За последнюю неделю он трижды превращал мою жизнь в пугающую байку, и только временные проблемы с деньгами не дают заменить неисправного «монстра». С громким треском он включается посреди ночи и, словно отрастив сотни маленьких ножек, отвратительно перебирает ими во мраке пустой комнаты.
И вот: 4:30 утра. Из гостиной доносится жужжание пляшущих на экране черно-белых «мошек», — данное в детстве телевизионным помехам прозвище так и закрепилось в мозгу грубой ассоциацией. Продираю глаза. Через зашторенные плотными занавесками окна ненадолго пробивается свет автомобильных фар. Резко приподнимаюсь на локтях. Отодвинув занавеску, вижу, что в округе померкли последние фонари, и город словно сразу стал ближе и понятнее. На небе осталось предвосхищение цвета следующего дня и первые мысли, напоминающие о скором завершении отпуска. И зачем мне куда-то выходить? Дом — единственное спокойное место во всем мире, но долг зовет покинуть его с наигранной уверенностью: я смогу выдержать этот рабочий день...
Скидываю одеяло, пробираюсь через полумрак спальни в холл и нащупываю выключатель. Сонный мозг убеждает вернуться в кровать, но раздражающее потрескивание перетягивает мое внимание. Вхожу в гостиную. Монолитом из «Космической одиссеи» телевизор укрепился ровно посередине, а позади, сбоку от окон, выходящих на задний двор, расположился пустой рабочий стол.
После того инцидента я ежедневно брал бумаги на дом и вкалывал сверхурочно по 5-6 часов. Руководство отказывалось верить, что сложившаяся ситуация не повлияет на результаты. Обеспокоенное психическим здоровьем подчиненного, оно самовольно приняло вердикт о временной отставке. Вот только поиска оправданий я и хотел избежать, нагружая себя новыми задачами и проектами.
У меня появилось много свободного времени, которое нужно было куда-то тратить. Сперва заменил стандартный маршрут «работа-дом» на оздоровительные прогулки. Вскоре от идеи пришлось отказаться: скопления людей стали наводить усталость и раздражение. Изменился режим: стал больше времени проводить дома. Целыми днями спал или смотрел телевизор, но и научился готовить множество блюд из мировой кухни...
Обшариваю кресло в поисках пульта, но обнаруживаю трусливо отступившую сонливость. Видимо, мозг подумал сыграть со мной злую шутку. День обещает быть долгим...
Деваться некуда: приготовленную яичницу с растекшимся желтком отношу в комнату и ставлю на журнальный столик — под столешницей покосилась стопка разнообразных устаревших журналов. Вытаскиваю из тумбочки помятую газету. На шероховатой бумаге болотным цветом закрашены программы, которые обязательно нужно посмотреть в последнии дни вынужденного отпуска. Под ней хаотично разбросаны старые счета и лекарства, револьвер и несколько контрацептивов.
И вот я полминуты гипнотизирую бездну тяжело включающегося экрана, — или это он гипнотизирует меня, — но только древнее чудовище проснулось ото сна, как его оглушительное пение и манящее голубоватое свечение вгрызается в уши и селится в глазах. Внутренний фильтр мигом отсекает лишнее окружение. Мир теряет свою плотность. Остались только я, телевизор и омлет.
***
На одном из бесчисленных рекламных каналов ушастый «акселерат» в паленом твидовом пиджаке втюхивает «уникальные» товары для дома:
— Только сегодня у вас есть возможность выгодно преобразить свою квартиру и сделать ее по-настоящему комфортабельной! — умасливает он.
Но ведь гораздо лучше возвратиться туда, где ничего не поменялось...
— Мы поможем! Ни-че-го не стоит на месте, — и я предлагаю двигаться в едином марше со временем!..
Выбери работу, движение вверх и купи пластиковый кухонный гарнитур, способствующий духовному росту. Нет, я не хочу выбирать. Медленно засыпаю под монотонную тарабарщину: тарелка тем временем опустела и едва не выскочила из рук, но я вовремя спохватился и поймал ее за промасленные края.
Мошенник неустанно программирует ослабленное сознание:
— Спешите набрать номер, указанный в углу экрана! Слышите? Не пропустите уникальную возможность изменить свою жизнь! Он меня ВООБЩЕ понимает?!..
Что общего у покупки средства от насекомых и подписания контракта с дьяволом? Как будто от выбора табуретки или клейкой ленты будет зависеть моя жизнь!..
Реклама становится все настырнее — переключаю канал.
