По улице городка Зареченска в одинаковых, белых, от-личающихся только цветом лент, соломенных шляпках от палящего полуденного солнца, смеясь и разговаривая, шли две девушки.
— Тебе бы только смеяться, хохотушка,— сказала стар-шая из них.
— А тебе бы только посерьезничать,— тут же парирова-ла другая.
— Мг-мг…
— Ну правда, Настя, что тебе подарить? Хочется, чтобы это понравилось и тебе, и — а вдруг! — потенциальному жениху.
— Вероника, ты опять за свое? — Улыбнулась, как улы-баются проказникам-детям, Настя.
Завтра у Анастасии будет день рождения, а младшая сестра все никак не могла выбрать подарок для нее.
Сестрам было двадцать пять и восемнадцать лет соот-ветственно. Но по тому, насколько отличались по поведе-нию серьезная молодая женщина и ее смешливая сестренка, можно предположить, что разница в возрасте значительно больше.
Анастасия чуть покровительственно глядела на Верони-ку своими большими добрыми и чуть печальными голубыми глазами. Через правое плечо ее была перекинута длинная светло-русая коса.
Настя после учебы в областном университете работала учителем в школе, но присматривалась и, как любила гово-рить, «искала себя» в гимназии или лицее. Она писала стихи, чем занималась еще с ранних студенческих лет, и посещала литобъединение.
Вероника же раздумывала, куда бы пойти учиться. Она, в отличие от старшей сестры, была еще игруньей да хохо-туньей, веселье так и бурлило внутри этой стройной, с ко-роткой стрижкой темно русых волос, девушки, ожидая по-вода вырваться наружу. Она чтению предпочитала живое общение и всегда искала момент, когда можно посмеяться или пошутить. Вот и сейчас на ее раскрасневшемся лице сияли синие глаза и ослепительная белозубая улыбка до ушей.
Родители сестер, Тамара Ивановна и Петр Терентье-вич,— учителя в одной из местных школ, причем потом-ственные, и в доме у них — занимавшая все стены большой гостиной огромная библиотека. Анастасия любила читать и перечитала уже большую часть книг. Во второй половине дома жила еще одна читательница — соседка, Раиса Ники-форовна, уже давно бывшая на пенсии и любившая возиться в саду и огороде. Она, хоть не была с соседями даже в даль-нем родстве, любила шутить: «Ты, Настя, в чтении вся по-шла в меня!». Конечно же, с хозяйственными делами частно-го дома она одна не справилась бы, и соседи давно уже, не мелочась, помогали ей — так уж повелось, что сад и огород у них были общими. Раиса Никифоровна была женщиной довольно строгих правил, очень собранная, любила все во-круг себя организовывать, нисколько не сомневаясь в своих действиях, считая их, идущими на благо всем. Соседи давно это поняли и не мешали ей. Оттого все были на своем месте, и всем было хорошо...
— Ну, так что же тебе подарить? — Вновь, искоса погля-дывая на Анастасию, заулыбалась Вероника, идя, как по веревочке, и грациозно двигая бедрами.
— Отстань, дари, что хочешь,— серьезно, но мягко, отве-тила сестра, открывая калитку, ведущую к их дому, и с удо-вольствием вдыхая благоухающий белый ландыш.
В большом саду кроме скамеек была устроена беседка и что-то наподобие коротких аллей. В саду, наряду с вишня-ми, яблонями и другими плодовыми деревьями, по окраинам росла рябина, ближе к дому — сирень, а на противополож-ном конце, за изгородью, белели березки. С другой стороны дома был огород. Ну и, конечно, как водится в частных до-мах в российской глубинке, всюду, радуя глаз и обоняние неповторимым сочетанием райских запахов,— цветы: в па-лисаднике, на клумбах и вдоль дорожек.
Вообще местность, где находился их дом, была очень живописна. Перед домом расстилалась широкая река, а за ней, вдоль всего дальнего берега — ровные луга и поля, вер-нее, что когда-то было ими и что когда-то давало генетиче-ски присущую человеку радость будущего плодородия, а сейчас заросшие бурьяном. Левее от моста всеми оттенками зеленого вплоть до синего темнел лес. Неподвижная гладь реки, словно зеркало, отражала сосны, березы и ивы, рос-шие на ближнем берегу. А в легкой, туманной и зыбкой дали вода казалась светло синей и сливалась с таким же небом. Были слышны стоны чаек, изредка нарезал волны быстро-ходный катер или резвая моторка. Если спуститься по тро-пинке к самому берегу, то можно увидеть старую вербу и лежащий в воде большой камень, над которым, когда идет сильная волна, брызги рисуют небольшую, но красивую радугу. Вокруг полукольцом, как часовые, стоят деревья и берегут покой этого отдаленного от городского шума угол-ка. Пройдя вдоль реки по тропинке вправо, метров через двести, выйдешь к роднику, чуть слышно позванивающему в небольшой ложбинке у старой ели, приглашая напиться своей чистой земной водицы. К нему ежедневно за здоро-вьем приходят и приезжают издалека горожане — умыва-ются, пьют и увозят с собой живительную влагу-эликсир.
Отсюда было хорошо видно, как весь пологий спуск от дома к реке покрывали заросли кустарника и деревья, а за домом, вверх от реки, простирался город, и все его дома то-же утопали в зелени. Потому, вдыхая здешний воздух, чело-век легко наполнялся бодростью и энергией. Вокруг, раду-ясь этому уголку ладного мира, трепетали на ветру березки, стрекотали кузнечики и пели многочисленные птицы...
У одной из клумб у дома стояли Тамара Ивановна и Раи-са Никифоровна и разговаривали. Девушки помахали им рукой.
— Вы обедать будете, гулены?
— Да, мама, проголодались жуть! — воскликнула Веро-ника.
— Пойду, покормлю,— озаботилась Тамара Ивановна.
— Не беспокойся, мам, отдохни, сами управимся,— ска-зала Анастасия и, взяв за руку сестру, направилась к крыль-цу.
— Какие они у тебя красавицы, Тома! Вот бы моему, непутевому Ивану, одну из них.
— Пишет? Давненько что-то не приезжал...
— Да вот, поди, уж лет пять, как не было! И письма шлет раз в полгода.
— Может, чем серьезным занялся?
— Ой, Тамара,— вздохнула Раиса Никифоровна и, мах-нув рукой, направилась в свою половину большого кирпич-ного дома, по пути слегка касаясь темно-темно-фиолетовых, почти черных цветов. «Как то бишь их название? — поду-мала. И не смогла вспомнить, что с ней весьма редко быва-ло.
© Шафран Яков Наумович, 2020