Стояли зимние сумерки, но времени было немного, примерно, часов шесть вечера. Машина любительской, оперной студии, «пазик», проезжала через район Потока. Слева виднелся недавно построенный Дворец химиков.
- Вот он, вот он, Дворец, полюбуйтесь на него! — пробасил Сергей Боровой, он недавно пришёл в студию, и старался показать всему коллективу свой зычный голос. Все, присутствующие в машине, прильнули к левым окнам. Даже те, что сидели справа, привстали и через и головы товарищей разглядывали здание Дворца, с яркими огнями, горящими в больших окнах.
- И что там, в Новоалтайске, за клуб? Старенький наверное — произнёс солист студии, тоже бас, но высокий, по характеру звучания, Владимир Воронов.
- В новом Дворце бы выступить мечтательно произнёс тенор, Ваня Попов.
- Какие наши годы, ещё выступим. И не только в нём, а на лучших площадках города. Зато начинаются первые гастроли студии. И это не надо снимать со счетов, — ответил Ивану художественный руководитель клуба «Трансмаш», где находилась оперная студия, Виталий Брунов, - Я-то для чего у вас?..
- Дай бог, не последние — скривился я в усмешке. Коллектив кинул на меня уничтожающий взор, а руководитель студии, Пётр Сапожников, произнёс:
- Не «каркай», Володя! Даже если что и случится, то «первый блин всегда комом». Я пожал плечами. Мне нечего было сказать. Но концертмейстер, Вениамин Кодкин, поддержал меня:
- Что вы напали на парня. Всё может быть. И не обязательно случай может оказаться от нас зависящий. Клуб подожгут хулиганы, вот и всё. А их там полно. Придётся «поворачивать оглобли»…
Километров десть машина шла по обледенелым ухабам, но наконец-то показались огни Новоалтайска. Клуб представлял собой одноэтажное белёное здание и мало чем отличался от нашего клуба. Встретили нас неплохо, предоставили отдельную комнату. А зал уже ломился от зрителей. Но кроме нас выступали и другие артисты. В репертуаре нашей студии были две сцены из опер. Одна — из «Евгения Онегина» и другая — из «Бориса Годунова».
Откуда-то появились бутылки с водкой.. Все выпили по полстакана, кроме девушек и меня, конечно — я оказался самым молодым. Тем более, Сапожников назначил меня помощником режиссёра. А самого режиссёра я ив глаза не видел.
Первым, у кого «развязался» язык, был Виталий Брунов. Его компаньонами оказались Вениамин Кодкин и Виталий Хейцман. Хмель Кодкина не брал. Он чётко «слышал» музыку, классно исполнял на «фоно» классику и эстраду. В любом состоянии мог импровизировать. Одно время руководил эстрадным оркестром клуба.
Другие солисты, постарше возрастом, и уверенные в себе, тоже приняли участие в употреблении спиртного. И даже женщины. У Владимира Воронова улыбка не сходила с лица, и он пытался приставать к супруге Сапожникова, Лидии. Хватал её за коленку и выше, та по-кошачьи отмахивалась, но, видимо, ей нравились домогательства высокого симпатичного парня. Всё это происходило на глазах её супруга, но женщину это не смущало. Потом Владимир с Лидией куда-то исчезли.
А коллектив весь, за малым исключением, перепился. Сапожников бегал, с матерками, в бешенстве. Появился, с бледным лицом, в нашей комнате, кинул потрёпанную партитуру на стол да как закричит:
- Что здесь творится? Все же в «драбадан» пьяные. А у нас сейчас сцена дуэли Онегина и Ленского!
- Ну чего ты пузыришься, Пётр Ильич. Пытался упокоить его Брунов — Споём сцену, не волнуйся. Вон у нас какие бравые солисты. Со сценой из Евгения Онегина, слава Богу, справились.
Ленский, Ваня Попов, кое-как исполнил свою арию. А Воронов подписался даже на две роли — Онегина и Зарецкого, хотя оба персонажа были задействованы в одной картине. Пришлось срочно подкорректировать действия в картине. Правда, выстрела не получилось Но музыка отыграла своё, и Ленскому ничего не оставалось делать, как грохнуться словно мешок с дровами, на деревянный пол. Это вызвало смех и без того лёгкой публики. Пришлось быстро переодевшемуся Зарецкому пропеть «Умер от разрыва сердца».
А во второй сцене — «Корчма на Литовской границе» из «Бориса Годунова» Отец Мисаил, Виталий Хейцман, пьяный по ходу сцены и в натуре, всё норовил закусить бутафорским яблочком. Так рука и тянулась к блюду, а отец Варлаам (Сергей Боровой) бил его по руке, не давая свершиться задуманному. В конце концов, отец Мисаил уснул за столом.
Назад ехали понурые. Кто-то дремал, кто-то предавался своим мыслям. Но головы у всех качались. Куда-то делись Воронов с Лидией.
- Отстали наверное, но поезда ходят исправно. Приедут, не маленькие, — произнёс заплетающимся языком Бруно. Сапожников, весь на нервах, был трезв, как стёклышко и не находил себе места. Так завершились наши первые и последние гастроли. Сапожников развёлся с супругой. Воронов ушёл из студии.
04.04.20г.