Рыцарь маминого одеяла.
Очередная развилка лабиринта поставила рыцаря в тупик. На каменной кладке четко виднелся нацарапанный крест. Значит он тут уже был, но карта говорила об обратном. И если большинство участков лабиринта были описаны не точно, то этот отрезок пути ему описал один из строителей лабиринта.
Рыцарь внимательно осмотрел нацарапанный знак. Камень из которого были сложены коридоры лабиринта был твердым и не каждый клинок был способен оставить на нем след. Это точно была его метка, борозды креста были глубокими и ровными. Такие оставлял его меч.
«Надеюсь ты это выдержишь», - подумал рыцарь глядя на свой тонкий изящный меч. Рыцарь очень гордился своим оружием и доспехом. Каждый элемент его снаряжения можно было назвать произведением искусства. Доспехи из черненой арабской стали, когда то ему были подарены самим воеводой Булгарских отрядов. Кольчугу ему продали купцы из Речных Евреев. Они не могли ее просто ему отдать даже не смотря на весомость оказанной им услуги, не позволял торговый устав и врожденное чувство наживы. Рыцарь улыбнулся вспоминая, как потели купцы пытаясь отблагодарить его и одновременно заработать. Он поправил перевязь меча. За его меч многие бы другие рыцари отдали бы все что у них есть. Меч был невесом и легко рубил на пополам грубые клинки северных варваров и даже тяжелые сабли диких цыган. Правда у него был один недостаток, меч был короче обычного, все таки рыцарю было всего лишь 12 лет.
От воспоминаний рыцаря отвлек звериный вой, где то позади по следу шли… шли.., не зря это гиблое место называется «Лабиринтом Забвения». Чем дольше ты находишься здесь тем больше ты забываешь и забудешь все, если раньше тебя не сожрут те, что идут по следу.
В лабиринте помимо полного забвения хватало и других опасностей. От банального «заблудиться и умереть от истощения, до хитроумных ловушек, кровожадных зверей и ужасных хозяев лабиринта с их приспешниками.
Рыцарь еще раз сверился с картой и решил, что они пойдут в правый коридор, он выглядел более заброшенным, значит есть шанс не нарваться на преследователей. Но сначала надо было утолить жажду и восстановить память. Он достал из рюкзака флягу с водой и сделав несколько больших глотков протянул ее своему спутнику. Это был мальчик чуть младше его, истощенный и потерянный. Он долго смотрел на флягу, но руку так и не протянул.
- «Плохи наши дела, Питер, если ты уже не помнишь, для чего люди пьют воду. Нам надо поторопиться», - сказал рыцарь и проверил веревку, которой Питер был привязан к нему. Питер смотрел на все это безучастно. Он шел когда его тянула веревка и стоял когда не тянула. Он уже давно позабыл кто он, как он сюда попал. Он разучился разговаривать и думать.
«По следу шли волки. Целая стая голодных и злобных таежных волков», - в голове рыцаря прояснилось и он стал вспоминать, все что словно мелкий песок сквозь пальцы утекало из его памяти: «Они и правда уже были на этой развилке, но им пришлось бежать, так как из правого коридора послышалось шипение хозяев лабиринта».
Рыцарь продолжал прижимать ко лбу край своего плаща и в голове перестало шуметь, мысли снова стали стройными и воспоминания вернулись. Его плащ был его самым большим сокровищем и самым большим секретом. Он не раз спасал его от смертельной опасности и выручал из самых гиблых историй. Этот плащ не могла пробить ни одна стрела, мечи и копья ломались об него словно о крепостную стену. Плащ спасал рыцаря от магии и ядов и просто согревал его, даже в самые жуткие морозы. Благодаря этому чудесному плащу рыцарь снискал славу и свое звучное прозвище : «Рыцарь маминого одеяла».
Да, плащ был одеялом, сшитым из ярких лоскутов и набитый хлопковой ватой, но он был подарком от мамы и в нем было столько материнской любви и заботы, что одеяло спасало рыцаря от всех бед и невзгод, каждый раз огревая его материнским теплом.
Маму рыцарь не помнил, он не помнил кто он и откуда. Не помнил своего детства и к какой крови принадлежит, эту воспоминания не могло восстановить даже чудесное мамино одеяло, которое он носил на своих плечах вместо плаща и которое прославило его от западного края земли до восточного.
«Жаль что, мамино оделяло не может помочь Питеру», - подумал рыцарь и легонько дернув веревку повел его в правый коридор.
