Автограф через сорок восемь лет

    
      Мой спутник Кирилл Усанин, поэт, прозаик, член Союза писателей СССР, Союза писателей России, немного заплутал по писательскому посёлку «Переделкино», который  находится в Подмосковье, а я радовалась возможности побродить по  местам, где жили знаменитые люди: Борис Пастернак ( дом-музей), Корней Чуковский (дом-музей), Александр Серафимович, Леонид Леонов, Лев Каменев, Исаак Бабель, Илья Эренбург. Всеволод Иванов, Лев Кассиль,  Илья Ильф, Евгений Петров. После войны здесь поселились Вениамин Каверин и  Николай Заболоцкий. В Переделкино жили Александр Фадеев, Константин Симонов, позднее Виктор Боков, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Булат Окуджава(дом-музей), Валентин Катаев, Белла Ахмадулина, Римма Казакова, Аркадий Васильев и много другие знаменитые люди.
     Сердце моё учащённо забилось, так бывает перед ожиданием подарка или праздника, когда мы подошли к дому по улице Серафимовича, где ждал нас Николай Павлович Воронов -  главный редактора журнала «Вестник  российской литературы» и просто человек удивительной судьбы. Я позвонила по мобильному , что мы пришли. Раздался приятный мужской голос:
     - Подождите минутку, я сейчас вас встречу.
     - Хорошо, хорошо, - поспешила сказать я и услышала приближающие шаги за калиткой.
       Кирилл Усанин подтянулся и чуточку взволновался в ожидании встречи со своим земляком и другом по писательскому цеху. А я комкала  листок, на котором набросала вопросы, чтобы не забыть.
     Беседа протекала за столом. Видя моё смущение и робость, Николай Павлович  Воронов мигом сделал мне пару- тройку комплементов, я успокоилась и превратилась вся в слух.
     Кирилл Усанин недавно вернулся с Урала, их общей родины,  завязался разговор о Магнитогорске, где прошло детство и промчалась юность Николая Петровича. Воспоминания впоследствии легли в основу автобиографического романа «Юность в Железнодольске», повести «Голубиная охота» и многих других произведений.
     Воронов с живостью мальчишки  рассказывал, как в детстве дрался один с тремя мальчуганами и с гордостью закончил: «Я победил. Прибежав, к бабушке в царапинах и синяках, спросил: « Разве можно трое на одного?». Думал, она пожалеет, но она сказала такие слова, которые я помню всю жизнь: «Учись, внучек, всегда сам за себя постоять. Отец занят важным делом. Мать на работе, а я стара».
     Эти слова мне помогли, отстоять от тюрьмы себя и двух моих подчинённых на бюро обкома партии в Магнитогорске, а может быть и от смерти», - он разлил в бокалы кедровой настойки, вдохнул ароматный запах. – За настоящих друзей!». Сделав глоток, продолжал рассказывать о трудных годах, когда был «под колпаком» у КГБ, когда его запрещали, не печатали. Но ареста и тюрьмы он избежал, чего не удалось его товарищам.
        Подбородок задрожал, в глазах блеснули слёзы, когда говорил о лагерной жизни Ольги Бергольц. Потом тихо запел песню, которую любила петь  она в заключёнии.   
     Долил наливки и, не чокаясь,  выпил. Мы с Кириллом понимали, что творилось у него на душе, и молчали вместе с ним. Потом друзья выпили по глотку за уральцев, за близких подруг (жён), которые ушли раньше них.
     - Приходите ко мне через пару недель. У меня поспеет настойка из жасмина, - пригласил нас хозяин.
     - Мы придём, - обрадовалась я.
     Наша встреча подходила к концу. Николай  Воронов, оставил нас и отсутствовал минут десять. Я успела отхлебнуть уже остывший чай, Кирилл достал из портфеля  сборник рассказов, изрядно зачитанный и потрёпанный. Вошёл Николай Павлович в руках он держал два номера журнала «Вестник российской литературы», оставив на каждом автограф, протянул мне и Усанину.
     Кирилл в свою очередь показал сборник рассказов  «Верь людям», который держал в руке, открыл на определённой странице, и я увидела фотографию  молодого мужчины – это был он – Воронов.
     - Николай, - по- дружески обратился Усанин к хозяину, - помнишь, мы оба были напечатаны в этом сборнике?
     - Да! Да! – подхватил тот, -  сколько же прошло лет?
     - Я тогда ещё был юнцом. Не решился попросить у тебя автограф. Подпиши!
     - С удовольствием, - и в свои (без четырёх месяцев) восемьдесят пять лет, не надевая очков, оставил автограф.
     Мы распрощались и пошли по знаменитой улице Серафимовича, а Николай Павлович Воронов стоял до тех пор, пока мы не скрылись за поворотом.
     Я выпросила у Кирилла Усанина  на два дня сборник с автографом. И удивилась. Дата выпуска 1963год. Значит,  автограф дан через сорок восемь лет….