Сегодня после волейбола отмечали день рождения Нади. Солнце огненным шаром висело на горизонте над морской рябью. Окружившие его редкие и жидкие облака пылали малиновым цветом. Мы сидели на досчатом полу нашей веранды вокруг скатерти заставленной кулинарными шедеврами именинницы. Было вкусно и душевно. Литровая бутылка хорошей голландской, кажется, водки промелькнула практически не заметно. Ну кроме, может, одного эпизода, кода Лена атаковала меня сзади и провела прелюдию к массажу позвоночника. Остатки голландской водки разливались по рюмкам под благодарный аккомпонимент романса "А на последок я скажу". Разомлевшими голосами трио еврейских женщин излило в этой строфе всю тоску русской души. Далее никто текста не помнил, поэтому следующая пара строк была чувственно пропета как "Ла-ла, Ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла! Всеми тут же овладела грусть и ностальгия. Но расходиться на минорной ноте - вот это вот точно - не наше. Надя извлекла еще одну бутылку... Как водится, в начале торжества хозяева выкатывают из погребов лучшее вино, а после того, как гости захмелеют, для продолжения пиршеств подается вино уже не столь изысканное. В соответствие с заведенной традицией, вторая бутылка водки была без особых претензий. Произведена она была в Украине. Дабы упредить всякие сомнения (а Вика, выпив наравне со всеми свои 200 гр. уже готова была решительно протестовать), Надя нараспев протянула гимн украинскому продукту: "Одиннадцать очисток, при Порошенко разливалась, при Зеленском продается!" После такой рекламы никто уже не сопротивлялся...
Осталось ли что-нибудь от второй бутылки, я не знаю. Никто, наверное не знает, потому как в сгустившихся сумерках всех накрыло чувством взаимной любви и дружбы. Вика раз пять позвала всю компанию к нам на чай. Надя призналась мне в любви к моей профессии врача и призывала меня следить, за тем, чтоб мы все были уже здоровы. Лена просила прощения за бестактное нападение на мою спину и старалась прижаться к моей груди . Сергей, не проронивший в течение вечера, кажется, ни одного слова, окончательно затих...
Дорога домой была отмечена чудесными открытиями, которыми Вика спешила поделиться со мной.
- Смотри, смотри на мои ноги! Они ходят как ноги модели...
То одной, то другой ногой, описывала Вика полукруг и поочередно ставила ступни по воображаемой ею прямой линии. Я был абсолютно трезв, поэтому в моих глазах прямая выглядела классической синусоидой.
- Я совсем не чувствую своих ушей. Ой у меня уши просто заперло!
Теперь моя модель продолжала колебательно поступательное движение, крепко зажав уши ладонями.
В какой-то момент Вику осенило. От неожиданного озарения она даже отпустила свои уши. Амплитуда синусоиды резко увеличилась.
- Я поняла, нам нужно срочно выпить воды, чтобы уменьшить высокую концентрацию алкоголя в крови!
Идея своей имплементации не нашла, но породила ассоциативные воспоминания.
- Знаешь, последний раз я пила водку, когда мне было 17 лет. Тогда, помню таксист, спросил: "Что это с ней?" А Фаня сказала, что мне плохо. Таксист не поверил: " А по-моему, она просто пьяная"...
Ой, Сашка, какая же я пьяная. Прствлшь, с 17 лет?...
- Представляю, чего уж там. С 17 лет держалась, и вот на-те, сорвалась!
Уже в сгустившейся темноте, обручившей матово-черное небо с черным как смола морем, искрящимся отраженными огнями набережной, мы добрались домой.
Дома мне было хорошо. Вике сделалось плохо.
Надя, спасибо тебе за твой день рождения, спасибо за то, что вернула нам наши 17 лет!