В этой части лабиринта стены были темнее и почти полностью заросли синим мхом. Мох пах затхлостью и легко отсвечивал бледным мерцанием. Мох отравлял воздух своими спорами и в горле начинало першить. Если рыцарь мог закрыть лицо плащом и спокойно дышать, то Питер начинал тихонько хрипеть.
- «Терпи, Питер, терпи», - сказал больше себе чем ему рыцарь и зашагал быстрее.
Это не первое его посещение «Лабиринта Забвения». Год назад он выносил отсюда украденную печать цыганского короля. И после того приключения рыцарь зарекся возвращаться в это гиблое место. Он чудом смог отбиться от банды забытых пиратов и выйти живым из схватки с одним из хозяев лабиринта. Три месяца его выхаживали лекари Средиземноморского берега. А шрамы от когтей хозяина лабиринта ноют до сих пор и скорее всего будут беспокоить до конца его дней.
Но в это раз он не смог отказаться. В лабиринте пропали дети, много детей. Из разных мест, разного сословия, исчезли в одну ночь из постелей и попали сюда. Рыцарь чувствовал, что в этот раз он найдет ответы на свои вопросы, именно в этом лабиринте.
Пока ответов не было, были только потери. За последние две недели рыцарь не смог вывести ни одного ребенка. Трое не дошли, забыв как дышать. Четверых он потерял в схватках с бандами и волками. Теперь он вел Питера и очень надеялся, что он будет первым кого он выведет. Большая часть лабиринта пройдена и остался один рывок.
«С тихим ходом обессиленного ребенка на реальный рывок рассчитывать не приходится. Но стоит попытаться» - подумал рыцарь и ускорил шаг. Веревка натянулась и рыцарь понял, что Питер не двигается и не смотря на усилия рыцаря он не сдвинулся ни на йоту.
Рыцарь обернулся. Питер стоял замерев с нелепо поднятой ногой для шага. Вся его фигура сотрясалась от напряжения, а в широко раскрытых глазах читался ужас. По вискам и тонкой шее ручейками струился пот и казалось, что где-то внутри себя Питер кричит, от страха, от ужаса…
Из темноты за спиной Питера вышел хозяин лабиринта. Мягкой кошачьей походкой, перекатывая жилистое чешуйчатое тело с ноги на ногу он изящно обогнул худощавого мальчишку и встал между Питером и рыцарем. Из одежды на ящере была только набедренная повязка и яркие ленты на кончике длинного хвоста.
- «Здравствуй рыцарь», - прошипел огромный ящер. При каждом слове из его пасти вылетал маленький юркий язычок, как у змеи в моменты возбуждения.
- «Виделись», - буркнул себе под нос рыцарь и шрамы от когтей хозяина лабиринта заныли как никогда.
- «Ты убил моего брата, рыцарь, но я не в обиде», - прошелестел ящер и по отечески взъерошил волосы на голове Питера, огромной когтистой лапой. У Питера по лбу потекли тонкие струйки крови.
- «Я убью и тебя если ты нас не отпустишь», - сказал рыцарь и достал меч из ножен.
- «Ты же знаешь, что я не могу вас отпустить, у каждого из нас свой удел», - оскалив зубастую пасть сказал ящер: «Мой удел править миром, твой играть в рыцаря с одеялом на шее».
- «Защищайся!» -выкрикнул рыцарь и пригнул вперед старясь вклиниться между Огромной рептилией и Питером.
Ящер изящно уклонился от укола мечом и нанес несколько быстрых словно молния уколов хвостом в сторону рыцаря. Ленты на хвосте хозяина лабиринта должны были отвлечь внимание рыцаря от тонкого и смертоносного шипа на конце хвоста. Но рыцарь уже усвоил этот урок и вовремя закрылся одеялом. Главное было не дать ящеру отрезать Питера, его надо держать за спиной и сохранить веревку. Закрываясь от атак ящера одеялом рыцарь аккуратно отступал назад толкая спиной Питера в сторону выхода.
«Пусть мы будем так топтаться хоть целый день, но мы уйдем Питер», -подумал рыцарь и попытался уколоть хвост рептилии маячивший перед глазами.
- «Если ты решил вот так покинуть лабиринт, рыцарь, то на это уйдет много времени», - сказал ящер посмеиваясь: «Бросай этого доходягу, отдохни наберись сил и приходи за новым. У меня их много».
