В одну из таких прогулок он познакомился с Таней, как оказалось лежавшей в соседней палате. Ей тоже разрешили прогулки, но гулять девушке оставалось недолго. На следующей неделе Тане предстояла операция… по удалению ноги. Саркома – это страшное слово Серёжка услышал впервые. Бедренная кость разрушалась стремительно, и пока процесс не затронул другие органы, ногу нужно было срочно удалять. Болезнь развивалась так быстро, что Таня внешне ещё оставалась симпатичной улыбчивой девчушкой с вполне стройными ножками. О свалившейся на неё беде свидетельствовал только, просвечивающий сквозь тонкое трико, слой бинта на правой ноге выше колена. Трудно было представить, что через пару дней ноги этой не будет вовсе, и юная красивая девчонка станет инвалидом с неясным прогнозом выздоровления.
Проводив девушку до дверей в корпус, Серёжка присел на обшарпанную скамейку, по всей видимости, когда-то выкрашенную в зелёный цвет. Вспомнилась шутка Серафимы Петровны относительно пользы влюблённости. Он представил Таню в роли своей девушки, но… ничего кроме жалости не ощутил.
А в субботу заявился Славка. Славка, однокурсник по институту и друг, в Рыбинске проживал в общежитии. Работал на том же заводе, что и Серёжка. А вот родители Славки жили в Ярославле и по выходным он их навещал.
Друг критически оглядел Серёжкин «самолёт», крякнул, и сообщил, что в следующий выходной у него День Рождения. Днём он на машине отца заедет и заберёт страдальца развлечься на пару-тройку часов. Так и порешили.
В следующую субботу Сергей после завтрака и процедур перед прогулкой, предупредил соседей по палате, что на обед не придёт. Попросил его не искать, и шума не поднимать. Славка приехал, как договаривались, и… покатили к нему домой.
Дома у друга всё к торжеству уже было готово. Кроме родителей за столом чинно сидел младший Славкин брат, Саша. После больничной пищи обильный праздничный стол произвёл на Серёжку сильное впечатление. К коньячку он лишь слегка приложился, памятуя о принимаемых лекарствах, а в остальном - отдал должное кулинарным талантам Славкиной мамы. Посидели, попели песни, пора и обратно.
В палате, всё же, кто-то из соседей коньячный запашок унюхал, посыпались шутки. А утром, на медосмотре, Серафима Петровна что-то уж очень близко наклонившись к Серёжкиному лицу, хмыкнула, но ничего не сказала.
Одним из развлечений для обитателей палаты, в часы свободные от процедур и приёма пищи, было долгое сидение у окон, выходящих во двор. В один из таких «сеансов» Серёжка её и увидел.
…Потом, ещё не раз, он будет вспоминать этот весенний светлый денёк, незабываемое ощущение беспричинной радости, предвкушение счастья.…