Коржик

Как много в нашей необъятной стране маленьких, затерянных на карте, всеми забытых поселков, аулов, деревень…Забытых не то, что властями своего государства, сам Господь Бог знать не знает о таких отдаленных населенных пунктах и живущих в них людях.
Далеко-далеко, где-то в северной Карелии, на границе с Финляндией, раскинулся поселок Приозерье. Поселок – как поселок, ничего особенного: две улицы с девятнадцатью в общей сложности домами, школа, детский сад, поликлиника, давно закрытая за неимением специалистов, несколько простых поселковых магазинчиков со скудным ассортиментом и наличием свежей продукции от силы раз в неделю, старая автозаправочная станция да сельское кладбище.
Когда-то давно, еще при Советском Союзе, поселок был развивающимся и перспективным за счет расположения рядом с крупным лесоперерабатывающим заводом. В поселке были созданы лучшие по тем временам условия для проживания – новые многоквартирные дома, социальные и муниципальные учреждения, места проведения досуга. Со всей области сюда стекались люди в поисках работы и лучшей жизни. Но после распада СССР, как это повсеместно происходило на просторах нашей необъятной Родины, завод закрыли, государственную собственность растащили по кускам ушлые предприниматели, и поселок стал постепенно приходить в упадок. Рабочих мест и перспектив для молодежи не было. До ближайшего районного центра было около шести часов езды по бездорожью, да и сам он представлял собой, по сути, такое же постсоветское захолустье, разве что с несколько большим по численности населением. Люди постепенно покидали обжитые места, продавая за бесценок землю и имущество. Оставались в поселке в основном доживающие свой век старики, направленные на службу пограничники да шайка местных нечистых на руку предпринимателей, ведущих бизнес с соседями-финнами.
Среди них, в деревянном доме на окраине поселка, жил старик Митрич. Никто давно уже не помнил его имени, да и настоящее отчество тоже оставалось загадкой – Дмитриевич, Митрофанович? Впрочем, для односельчан это было не столь важно, все давно уже привыкли величать его именно «Митрич» и никак иначе.
Был он для своих лет (а ему было где-то к восьмидесяти) довольно крепко сложен, активен и подвижен. Любил физическую работу, не боялся ее и всегда брался за любое дело. Нарубить дров, починить автомобиль, выкопать картошку – не было в поселке работы, неподвластной ловким, умелым рукам Митрича. Так он и жил - одному помог, другому подсобил, где-то заработал денежку, где-то – съестного получил. В общем, не пропадал, несмотря на то, что был очень одинок. Жена Митрича умерла давно, более двадцати лет назад, единственная дочь и внуки жили далеко и навещали редко. Друзей как таковых тоже не водилось, большинство из них в свое время покинули поселок, а те, кто остался, умерли от болезней и старости  или потихоньку спивались.
Так и проходили дни Митрича – серые, скучные, похожие один на другой. Но он никогда не жаловался на жизнь, старик довольствовался тем, что имел и спокойно доживал свой век.
***
Однажды, возвращаясь с фазенды (так Митрич любил называть свой огород) он заметил потрепанную коробку, стоящую у забора, огораживающего его дом.
- Вот же свиньи, - подумал Митрич. - Даже не соизволили донести до свалки. Ни ума у людей не осталось, ни совести.
Митрич поднял коробку, намереваясь выбросить ее вместе с остальным мусором, как вдруг услышал доносившийся из нее жалобный писк. Каково же было его удивление, когда, открыв коробку, он обнаружил в ней пушистый клубок маленьких, не открывших еще глаза котят.  Видимо, кто-то хотел избавиться от приплода гуляющей кошки, и не придумал ничего лучше, как запереть беспомощных животных в коробке и выбросить ее у забора.
- Эко дичь какая, вот так котов на улице оставлять. Взаперти, без еды, - подумал Митрич. Подумал, подумал, да и решил забрать котят домой.
- У вас никого, у меня никого. Авось и пригодимся друг другу, - с улыбкой произнес он, бережно неся коробку домой.
