Глава тридцать восьмая
Начало ноября 1988 года
За день прошли не более десяти километров, поскольку наст еще не везде схватился коркой, способной удержать вес человека, снегоступы гнулись и трещали, и путники подчас проваливались по пояс. Донельзя вымотанные тяжелой дорогой, они остановились на ночевку в распадке, со всех сторон окруженном дикой тайгой.
Быстро соорудив шалаш из разлапистых еловых веток, заварили чай – сил готовить на костре еду уже не было.
- Дядь Дмитрий, - сказал Смирнов, прихлебывая черный, обжигающий напиток, - а как вы находите себе жен? Ну, старообрядцы?
- Как и все мужчины! – Найденов ухмыльнулся в бороду. - Приглянулась девица, оказываешь ей знаки внимания. Получил в ответ - засылаешь к ней сватов. Получил согласие и благословение ее родителей, значит, быть венчанию, а стало быть, новой семье!
- А если девушке не понравился жених? – не унимался Смирнов.
- Такое редко бывает, ибо здесь боле слово отца с матерью роль играет, а не согласие девицы. У нас ведь не совсем так, как в вашем мире - ни кокетства, ни игры в любовь не бывает. Если женщина полюбила тебя, она не замедлит тебе об этом сказать. Если она тебя ненавидит, она это тоже скажет, и ты волен поколотить ее за это. Но выгнать из дому не моги, ибо вы пред Господом нашим венчаны. Но так-то почти не бывает, как правило, у нас крепкие семьи. Словом, паря, так или иначе, наша женщина точно знает, чего ты хочешь от нее, а ты точно знаешь, чего хочет она. Ни ошибок, ни взаимного непонимания. Тем и крепка семья.
- Тебе-то, Серьга, чего до этого? – через время спросил Найденов, лукаво поглядывая на молодого товарища. – Али посвататься решил к девице нашей веры?
- Думаю еще, дядь Дмитрий, - серьезно ответил Смирнов. – Полюбились мне здешние места, тайга полюбилась…
- Ну, ты, малец, даешь!- фыркнул Дзюба. – Как можно полюбить адский труд, бесконечные переходы в диких местах и полное отсутствие цивилизации?! Ладно там, на месяц-два оторваться от нормальной жизни – с кроватью, с горячей ванной, с унитазом, наконец! Но коротать здесь жизнь?!.. Упаси Господь!
- Каждому свое! – Смирнов задумчиво глядел в огонь. – А мне здесь нравится!
- Ладно, давайте спать! – приказал Найденов. – Взавтре нам надо дойти до стойбища Федоровских. Слава Богу, мороз поддавливает, наст должен еще боле укрепиться. Тогда уж точно дойдем!
Утро было солнечным и морозным, и путники отправились далее по маршруту, известному только проводнику.
Солнце перевалило за полдень, когда они увидели в глубокой котловине между сопками огромное стадо оленей и четыре чума, стоящих у кромки леса.
- Ну, вот мы и пришли! – сказал проводник.
Старый Федоровских – мужчина неопределенного возраста, коренастый, широкоплечий с безволосым лунообразным лицом, иссеченным ветрами и возрастом встретил путником дружелюбно.
- Вот уж кого не ожидал увидеть здесь в такое время, так это урусов! – сказа он, удивленно разглядывая Дзюбу и Смирнова. – Знать, Никифорыч, не утратил ты с возрастом своего умения ходить по таежным тропам в любое время года. Как же ты довел их сюда?!
- Дык, привычные они ужо к тайге-то! – сказал Найденов. – С лета здесь обретаются. Вот и до зимы дожили. А теперь выходить нам надобно из тайги, а без олешек никак. Выручишь?
- Э-э, Димитрий, так дела не делаются у нас! – Федоровских сделал обиженное лицо. – Ты и твои товарищи гости у меня, а гость – он завсегда от Бога! Пойдем-ко, чаю выпьем с кедровым молоком, лепешками с тарбаганьим жиром закусим, пока женщины нам мясо сварят. Вот потрапезничаем, тогда и о делах поговорим.