На следующем шоу зрителя озорно приветствует фигуристая блондинка в белоснежной откровенной блузке:
— Эй, золотце, устал от одиночества? Позвони по номеру внизу экрана, не оттягивай свое счастье! Мы способны не просто скрасить твой унылый вечер, но и подобрать пару на продолжительный срок, — втирал очередной стандарт красоты, подмигивая.
Жрицы любви. Обладательницы сексуальной природной силы. Как некоторые утверждают, еще и сокрытой под мини-юбкой истины. По завершению проведенной с ними ночи хочется облачиться в траур, ведь со своим уходом даже такие потаскухи отнимают, высасывают что-то важное из жизни...
— Всего-то нужно... Стой, пого...
Пальцы забарабанили по кнопкам пульта. Поднадоевшая за несколько ночей кавалькада однообразных программ мелькает по кругу бешеным галопом. Горячая цыпочка остается позади, но образ ее живет и не выходит из головы, а фальшивое имя на бейджике не раскрывает сакраментальную тайну филигранности телевизионной куклы, сколько бы раз я не повторил: Мередит...
Какой удивительный взаимный паразитизм: одни заполняют чем-то свое идеальное тело, а другие с этим чем-то блаженно расстаются, — и пока совершается обмен, можно не переживать за голодную пустоту...
Цикл замкнулся, и каналы вернулись в начало, где по легко запоминающемуся номеру продают разнообразные «диковинки» по очистке пыли и кипячения. В кадре нет ничего, кроме крупного плана белой деревянной двери.
Они в курсе, что камера пишет? По экрану бежит мелкая рябь. Неполадки на канале или...
— «HERE IS JOHNNY!» — дверь срывает с петель и она врезается прямиком в камеру, покрывая трещинами экран. Все идет ходуном, словно эти дешевые декорации вот-вот сдует мощное торнадо!
Мою пятую точку вдавило в кресло. Обалдело смотрю на экран телевизора...
— Черт, неловко вышло, — прокашлялся появившийся в кадре «акселерат».
Картинка немного устаканилась, а скособочившаяся фигура продавца смотрит в сторону. Слова его тонут под не пойми откуда взявшиеся аплодисменты, но совершенно точно домаршировывают до кого-то за кадром. Камера резво отъезжает в сторону закулисных декораций, и вот, что я вижу: на горке из картонных коробок сидит мужчина в национальной индийской одежде. Ноги поджаты под себя, он театрально развел руками:
— Видят боги, какой же ты идиот, Джонни!..
Взрыв смонтированного хохота сотрясает площадку.
Камера перемещает фокус в начальное положение, и на секунду у меня самого уже закружилась голова от возникшей неразберихи; вот в дверном проеме стоит раздосадованный и насупившийся продавец, и видно вздутую вену на его широком лбу, прикрытом рыжей челкой. Странное дело: он, казалось, смотрит прямо на меня. Словно готов прочитать обвинительную речь.
Впрочем, оно так и звучит:
— Почему Я, — ударил Джонни себя в грудь, — экономист с юридическим образованием, обязан тратить время на ТАКУЮ бездарность?! — О чем только думали родители, когда допустили, что ты...
Раздается хлопок, словно кто-то ударил в ладоши.
— Замолчи, ты не экономист, — индуист вошел в кадр, — у нас отсутствуют образовательные институты как таковые. И, прошу, не разговаривай с ним; когда с ним разговариваешь, он начинает много фантазировать вслух. Видишь, к каким искажениям это приводит?..
— Так потому он и ОБЯЗАН позвонить! Я уже С УМА СХОЖУ!
Меня начинают выводить постоянные акценты этой рыжей сволочи...
— Знаю, знаю... Но, посмотри, он счастлив внутри... своей энергетической улитки, — протянул жрец, словно сам не до конца уверен в правильности подобранных слов.
— Дон, я не понимаю, какой к чертовой матери...
— Энергетической. Ментальное убежище, понимаешь?..
Джонни усиленно машет головой.
— Запертая комната?..
— Ми-мо.
— Ох, я просто хочу сказать, она ограждает его от...
Клик-клак. Прекращаю дурацкую съемку. Телевизор, оглушительно попискивая, гаснет, оставляя меня в полумраке онемевшей комнаты.
Дурдом, ей богу. Свято верю, что подобное словоблудие о возвышенном всего-навсего антикультурная тенденция, которая только и наносит вред простому туристу-обывателю, забредшему в «неблагополучный район» телевидения. Дай умному подопечного — сделает дураком. Они конкурентов не любят..
Лучше бы все-таки пошел спать.
— Пожалуй, стоило бы, — раздалось точно отовсюду.
Осматриваю кругом комнату — никого.
