Нонна Петровна умерла к обеду в воскресенье тихо и незаметно.
Отстояв бдительно утреннюю службу возле левого подсвечника и не допустив наплыва воска на золотистую поверхность церковной утвари, Нонна Петровна сначала снисходительно смотрела на жаждущих причаститься, потом строго глядела на молящихся. «Чего стоят, - думала она, - шли бы уже, убираться пора». Но она не торопилась, ей нравилось быть в храме своей, чувствовать ежеминутное прикосновение благодати. Постепенно прихожане разошлись, батюшка удалился в трапезную чай пить, и теперь благодушно порыкивал оттуда, беседуя с регентом и старостой храма. Нонна Петровна старательно протирала иконы, подметала пол и внутренне надеялась, что отец Николай дождётся окончания уборки храма и позовёт тружеников в трапезную на общий чай, побеседует с каждой, расспросит о родных, о здоровье, благословит. Такие моменты случались не часто, а потому были особо радостными и надолго растекались светом в душе, делая её возвышенной и невесомой.
В храме пахло ладаном. Нонна Петровна поправила очки. Последние недели она убиралась в защитных очках, в маске и резиновых перчатках, опасаясь коварного коронавируса. Дышать было тяжело и жарко, очки быстро запотевали, но женщина мужественно преодолевала эти мелкие трудности. Не зря же день и ночь о жутком вирусе вещали в телевизоре и судачили старушки по телефонам? Нонна Петровна осуждала молодёжь за то, что те легкомысленны, что многие даже масок не надевали, видимо считая себя вечно живущими. Она укоризненно качала головой, думая об этом.
Из трапезной вышел отец Николай со смартфоном возле уха. Он наткнулся на неё взглядом, замолчал, широко улыбнулся, размашисто перекрестил и ушёл. Жаль, значит, совместного с батюшкой чая не будет, а без него со своими товарками и чай не сладок. И ещё обидно, потому, что батюшка приказал прихожанам и труженицам на службы, пока карантин, более не ходить. Женщина смиренно вздохнула и с удвоенным тщанием принялась протирать очередную икону.
В печально-благостном настроении, переполненная покоем и собственной значимостью в ничего не подозревающем об этом мире, Нонна Петровна вернулась в свою квартирку и прилегла на диван. Смартфон звякнул колокольчиками. СМС. Пришлось вставать, доставать очки.
Длинное послание призывало к ежедневной совместной молитве и просило максимального репоста. «Хорошее дело», - подумала Нонна Петровна, хмуро ощущая, как не нравится ей слово «репост». Терпеливо она забила в адрес рассылки всех своих подруг, родных и знакомых, нажала отправить и глянула на часы. Ещё почти час до всеобщей молитвы, вот помолится со всеми, потом и пообедает.
Женщина только прилегла на диван, как надрывно зазвонил смартфон, но дотянуться до него она не успела. Глаза закрылись в непреодолимой дрёме, резко кольнуло в груди, стало нечем дышать. Нонна Петровна хотела вскрикнуть, но воздуха в лёгких уже не было, они застыли в траурном почтении, взирая на остановившееся сердце. В голове помутилось, перед глазами вспыхнула яркая вспышка.
Нонна Петровна не успела испугаться, тем более, что после краткой боли ей стало легко и свободно. Свет ласкал её и куда-то уносил, оставляя во вне болезни, опасения коронавируса, прочие огорчения, а также заботы о пропитании и коммунальных платежах.
Она пришла в себя в большом светлом кабинете с пушистым ковром, ласкающим босые ноги и нарисованными на стенах облаками. Она пригляделась, надо же, они величественно двигались, словно в кино.
– Кхм! – услышала она вежливое покашливание.
Нонна Петровна обернулась. Как же она сразу не заметила?! Перед ней за обычным столом стоял человек… хотя нет, он был очень странным. В строгом чёрном костюме с красным галстуком, с небольшими белыми крыльями за спиной и чуть подрагивающим над головой золотистым колечком, но главное, существо было без лица! Женщина испуганно вскрикнула.
– Не надо бояться, – донёсся до неё приятный мягкий голос, - нам лицо не положено.
– Вы ангел? – дрожаще спросила Нонна Петровна.
– Ангел, только на службе.
– Так как же можно, без лица?
