- Этому осталось недолго, - заключил медбрат, бегло взглянув на лежащего под капельницей старика.
- А вы, случайно, не сторонник эвтаназии? - поинтересовалась девочка, сидевшая на подоконнике в палате.
- Как ни странно, нет, - ответил медбрат. - Деда все равно уже списали со счетов, но тому, в чью смену он откинется, достанется больше всего бумажной волокиты.
Девочка подошла к деду и с интересом взглянула на него.
- Дедушка! - крикнула она ему прямо в ухо. - Как вы себя чувствуете?
В ответ послышались лишь невнятные стоны и мычание. Дед уже третий день бился в конвульсиях. Все прекрасно понимали, что это означает. Его линия жизни, словно тонкая веревочка, зависла в нескольких сантиметрах над лезвием, но ее искусственно держали натянутой, не желая перерезать.
Деду было девяносто три года. Тот самый случай, когда уже можно сказать, - ну, повидал свет достаточно, отжил свое, и его не старались спасти всеми возможными способами. Он буквально рассыпался по частям. Метастазы раковой опухоли разрослись, словно ядовитая паутина, по всему организму, добравшись даже до головного мозга. Дни его были сочтены, и все, включая его самого, понимали это. Но, несмотря на ежедневные капельницы с сильнейшим наркотическим обезболивающим, он хорошо слышал все, что происходило вокруг. Более того, за неимением других путей восприятия окружающей информации, его органы слуха обострились до предела.
- Будь прокляты эти дети, - думал дед, не в силах вымолвить слово. - Никакого уважения. Ни по возрасту, ни по статусу.
Девочка ткнула старика пальцем в бок, желая проверить его реакцию.
- Бесполезно, - ответил медбрат. – Все равно, что в труп палкой тыкать. Никакой реакции на раздражители.
Девочка взглянула на медбрата. Никто не знал, но она была втайне влюблена в него, и именно поэтому сидела целыми днями в онкологическом отделении, оставив в вынужденном одиночестве свою тетку с переломом ключицы. Высокий, темноволосый, с небольшой небрежной щетиной на лице и ярко-синими глазами, медбрат выглядел в ее глазах чертовски привлекательным, даже несмотря на нелепую врачебную униформу. Девочка даже решила перечитать все школьные учебники по анатомии и оказанию первой медицинской помощи, чтобы впечатлить его своими знаниями и говорить с ним на равных. Медбрат интуитивно чувствовал, что нравится девочке. Худенькая, рыжеволосая и зеленоглазая, она тоже была ему симпатична, но была лишь одной из многих красивых маленьких девочек, бегавших за ним то и дело. Он был уверен, что ей нет и восемнадцати лет, поэтому, несмотря на их дружеское общение, сохранял дистанцию. Но весомый плюс общения с ней был в том, что девочка была умна не по годам и являлась весьма интересным собеседником. Намного интереснее, чем многие ровесники медбрата.
***
Деда регулярно навещали родственники. Медбрат искренне не понимал, какой был смысл в том, чтобы приходить в отделение и обливаться слезами у кровати больного каждый день. Тем более у человека, давно уже списанного со счетов. Самым интересным во всем происходящем было то, что, когда дед был еще в здравом уме, дочери экономили на лекарствах и средствах гигиены, уделяли мало внимания своему отцу и совершенно не предавали ни малейшей ценности его жизни. Поэтому в пролитых слезах крылась большая доля лицемерия. Рыдая над умирающим, «любящие и скорбящие родственники» уже втайне продумывали план раздела имущества, причем каждая из сестер желала ухватить наибольший «кусок» наследства любыми возможными способами. Дед же втайне был рад, что умрет раньше и не увидит, как грызутся друг с другом его дочери за несчастные квадратные метры его квартиры.
***
В этот вечер последние посетители отделения ушли около девяти часов. Дед же, то ли на радостях, что в палате, наконец, наступила тишина, то ли желая насолить смазливому медбрату, тихо и мирно скончался около полуночи.
Дежурный врач зафиксировал смерть, и медбрат повез тело в морг на каталке, про себя думая, что сегодня вряд ли удастся вздремнуть ночью на смене. Ему теперь предстояла масса работы. «Оформлять труп» - так называли между собой медработники формальную бумажную волокиту с умершим в их смену пациентом.
Так и не улучив возможности сомкнуть глаз, утром он передавал смену с огромными мешками под глазами, беспрестанно зевая.
В коридоре ему встретилась девочка. «Уже с самого утра спешит навестить любимую тетушку. Хотя, ее ли?» - усмехнулся про себя медбрат.
- Как там Вячеслав Петрович? - поинтересовалась девочка.
- Это еще кто такой? – сонно ответил медбрат.
- Ну... Дедушка… С остеосаркомой, с метастазами, - произнесла девочка с небольшой толикой гордости оттого, что смогла запомнить диагноз.
- Ааа. Шутов из пятидесятой. Этот помер. Ночью сегодня.
- Это как же так, человек умер, а вы и имени его не знаете? А как же документы? – девочка была ошарашена.
- У нас здесь столько таких, как он, что очередное имя вылетает из головы. Каждый день кого-то «хоронить» приходится… - медбрат на пару секунд задумался. - Кстати, не хочешь перекусить?
- Была бы не против, не успела дома позавтракать.
- От деда осталось много еды, он же последнее время не ел совсем ничего. Возьми что-нибудь в холодильнике, в ординаторской.
- Может быть, сходите со мной? А то мне одной неудобно как-то, - девочка с ноткой мольбы в голосе взглянула на медбрата, втайне желая, чтобы он еще ненадолго остался с ней.
- Нет, - отрезал он. - Я хочу домой. Спать.
***
Девочка забралась в холодильник и нашла там йогурты с рисовыми шариками. Она надорвала упаковку одного из них и, аккуратно облизав крышечку, принялась за нехитрую еду. После этого она по наитию зашла в пятидесятую палату. Место старика теперь пустовало и было аккуратно заправлено свежим постельным бельем, а подушка, словно парус корабля, рассекающего волны бушующего моря, возвышалась гордым белым треугольником над дешевым больничным покрывалом. Кровать ожидала своего нового обитателя.
- Спасибо, дедушка... Эээ… Вячеслав Петрович, - тихо сказала девочка и зачем то погладила уголок кровати. - Спасибо вам за йогурт и... простите, что все так долго действовали Вам на нервы. Теперь вас, наконец, оставят в покое.
Яеварь 2018