У меня случались галлюцинации от недосыпа, но очень давно, в периоды обучения при неустанном штудировании литературы, которая, впрочем, мало чему могла меня научить; я был смышленым сыном, но изучению строения дерева всегда предпочитал по нему лазать и от случая к случаю получать ушибы при неаккуратном падении. Галлюцинации не преследовали и не просили срочно слопать парочку сырых бифштексов. Максимум, на что они были способны, — безобидно позвать меня один раз по имени, — хоть и сложно сперва назвать безобидным демонически-утробное рычание (словно кто-то пытается прорыгать твое имя), — после чего исчезали на годы.
Бросаю беглый взгляд на телевизор и с тупой миной слежу за ползающей по моему собственному отражению мухой (или чему-то отдаленно ее напоминающей). Безусловно, то было мое отражение: узкое овальное лицо, короткие немного волнистые русые волосы и недоверчивый, апатичный взгляд измученного человека, но... абсурдное впечатление неестественности, чужеродности, приводящей в окаменение, усиливалось по мере игры в гляделки, и в сию минуту оправдалось. На разные голоса ОНО заговорило, словно горячо спорило с самим собой:
— Он ТАКОЙ ненормальный, — протянул голос, — что с ним невозможно не разговаривать!
— Сладкий мой, но ты повредишь его, — проурчал тонкий фальцет.
— Будешь меня работе учить?
— Во славу мудрого многоглазого Пь’хманты, — вступил третий, комично имитируя индийский акцент, — если не прекратите портить его, лично окончу ваше паразитическое существование! Стой. Джонни, не... трогай. Да, именно то, что я просил тебя не делать. Гордись собой, ты повредил мыслительный центр...
Происходящее начинало выводить меня из себя, да и не хотелось подтвердить неутешительный диагноз, так что лихо вскочил с кресла и протестующе треснул по крышке телевизора — изображение пошло мелкой рябью.
— Помогло? — голос из динамиков был чужд всему земному, он напомнил плеер с посаженными батарейками. У меня побежали мурашки. Сжав вспотевшие ладони в кулаки, говорю:
— Раньше срабатывало...
— Хм...
— Что со связью? — едва об этом думаю, как слова сами вылетают изо рта, раздражающие, словно мухи, и ответ последовал тягучий, точно жвачка:
— Думай о том, что не ловит сигнал.
— Хорошо. Мне нужно идти спать. Когда я сплю, со мной не случается никаких трагедий, — сказал я.
— Мне нравится ход твоих мыслей, он у них очень слаженный, — пропел индийский жрец, словно насмехаясь надо мной.
Отворачиваюсь. По-моему, на этот раз губы теле-экранного двойника не разомкнулись, и это логично, учитывая, что он — это я. Должно быть, раньше просто показалось из-за помех. Однако и насекомое наконец-то прекратило гнусно жужжать. Интересно, куда оно улетело? Боже, да какая, в конце концов, разница!
***
Они поселились в моем доме. Думают, не слышу их дурацкие приглушенные смешки из соседней комнаты? Да все они знают, специально издеваются!.. Это они умеют. А кто, собственно, они?.. Гости, разумеется. Ну да. Смотрю в потолок, а каждый раз, когда незваные гости трогают мое имущество, на его оборвано светло-желтом фоне представляю картину жестокого убийства. Пьют МОЙ кофе, едят МОЮ пиццу, смотрят МОЙ дурацкий телевизор! Пора преподать урок нахлебничеству...
Второй раз за ночь откидываю плед и бреду через комнату в коридор. Осторожно, не споткнуться бы, не покатиться кубарем. С появлением незваных гостей пропала уверенность в надежности собственного дома. Не так все должно быть! Репетирую на ходу обвинения.
Встаю в дверном проеме. В телеэкране ревут размалеванные поп-звезды из ночных музыкальных клипов, но никто не может быть в телевизоре вечно. Гости вжались в спинку кресла. Спрятали головы. Остальные смотрят со стен и ждут чего-то. Чего же они ждут?..
Достать бы сейчас револьвер! Не успею — тогда точно конец. В этот момент я действительно поверил, что они могут зарыться в мои мышцы и щекотать лапками нервные окончания. Они будут управлять мной, словно марионеткой.
Стало нечем дышать. Нужно думать логично! Иду на кухню, открываю окно. Кажется, время от времени взгляд начал задумчиво останавливаться на кухонных ножах и крепких ножках табуретов. Они... читают мысли? Да какая разница! Не хочу я их убивать, просто напугать... чтоб ушли. Точно, пора действовать! Выкручиваю ножку из самодельной табуретки и чувствую себя при этом, как король Артур. Вперед, дорогу храбрецам. Если они читают мысли, то пусть думают, что мне нужен револьвер. Верно. Обведу вокруг пальца! Нелепо размахивая импровизированным Экскалибуром, пробиваюсь через коридор и груду спасающихся от сыплющихся ударов теней к источнику всех моих ночных злоключений...
