Александр Евдокимов
ВЫДЕРЖКИ… (абзацы цитат)
/из статьи
«ПРОСТРАНСТВО ТЕАТРАЛИЗАЦИИ»/
Архитектоника смысла – УТВЕРЖДЕНИЕ ЗАМЫСЛА!
Утверждение, как движение: от «Пространства Поэтики» режиссёрского видения, рождённого ЗАМЫСЛОМ – к реальному воплощению «территории» постановочного пространства.
Архитектоника смысла – это определённое сложение частей – от малого к большому, где композиция, как конструкция, опирается на «Фрагмент-фразу»: данный термин – это мои эмпирические выводы результатов исследований творческих лабораторий, которые приводил со студентами вузов.
«Фрагмент-фраза» является элементарной производной в палитре «выразительного языка» театрализации, как буква – в алфавите, нота – в музыке, слово – в литературе, кадр – в фильме, «па» – в танце, штрих – в живописи и т. п.: монтажная совокупность «фрагментов-фраз» воспроизводит самостоятельную и первичную основу конструктивной механики театрализованного пространства – единицу «действенности действия», как «изобразительная заготовка» Гросса (Эйзенштейн) – основа «смысловой палитры» архитектоники.
Изобразительная заготовка – это элемент, как аттракцион, о котором говорит Эйзенштейн в «Монтаже аттракционов»…
«Аттракционность» – монтаж «фрагментов-фраз», применение которых определяется – «логическим сюжетным правдоподобием» (оправданным).
На сцене (в любом художественном пространстве) – возможно ВСЁ: надо только «ОПРАВДАТЬ» представляемое со всех точек зрения – с логической, нравственной, бытовой, эстетической, моральной… этической, художественно-целесообразной… и т.д., одним словом – общечеловеческой…
Аттракцион (утверждает Сергей Эйзенштейн) – это всякий эффектный момент, то есть всякий элемент, подвергающий зрителя чувственному, или психологическому воздействию, опытно выверенному и математически рассчитанному на определённые эмоциональные потрясения с возможностью восприятия единства в их совокупности, как познания – «через живую игру страстей».
Аттракцион и трюк – это не одно и тоже.
Трюк – это «фрагмент-фраза» того, из чего состоит – «АТТРАКЦИОН».
«Монтаж аттракционов», это уже пространство аттракционных столкновений, созданных из монтажа трюков – это уже простор и объём невероятных исследований, даже на компилированном уровне.
Возвращаясь к «архитектонике смысла», своевременно вспомнить утверждение Владимира Ласточкина (фотография №2, Ласточкин В.Н., заместитель председателя Совета СТД РФ по массовым формам театрального искусства, главный редактор профессионального журнала «Театр масс», председатель Комитета по культуре Ассамблеи народов России, член Правления Профессионального комитета московских драматургов, Заслуженный работник культуры РФ): «Смысловой трюк – это не трюк, ради трюка, а смысловая позиция события, которая создаст понимание происходящего на наших глазах факта, равного по своему психологическому воздействию на зрителя – мощному удару прозрения, направленного на осознание данного смыслового факта-события»…
…Трюк, есть достижение абсолютного и законченного исполнения специфического элемента с применением новейших технологий, который базируется исключительно на относительном – на реакции зрителя, в которой скрывается энергия «бесконфликтной драматургии».
«Бесконфликтная драматургия» существует в пространстве столкновений, её природа в противопоставлениях, сравнениях, контрасте и «препятствиях» (препятствия, – как некоторые азбучные требования школы актёрского мастерства).
В первую очередь, здесь, нас интересует противоположение – «субъект-объект», с точки зрения интереса к представленному материалу, где интерес, как значение «быть внутри», должно определить в себе стремление «желать – «быть внутри»» и тогда суть значения данного термина, в том, что это только положительно окрашенный эмоциональный процесс, обязан расширится до полного объёма чувств – не только в положительном, но и отрицательном…
…Конфликт, по значению – это столкновение, но это только по значению одно и тоже!
Синонимное свойство терминов стирается, так как наполнятся определённым значением, при длительном профессиональном его употреблении в специфических использованиях.