В коробке оказалось три котенка. Тощие, измученные, замерзшие (на дворе была поздняя осень), от длительного переохлаждения котята заболели. Как ни выхаживал их Митрич, не спав ночами, делая уколы и отпаивая котят куриным бульоном, спасти удалось лишь одного из троих. Это был рыжий в белую полоску котенок  с длинными усами и пытливым взглядом недавно открывшихся глаз. Митрич оставил его жить у себя и назвал Коржиком – таким же вкусно-румяным казался цвет его поросшей неряшливым пушком шерсти.
Несмотря на перенесенные в раннем возрасте болезни, к лету котенок вымахал, наел бока, отрастил густую шерсть и стал настоящим красавцем. Митрич за это время по настоящему проникся к питомцу. Характер у Коржика был озорной, но покладистый – кот всегда чувствовал, когда хозяин был им недоволен, когда его лучше было оставить в покое, а когда наоборот – проявить больше внимания. Он провожал и встречал хозяина у двери, смотря на Митрича своими умными, внимательными глазами и словно интересуясь, что у старика нового, как прошел его день. Долгими и холодными северными вечерами, когда за окном почти весь день царили сумерки, Коржик любил примоститься на коленях у хозяина и мурлыкать протяжные, умиротворяющие песни. Митрич, в свою очередь, всегда старался принести коту вкусное угощение. Перестал он и задерживаться на посиделках с мужиками, не желая надолго оставлять одного пушистого друга. Как он часто говорил своим товарищам, «Коржик ведь дома один, скучает». Мужики посмеивались над Митричем, но понимали его. Втайне они были рады, что у старика рядом появилась какая-никакая родная душа.
 Так и жили они, человек, да кот, два одиноких в этом мире существа, нашедших в обществе друг друга радость и утешение.
***
Однажды теплым июльским вечером Митрич, как всегда, шел с очередной шабашки. В этот день ему неплохо заплатили за сделанную работу - покраску забора у соседа, и старик решил зайти в сельпо, купить немного съестного и чекушку водочки для себя и чего-нибудь вкусного для Коржика. Направляясь домой с холщовой хозяйственной сумкой наперевес, Митрич пребывал в прекрасном расположении духа.
- Эх, на славу сегодня я потрудился, да и денежку получил – посему, день прошел не зря. Осталось только хорошенько поужинать да накормить Коржика! – думал он, улыбаясь щербатым ртом.
Повернув в замке ключ и отворив скрипящую дверь, Митрич зашел в дом, опустил на пол сумку и скинул ботинки. Он ожидал увидеть Коржика, бегущего навстречу с приветственным мяуканьем, но впервые за все время кот не вышел его встречать.
- Странно, спит, что ли? – удивился Митрич.
Он прошел на кухню, разложил в холодильнике нехитрый провиант и начал обследовать дом в поисках кота. Обойдя все комнаты первого этажа, проверив кладовку, чердак, погреб, посмотрев под кроватью и шкафами и так и не обнаружив кота, Митрич заволновался. Он вернулся на кухню, присел на деревянный, с облезшей краской табурет, закурил сигарету и стал раздумывать, куда мог деться Коржик. Уж никак не мог он бесследно исчезнуть, да и красть его вряд ли кому-то понадобилось – зачем нужен? Старик решил еще раз проверить комнаты. В спальне его взгляд вдруг застыл на раздувающихся от ветра занавесках. Митрич забыл закрыть форточку.
Сердце старика сжалось от неутешительной догадки. Он наскоро оделся, захватил фонарь и отправился на поиски кота.
- Эх ты, глупый, на кой черт на улицу вылез? Я тебя, разве, кормил плохо, обижал? Теперь вот ищи-свищи, а куда этот дурак убег, одному Богу известно, - причитал Митрич. Он несколько раз обошел окрестности поселка, расспрашивая всех соседей не видел ли кто кота. Несмотря на все усилия Митрича, к утру поиски Коржика так и не увенчались успехом.
