловии к сказке Э.Гофмана «Золотой горшок» Вл. Соловьёв писал: «Существенный характер поэзии Э.Гофмана состоит в постоянной внутренней связи и взаимном проникновении фантастического и реального элементов, причём фантастические образы, несмотря на всю причудливость, являются не как приведения из чужого мира, а как другая сторона той же самой действительности, того же самого реального мира, в котором действуют и страдают живые лица, выводимые поэтом». Поэтическое мировоззрение раннего Н.Гумилёва включает реальные и ирреальные элементы мира: вместе с «земными» лирическими героями в произведениях присутствуют библейские и мифологические персонажи, Господь и Сатана. Некоторые ассоциации и аллюзии творчества Н.Гумилёва берут своё начало в статьях энциклопедии Брокгауза-Ефрона о демонологии, дьяволе, колдовстве, шабаше ведьм.[1]
Образ Дьявола – один из сквозных, ключевых образов поэзии Н.Гумилёва. Сплошная выборка, сделанная по 4-томному собранию сочинений Н.Гумилёва, показала, что образ-символ «дьявол» присутствует в 19 стихотворениях. Если образ Господа, Творца у Гумилева каноничен, то образ Сатаны переменчив, мозаичен, многозначен. Трансформация видна уже из анализа разброса наименований, обозначающих в поэзии Н.Гумилёва «Князя Тьмы»: Люцифер, Змей, Дьявол. Азраил, Сатана, Вельзевул, Асмодей (7 собственных имён). Кроме того, дважды встречается перифраз: 1. «Дух печально-строгий, принявший имя утренней звезды» («Потомки Каина», сб. «Чужое небо»). Речь идёт о Сатане. Подтверждение находим во 2-м томе энциклопедии «Мифы народов мира»: «Люцифер, Луцифер (лат. «утренняя звезда», т.е. планета Венера; в том же значении – слав. Денница), в христианской мифологии одно из обозначений сатаны как горделивого и бессильного подражателя тому свету, который составляет мистическую «славу» божества…»
Другой перифраз использован в стихотворении «Маргарита» (сб. «Чужое небо»): «злой насмешник в красном плаще», «насмешник», «насмешник в красном и дырявом плаще». Перифраз проясняется лишь в контексте всего стихотворения. Подсказкой, создающей своеобразный ореол образа, являются имена собственные: Маргарита, её брат Валентин, Фауст, Риголетто, Марта. Ассоциации связаны с западноевропейской литературой. Все герои обладают собственными именами, кроме одного – «насмешника в красном плаще», соблазнителя Маргариты, приносящего ей драгоценные дары. Ключом к образу «насмешника» являются строки:
Марта гладит любовно полный кошель,
Только … серой несёт от него.
Подарки «насмешника» пахнут серой, а это запах преисподней, следовательно, «герой-любовник» – сам Сатана. Пик «дьяволиады» приходится в творчестве Н.Гумилёва на 1907-1912гг. В это время выходят сборники стихов «Романтические цветы», «Жемчуга», «Чужое небо». Лидером по количеству «сатанинских стихов» стала книга «Романтические стихи»: в ней 6 стихотворений включают имя Дьявола, нередко с неожиданными эпитетами – «мой друг Люцифер», «умный Дьявол», «мой старый друг, мой верный Дьявол» (позже «приветливый Дьявол», сб.«Шатёр», стих. «Судан»). Н.Гумилёв не просто создаёт «эффект неожиданности» – в словосочетании с местоимением «мой» («мой друг Люцифер», «мой друг Дьявол») заключён дерзкий вызов ортодоксальному христианству, граничащий с богохульством. Однако образ «друга Дьявола» сквозной лишь в сборнике «Романтические стихи». В сборниках «Жемчуга», «Чужое небо» образ Сатаны традиционен, а в более поздних книгах «Колчан», «Костёр», «Огненный столп», «Шатёр» встречаются однократные упоминания Дьявола, часто в форме сравнения («…как сатана на огненном коне» – «Норвежские горы», сб. «Костер»). В сборнике стихов «Фарфоровый павильон» (китайские стихи)» ни разу не упоминается Дьявол.
«Дьяволиада» Н.Гумилёва оказывается ограниченной временными рамками (1907-1912гг) и рамками нескольких поэтических сборников. Возможно, изменение творческого метода, смена символизма декларируемым самим Н.Гумилёвым акмеизмом привели к переменам в образном строе его поэзии. В отличие от «дьявольских», христианские мотивы в идиостиле поэта не иссякают, а, напротив, с годами усиливаются.
----------------
[1] См. стихотворение «Из логова змиева…»