Для нас это очень принципиально – с т о л к н о в е н и е – это уже не конфликт из драмы и трагедии, где страсти и экзальтации жизненных перипетий, наполняясь мыльными пузырями, увлекают публику к сериалам.
С т о л к н о в е н и я – это сопоставление, сравнение, встреча, полемика, сближение, спор, трение и т.д., но и, конечно, без отказа, или ортодоксальных исключений оттого, что применимо к острым углам самого театрального конфликта, – таким, каким его воспринимает обыватель.
Поэтому, «сквозное действо» – это и утверждение сверхзадачи в идеологическо-педагогическом результате достижения цели – воспитательного воздействия на аудиторию, как и стремление к максимальному количеству сопутствующих тем и проблем, представленных к рассмотрению в параллели с ГЛАВНОЙ темой.
В пространстве театрализации более важную роль играют мизансцены, которые и несут в себе всю векторную силу, определяющую драматургию действа, как движители – С К В О З Н О Г О Д Е Й С Т В А.
Моделируя и экспериментируя, в формах и методах, практика постановок разных уровней, как и опыты творческих лабораторий со студентами и поиски на подмостках театр-студий, показали, что информацию с главной темой представления, через сквозное действо нужно не «вносить», а с нею лучше врываться, заявляя масштабное Событие, или создавать тональность масштабного размаха, малому и небольшому, в гротеске, через пластические знаковые мизансцены.
Такой «векторной силой» стали, своеобразные, – зонги, но они заявлялись всегда, как песни и чаще, заменяли прологи, являясь вступлением к чему-то, но…
Творческий процесс – это всегда и первое – «но», и «почему», и «как», и «если бы»…
Почему – зонг-песня?!
Зонг, из разных значений и есть – песня!
Но зонг – это и гротеск!
Так и появились новые формы.
З о н г и – ф р е с к и: пластические (хореографические) знаковые мизансцены, как движители с к в о з н о г о д е й с т в а.
Затем, в своей практике, мы стали совмещать использование латентной «видео-пластики» – с реальной динамикой мизансцен.
«Бампер-сигнал», как акцент и точка опоры сквозного действа, в драматургии театрализованного представления, может являться векторным скрепом эпизодов и блоков, чтобы начинать и заканчивать (обрамлять) фанфарно-пластические «зонги-фрески».
Потом, зонг потребовал более ёмкого определения в терминологии, так как уже не хватало наполнения, которое он воплощал.
Вот так: от зонга-песни пришли к зонгам-фрескам и соединили, наконец, со стантами…
Станты – это пирамидальные мизансцены, а зонг – это гротеск!
А что нас, в первую очередь, здесь, интересует?!
Конечно, не физическое построение пирамиды, а метафорическая вздыбленность – пластический гротеск и гимн!
Зонги-станты (с пирамидальными мизансценами и без)!
На примере этого творческого поиска, я раскрыл эволюцию языка художественного пространства и здесь вновь пора вернуться к опыту мастеров: «…мы начали вырабатывать «новое сольфеджио» искусства жестов», как этот процесс назвал, ученик Этьена Декру, Жан Луи Барро.
Именно это и произошло – «новое сольфеджио» в искусстве.
Но есть ещё более точное назначение, как и название «носителям» сквозного действа – зонг-шены.
З о н г ш е н (зонг-шен), в метафоричном значении – это «горное эхо» (перевод): в нём вмещается и фанфарный объём, и полифония пространства, и уровень стантов и, конечно, ГРОТЕСК!...
…Однако, не только новые значения терминологий должны интересовать нас, не нужно забывать и о старых – привычных и даже родных!
В своих методических разработках Владимир Ласточкин прямо указывает на такой факт, как на проблему: «…терминология, в словнике театрализации, есть устаревшие, с прошлого века, определение названия: массовик-затейник. На самом деле этих энтузиастов игры со зрителями необходимо называть, по справедливости, – МАСТЕРАМИ ИГРОВОГО ДЕЙСТВА – это и точнее, и не оскорбляет человеческого достоинства» (Фотография №3, Владимир Ласточкин, инициатор учреждения Национальной премии «Грани Театра масс»)…