Несколько следующих дней прошли для Митрича как в забвении. Он просыпался, наскоро умывался холодной водой, пил чай и отправлялся на поиски кота, продолжая расспрашивать местных жителей, не видел ли кто его Коржика. Большинство односельчан сочувствовали старику и пытались помочь в поисках, были и такие, кто откровенно насмехался, что, мол, стоило бы, из-за чего переживать, нагуляется кот и вернется. Но Митрич в глубине души чувствовал, знал, что не мог Коржик вот так просто взять и бесследно исчезнуть, он бы обязательно вернулся домой, да и вообще, вряд ли ушел бы далеко от поселка – кот не привык свободно гулять на улице, должен был испугаться. Страшное подозрение, что что-то случилось, щемило сердце старика, а неизвестность черной тенью повисла в воздухе, не давая душе Митрича ни минуты покоя. Нервы его были уже на пределе, он начал курить вдвое больше обычного, стал раздражителен, срывал злость на людях, подозревая, что они утаивают от него информацию о Коржике.
В один из вечеров, когда обессиленный Митрич после очередного дня безуспешных поисков сидел и выпивал на своей кухне, раздался нерешительный стук в дверь.
На пороге стоял живущий на соседней улице Валера, рано постаревший мужчина сорока с небольшим лет, работающий на автозаправочной станции. Вид у него был удрученный и испуганный.
- Пойдем, Митрич. Пойдем, выйдем во двор. И, крепись, отец.
Мужчины вышли из дома. На деревянном крыльце лежала грязная, в багровых подтеках пеленка, в которую было что-то завернуто. Сердце Митрича камнем рухнуло вниз.
***
Оказалось, что Коржика переехала машина. Валера обнаружил его на обочине дороги, возвращаясь домой с работы. Автозаправочная станция находилась за пределами жилой зоны поселка, и Митрич даже не подумал искать кота там.
Митрич похоронил Коржика на своей фазенде, под молодой раскидистой яблоней. Горе утраты тяжелым бременем легло на его сердце. Старик винил себя за то, что не уберег Коржика, не уследил за ним. Впервые за долгое время, прошедшее со смерти жены, он позволил себе привязаться к кому-то, открыть другому живому существу свое сердце. Пусть это был всего лишь кот, но для Митрича он был настоящим другом, компаньоном, родственной душой.
Дом опустел без Коржика, больше некому было встречать Митрича у дверей с вопросительным взглядом, словно желая узнать, как прошел его день, что интересного случилось, принес ли он что-нибудь вкусное, некому было свернуться на коленях старика после долгого рабочего дня, успокаивая душу размеренным мурчанием. Митрич замкнулся в себе, перестал общаться с соседями, начал часто впивать, как правило, в одиночестве. За работу он по-прежнему охотно брался, но лишь потому, что пенсии его едва хватало на пропитание, а ведь нужны были деньги еще и на спиртное, и на сигареты. Кроме того, старик втайне откладывал деньги на похороны, зная, что дни его близятся к концу, а создавать финансовые проблемы для дочери он не хотел.
***
В начале августа местные предприниматели завершили строительство и открыли рядом с поселком туристический комплекс, расположенный на берегу одного из живописных карельских озер. Он состоял из нескольких срубов, в которых располагались финские сауны, русские бани с ароматными березовыми вениками, помещения для отдыха, беседки и кафе-бар. В комплексе отдыхали, как правило, сами бизнесмены со своими семьями и друзьями, пограничники, заезжие финны да редкие туристы, добравшиеся до столь отдаленных глухих мест. Нельзя сказать, что посетителей было много - контингент был достаточно однотипный, но все же предпринимателям было выгодно держать этот комплекс, так как земля и рабочая сила в этих местах обходилась за бесценок, а прибыль, за неимением конкуренции, была неплохая, хоть и не регулярная. Митрича по знакомству пристроили туда подрабатывать. И хотя годы понемногу брали свое, и проблемы со здоровьем то и дело давали о себе знать, он помогал по мере сил и возможности: колол дрова, топил баню, поддерживал порядок на территории. Большинство постояльцев знали Митрича в лицо и уважали его за честный и добросовестный труд.