***
В кресле никого не оказалось.
Но что-то творилось на экране телевизора:
— Вы накрылись одеялом, надеясь, что мы не заметим слез обиды на ваших глазах, но боль слишком ярка, и тело начинает просвечивать, — вещал из программы «Вечерний психолог» гнусавый мужчина с толстыми очками. — Генри, Вы теряете контроль над собой! Если будете сопротивляться, я ничем не смогу помочь!..
— Убирайтесь из моего телевизора! — кричу я. В правой руке подрагивает ножка табурета. В голове наперебой галдят, что «это не работает», что я «странный» и больше не могу управлять собой. Забавно. Кажется, сегодня каждый решил сказать мне об этом...
Вот на меня орет отец, обмундированный в военную форму, психологически так и не вернувшийся из горячей точки:
— Таких людей, как ты, станут штамповать на фабрике по производству третьесортного двуногого скота! Слабак, неудачник! — динамик остервенело кричит, словно угрожая выстрелить мне в лицо из винтовки. Почему-то пропала агрессия. Я напуган. Судорожно хватаю пульт и переключаю каналы. Мелькающие на огромной скорости, точно болиды, они доносят до меня обрывки кричащих фраз:
— ...если вы умрете, то сможете сэкономить деньги! — подмигивает мой страховой агент, а в голове снова раздается безнадежное «остановись, безумец», но я не могу прожать тормоза...
— Все мы умрем, и это, наверное, здорово, — говорит моя учительница, тыкая поочередно в учеников, — и ты, Кенни, и ты, Генри...
Воспоминания сменяют друг друга, забытые, несвязанные, и резко останавливаются на нем...
— Брат, но ведь ты... — я неконтролируемо рыдаю, падаю на колени.
— Знаю, — говорит он, — я мертв, но, Генри, ты — сын Божий, и ты будешь со мной. Если хочешь увидеть меня снова, просто послушай. Давай, брат, сделай хоть раз то, что всегда делал я. Повторяй!..
Все вокруг замолчало, только я повторял, что было сил, но не то, что хотел услышать брат:
— Нет, я... никогда...
— Он ведь уже заряжен, ты сам желал этого!
— О, нет, я никогда бы...
— Просто. Возьми. И рискни!
— Моей вины тут нет, слышишь?! Да прекрати ты уже выпендриваться! — все внутри переворачивается и подлетает к горлу, словно меня перенесло в падающий лифт. Резко поднимаюсь и, отступив немного назад, дилетантски, но яростно молочу ножкой табурета проклинающее меня изображение брата. Снова и снова, пока комнату не заполнит тишина, а мою воспаленную и громоздкую реальность не накроет успокоительный сон...
***
Моего брата зовут Скотт. Он скончался, когда мы, изрядно накачавшись алкоголем, взяли друг друга на слабо в Русскую рулетку. Мы просто дурачились. Я был уверен, что Скотт никогда не согласится на такую безумную игру, а потому, когда тот расхрабрился и сам потянулся к револьверу, я незаметно опустошил барабан. Я ведь самолично все перепроверил...
Почему в нем была пуля?..
***
— И чего он такой бледный?.. — спрашивает очаровательная блондинка в белоснежной укороченной блузке.
— Обморок от переутомления, — заключает обладатель рыжей шевелюры.
— Или на почве нервного срыва, — добавляет она.
— Здравый смысл неоднозначен, — горько улыбнулся индуистский жрец.
— Если он не придет в себя...
Мередит пшикнула на Джонни, но он продолжил:
— Имею в виду, что мы и так делаем ежедневно все возможное, чтобы остановить регресс, но галлюцинации просто доводят парня до суицида. Что потом, КОГДА он?..
— Человек поправится, — оборвал его на полуслове жрец.
— Он со СВОИМИ тараканами в голове...
— Видят боги, Джонни, но ты...
— ...и сейчас мы ответственны за его жизнь, — оканчивает продавец товаров для дома, осматривая заплаканное лицо Генри, стоявшего, словно лунатик, напротив зеркала.
Тройка мрачно замолчала.
— Ладно, впереди много работы! Левыми, правыми, ребята, и в кровать его, — командует Мередит, и маленькие тараканьи лапки заскрежетали внутри головы бедного работника по имени Генри, переживающего недавнюю потерю инфантильного брата.
Его выводят из ванны и укладывают в мягкую утробу кровати, они будут восстанавливать и ремонтировать свое самое темное и комфортное место отдыха и успокоения. Свой дом.