– У нас, Нонна Петровна, тут свои правила, а если вам нужен ангельский лик, так, пожалуйста, извольте.
Безликий ангел пошевелил левым крылом и над ним повисла картина с нормальным ангелом: в тоге, с большими крыльями, красивым лицом и кротким взглядом. И это женщину почему-то сразу успокоило. Небесный чиновник сел на кресло и указал жестом женщине, чтобы и она присела. Позади стоял вполне по земному осязаемый стул, а пушистый ковёр исчез.
– Итак, Нонна Петровна, приступим!
– К чему?
– К делу! – отрезал безликий и достал снизу толстую папку. Он увесисто хлопнул ею по столешнице и принялся перелистывать страницы.
– Простите… э, я не…
– Для вас – Вестник, - коротко представился ангел. – Так что у вас за вопрос?
– Простите, Вестник, а куда я попала?
– На небеса, конечно.
– Это Рай?
– Рай?! – Вестник хохотнул. – До Рая вам ещё служить и служить!
– Кому, служить? – настороженно переспросила Нонна Петровна.
– Богу, кому ж ещё? – безликий захлопнул папку. – Мне всё ясно, будете работать уборщицей.
– Где, здесь? – недоумённо спросила она и огляделась. Её взгляд встретился с ангельским ликом на картине, тот ей вполне зримо дружески кивнул, мол, соглашайся, не дури. Женщина вовсе растерялась.
– И здесь, и во всём нашем обширном учреждении.
– Но почему уборщицей, разве я не служила Господу нашему верой и правдой?
– Значит, на веру моё решение не принимаете и не смиряетесь?
– Да как же, я ж всей душой служила и молитвы творила!
– Это когда во время службы свечечки расставляла? – ехидно спросил Вестник. – Молитвы, говоришь, творила, так ведь они правильные только словами были, а сердце в них не участвовало. А сегодня вовсе так увлеклась, что крестом себя не осеняла, а потом и причаститься поленилась? Подумала, что грехов на тебе мало, чего за зря батюшку утруждать? Так ведь подумала, а, Нонна Петровна?
Женщина подавленно молчала и смотрела в пол, сквозь который просвечивались облака и далёкая земная поверхность. Голос Нонны Петровны застрял где-то ниже горла и царапал душу. Между тем Вестник возложил ладонь на папку и продолжал вещать.
– А ведь на этой неделе дочери тебя навещали, без внуков, как ты и просила, чтоб не сорили и не пачкали ничего! И о чём ты с ними поговорила?! Старшей дочке про младшую рассказала, что та неудаха, а младшей про старшую, что та обобрала родителей! А сплетни твои ежедневные с подружками? На карантин вас посадили, так нет, с телефона теперь не слезаете! Ты, Нонна Петровна, к мужу покойному раз в год ходишь?
– На Красную горку, - почти рыдая, отозвалась женщина.
– А почему же помянуть его в храме уже третий год забываешь? Так как, хватит, разъяснений?
Голос безликого Вестника гремел, ангел на картине удручённо качал головой. Нонна Петровна бухнулась на колени, из глаз полились слёзы и застывали на полу серыми пятнами. Вестник молчал, ждал, покуда рыдания иссякнут.
– Вставай с колен, Нонна Петровна, довольно слёз.
Женщина вновь ощутила себя на стуле. Перед ней стоял ангел с картины и улыбался, а на картине теперь был безликий Вестник вместе со своим столом. Нонна Петровна ощущала, как сурово смотрит он на неё неизвестно, как и чем.
– Добрый ангел, что мне убирать надо, я готова, - тихо сказала Нонна Петровна милому существу перед ней.
– Скверну будешь оттирать. У нас в распределителе много разных душ бывает, иной раз такой чернотой кабинет заляпают, что беда. Вот тебе и убирать. Это тебе и послушание, и великое доверие. … Потом.
Небесный кабинет вдруг мигнул и исчез, Нонна Петровна открыла глаза. Над её изголовьем склонились испуганные лица дочерей, слышался голос доктора: «Даю пять минут!». Женщина зашептала, дочери наклонились ниже.
– Дочери, простите меня, грешную!
– За что же, мамочка? – удивилась старшая. Младшая промолчала.
– Внуки с вами? – спросила Нонна Петровна, игнорируя вопрос.
– Здесь, мамочка, - кивнула младшая.
– Позовите, обнять хочу!