Где-то в двадцатых числах в комплексе остановилась компания из нескольких мужчин среднего возраста. Никто не знал этих людей в лицо, но местные жители поговаривали, что среди них были довольно известные в определенных кругах криминальные авторитеты из районного центра, которые вели какой-то бизнес с приозерскими предпринимателями.
В один из все еще теплых для севера августовских вечеров, когда солнце уже почти село и розовато-красный закат озарял небосклон, Митричу поручили организовать баню для этой компании. Общаясь с отдыхающими, старик с недовольством отметил, что мужчины вели себя весьма привольно, словно чувствовали себя не гостями поселка, а его полноправными хозяевами. С персоналом комплекса они разговаривали надменно и свысока, в голосах их то и дело звучали приказные нотки, приправленные плохо скрываемым пренебрежением. Митрич работал почти с самого утра и уже порядком утомился. Он хотел поскорее закончить работу и оказаться дома, выпить стопочку на сон грядущий и протянуть гудевшие ноги в родной теплой постели.
Благо, изрядно захмелевшая компания довольно быстро насытилась общением друг с другом, и мужчины разошлись отдыхать. Лишь один из них долго и задумчиво сидел в бане за деревянным столом, видимо, все еще желая продолжения банкета.
- Будь ты проклят, - подумал Митрич. Он не мог уйти домой, пока не разойдутся все клиенты и не будет погашена печь. Руки и ноги старика гудели от длительной физической работы, сознание слегка мутило от повышенного давления и усталости.
- Эй, дед, подкинь-ка еще дровишек. Холодно становится, - попросил мужчина.
- Так закончились дрова, нечего подкидывать. И не дед я тебе никакой, - пробурчал Митрич в ответ.
- Ну, так пойди, наруби, за чем дело стало? Платят же тебе за это, дед? - нарочито вежливо произнес мужчина, словно не заметив замечания в свой адрес. - Управляющему не доставит радости услышать, что в его заведении неподобающим образом обошлись с его близким другом, - на лице его расплылась ехидная улыбка.
Митрич молча вышел на улицу, выругался и пошел колоть дрова. Завершив работу, он вернулся в баню и принялся топить уже почти погасшую печь.
- Вот и чудненько, видишь же, ничего сложного, - усмехнулся мужчина. - Еще водочки принеси, и цены тебе не будет!
- Я тебе не официант, - недобро отозвался Митрич. – Сам возьмешь, коли надо.
- Разморило, дед, лениво идти. Недалеко тут, в предбаннике, под скамьей.
Митрич уже был не в силах спорить и молча сделал то, о чем его просил мужчина.
- Замечательно. Давай, садись, наливай по стакану. Поговорим за житуху.
- Устал я, домой хочу, - буркнул в ответ Митрич.
- Не дури, дед, уважь особого клиента, - посетитель никак не унимался. С его лица не сходила ехидная улыбка, но в голосе появился недобрый, не терпящий возражений оттенок.
Митрич вздохнул и сел на скамью напротив незнакомца. Взял со стола стаканы, он протер салфеткой и разлил водку. Мужчина залпом осушил свой стакан, потребовав от Митрича проявить уважение и последовать его примеру. Уставший старик уже понимал, что лучше не перечить этому навязчивому, неприятному человеку, в противном случае он рисковал, как минимум, потерять подработку.
Мужчина уже изначально был под градусом, поэтому после нескольких стаканов он окончательно опьянел и разоткровенничался. Он с гордостью в голосе рассказывал Митричу о своем нелегальном бизнесе, о том, как ему удалось разбогатеть, получив нелегальным путем собственность в девяностые, о своих двух «ходках» в колонию, и еще много о чем. Митрич все больше убеждался во мнении, что перед ним был крайне беспринципный, нечестный, подлый человек. Разговор с незнакомцем утомлял и раздражал его. Старик кивал и поддакивал, делая вид, что поддерживает беседу, втайне надеясь, что мужчина вскоре окончательно опьянеет, и он сможет, наконец, отправиться домой. И действительно, в скором времени собеседника Митрича окончательно развезло и он начал проваливаться в дрему.