Снова удар хвотом , снова когти целят в голову, так прошло не меньше часа. На хвосте ящера появилось пара порезов, а на щеке рыцаря зрел хороший синяк.
- «В следующий раз обязательно одену шлем», - подумал рыцарь чувствуя, как опухает скула.
- «Мне все это надоело», - неожиданно сказал хозяин лабиринта и скрестив руки на груди развернулся и пошел прочь.
Рыцарь не успел поверить в свою удачу, как ящер остановился и не поворачивая клыкастой морды сказал: «Ой, чуть не забыл… Питер пора».
Рыцарь не успел ничего понять, как его сзади обхватили тощие руки Питера.
- «Прости», - еле слышно прошептал Питер и не отпуская цепких рук ударил лбом в затылок рыцаря.
Последнее, что запомнил рыцарь это уходящего во тьму ящера насвистывающего веселенький мотив и хлюпающий звук разбитого в мясо лица Питера. Он погиб, но продолжал колотить изувеченным лицом по голове рыцаря.
Рыцарь приходил в себя долго и не сразу. Он то открывал залитые кровью глаза, то опять проваливался в небытие. Он несколько раз осматривал тесную камеру с маленьким окошком под потолком, терял сознание и начинал осмотр заново.
- «Как же болит голова.... Питер...», - мысли рыцаря путались: «окошко маленькое… Темно...»
Он сидел прикованным к деревянному креслу на больших металлических колесах. В таких возят стариков и тех кто не может ходить. все его тело опутывали цепи. Запястья и щиколотки были стиснуты в тяжелых кандалах. Двигать рыцарь мог только глазами.. Он не видел себя, но чувствовал, что из одежды на нем только нательное белье. А на коленях издевательски аккуратно лежало чистое, выглаженное мамино одеяло. Лежало так, чтобы ему не хватало каких нибудь пару сантиметров, что бы зацепить его пальцем, что бы мамино одеяло помогло… Рыцарь смотрел в маленькое окошко под потолком и плакал, он конечно же рыцарь и герой знаменитый от запада до востока, но ему всего двенадцать лет. Он еще ребенок.
В палате было тихо. В углу стояла застеленная кровать и пустая тумбочка. На тумбочке было клеймо «Спец. Интернат № 4». Посередине комнаты стояло инвалидное кресло. В нем лицом к стене сидел двенадцати летний мальчик. Его руки, ноги и грудь стягивали кожаные ремни, которые удерживали его недвижимое тело от падения из кресла. Мальчик смотрел в маленькое окошко под самым потолком и плакал. А на его коленях лежало старое потрепанное выцветшее одеяло сшитое из кривых лоскутов.
В палату вошли две престарелые женщины в белых халатах.
- «Семеновна, этому сама вытирай сопли», сказал одна быстро размахивая грязной тряпкой на швабре посередине комнаты: «Он плачет, когда я подхожу».
- «Да он не плачет», - сказала вторая и ловко в одно движение вытерла лицо ребенка размазывая и слезы и сопли: «Он же больной, из них вечно что-то льется. Будь они не ладными».
Она взяла с колен мальчика одеяло и направилась к выходу. На шее ребенка вздулись вены, а глаза налились кровью.
- «Ты это куда одеяло то?», - спросила первая женщина.
- «Да выкину его, пылесборник этот», - сказала вторая женщина и поспешила из палаты.
- «Семеновна, положи на место», - первая женщина успела встать в двери палаты: «у мальчонки кроме этого одеяла ничего нет. Это мать его ему оставила. Верни Христа ради».
- «Да что ты, что ты, Николаевна», - примирительно затарахтела вторая женщина: «да пусть лежит, кто же против? Я как лучше хотела, думала я...»
Семеновна вернулась и аккуратно положила одеяло на колени мальчишки. Мальчик расслабился, задышал ровно и даже слезы на мгновение перестали катиться по его впалым щекам.
Николаевна с чувством выполненного долга вышла в коридор. А вторая женщина тепло улыбнувшись поправила одеяло. Так чтобы оно не упало и так, чтобы для того чтобы до него дотянуться не хватало пару сантиметров. После чего потрепала мальчика по голове, ловко перебирая огромными когтями на чешуйчатой лапе, чтобы не поцарапать.
В коридоре Семеновна насвистывала веселый мотивчик. В палате мальчик смотрел на окошко под самым потолком и тянулся пальцами к маминому одеялу.