Что ж, так сытно геологи никогда не ели! Мясо ягненка, сваренное с какими-то таежными травами, необыкновенно вкусное, оно буквально таяло во рту… Заедаемое горячими еще лепешками, густо промазанными тарбаганьим жиром, мясо просто проваливалось в желудок, наполняя его приятной тяжестью.
Повалявшись на шкурах, и слегка переварив съеденное, снова пили чай…
Дважды Найденов пытался завести разговор об оленях, но оба раза Федоровских прерывал его, говоря о том, что дорогих гостей так не привечают, чтобы сразу расстаться. И пускался в пространные разговоры о былых временах, когда гости гостили неделю и более, услаждая своим присутствием хозяина.
Словом, время пролетело быстро, и геологов, отяжелевших от обильной пищи сморил сон.
И лишь проводник со стариком Федоровских продолжали свои бесконечные, как сама тайга беседы о старой жизни.
- Дам я тебе, однако, два десятка оленей, Димитрий! – вдруг сказал Федоровских, оборвав свой же монолог на середине фразы. – Уважаю тебя! Сколько лет ты ходишь по тайге, никому худого не сделал, хотя знаю, что были люди, которых ты готов был наказать жестоко, однако же, прощал их. Знать, велико и боголюбиво сердце твое, Димитрий! Потому, не будет тебе отказа.
- Спаси тя Господь, Порфирий! – Найденов склонил голову в благодарном поклоне.
- Однако, Димитрий, сколько золота ты мне принес? – старик хитро прищурил глаз. – Ты же не с пустыми руками пришел?
- Сколько же ты хочешь за оленей? – не менее хитро прищурил глаз проводник.
- Э-э, старый лис, не хитри с Порфирием! – сказал Федоровских. – Не надо! Предлагай свою цену!
- Пятьдесят грамм, боле нет у меня! – твердо сказа Найденов. – Золото хорошее, чистое. Геологами добыто, не нашими старателями. А геологи берут только высокопробное золото.
- То мне ведомо! – сказал Порфирий. – Как ведомо и то, что мои олени стоят не менее ста граммов твоего высокопробного золота. Это при том, что оленей ты выберешь сам.
- Ну, ежели сам буду выбирать, то тогда, Порфирий, я дам тебе то, что просишь!
- Вот и славно, Димитрий! Значит, поладили! Ну, тогда, раз ты не торговался долго, я дам тебе еще пару связок шкур и два десятка парок. Они, конечно, ношенные, но вам ведь не к невестам идти, а для дороги они в самый раз будут. Главное, что тепло в пути сберегут…
Утром, когда Найденов отобрал два десятка сильных молодых оленей и с помощью младших Федоровских увязал их попарно для перегона, старик взял его за локоть и отвел в сторонку, чтобы их разговор не слышали сыновья.
- Димитрий, тебе ведь ведомо, что такое «копытка»? – спросил он, прищурив и без того узкие глаза.
- Ведомо, Порфирий. Я ведь с оленями, почитай, пятьдесят лет хожу!
- У моих оленей нет этой заразы – это я тебе точно говорю. Но если ты вернешь мне десять оленей из двадцати, я прощу тебе то, что вы съедите остальных…
- Это за что же мне такая милость?! – Найденов удивленно воззрился на старика.
- Не только тебе, Димитрий! – Федоровских пристально посмотрел в глаза проводника. – Ты сказывал, что тебя дожидаются еще десять человек в тайге, верно?
- Верно, Порфирий!
- Путь ваш до Тиши долгий, а зима предстоит лютая – это я чувствую своими старыми костями. Двести верст по тайге в такую стынь… Это вам не мене месяца идти. А голодный путник в мороз не выдюжит, помрет. Но мы-то с тобой понимаем, что наши, таежные законы не чета тем другим, которые в другом мире правят. Вот потому тебе и такая поблажка, Димитрий. Выведи людей без потерь, и мое уважение к тебе еще боле упрочится!
Они обнялись на прощание, и Найденов с геологами отправился в обратный путь.