- Ну а ты, дед.… Чем живешь, один на старости лет? Померла, слышал, старуха твоя… Дети то, внуки хоть есть? Да если и есть, небось и не навещают - в такую глушь к тебе ехать, больно кому надо, - собеседник смотрел на Митрича, хлопая осоловелыми глазами.
- Не твое это дело, - сердито ответил Митрич. – И вообще, домой я пошел, устал. Да и ты спать иди, не то сейчас прямо здесь уснешь.
Мужчина уставился на Митрича непонимающим взглядом, словно тот только что произнес что-то совершенно невероятное, ставшее для него небывалым открытием. На лице его застыла плаксивая гримаса обиженного ребенка.
- Знаешь, дед, мне ваше Приозерье сразу не понравилось. Злые вы тут все какие-то, дикие. Даже зверье у вас тут какое-то дикое. Вон, прошлый раз заезжал к вам на автозаправку, так какой-то кот прыгнул с дерева мне на машину, капот оцарапал, - задумчиво произнес мужчина. -  Я его, чертягу, догнал потом на своей «бэхе» и задавил, чтоб неповадно было, - мужчина зашелся хохотом. –  Была б моя воля, я бы у вас тут вообще пол поселка перестрелял.
Митрич, уже зашнуровывающий ботинки в предбаннике, замер.
- А у меня тут сосед месяц назад кота потерял. Огромный такой, рыжий. Не он ли? – нарочито безразлично спросил Митрич.
- Точно! Рыжий. Ну, стало быть, нет у соседа теперь кота, - сонно улыбнулся мужчина и смачно зевнул. Не прошло и минуты, как он распластался по скамье и раскатисто захрапел.
Митрич вышел на крыльцо и в сердцах пнул ногой вязанку дров. Поленья раскатились по траве. Ноги старика подогнулись и он упал на покрытую ночной росой траву. Из груди его вырвался крик горечи и отчаяния. Несколько минут Митрич так и стоял на коленях, тисками сжимая в ладонях морщинистое лицо, будучи не в силах обуять нахлынувшую ярость и злобу на этого приезжего мужчину. Совладав, наконец, с собой, он поднялся на ноги и пошел прочь от бани.
Через несколько минут он вернулся с пластиковой бутылкой в руках. Митрич зашел в баню и, удостоверившись, что незнакомец по-прежнему спит, запер дверь снаружи на засов. Несколько раз обойдя вокруг деревянный домик, он методично облил его жидкостью из пластиковой бутылки, вернулся во двор и неспешно закурил. Его лицо было расслаблено  и не выражало никаких эмоций, кроме смертельной усталости. Не докурив, старик бросил тлеющую сигарету на крыльцо и пошел прочь от туристического комплекса.
***
С самого утра весь поселок судачил о том, что в новом комплексе ночью сгорела одна из бань. По слухам, один из отдыхающих, который был, кстати, весьма богатым предпринимателем, заснул с непотушенной сигаретой, и здание, полностью деревянное, вспыхнуло и выгорело еще до приезда пожарных. Спасти мужчину по понятным причинам не удалось.
***
Вечером в доме Митрича зазвонил телефон. Старик поднял трубку. Это была его дочь.
- Папа, привет! Мы тут смогли выбить отпуск, билеты уже куплены, через пару дней будем у тебя! – радостно сообщила она. – Всей семьей приедем, давно хотели отдохнуть в Приозерье, на карельской природе. Да и у тебя, папа, давно не были, Машу увидишь, правнучку, уже совсем взрослая стала. Кота нам своего покажешь, Рыжика, - беззаботно щебетала женщина.
- Коржика, - машинально поправил Митрич. – Нет больше у меня кота, убежал. А вы приезжайте, как раз на ягоды еще успеете. Очень жду.

Октябрь 2019