ОТРЫВКИ ИЗ ОТЦОВСКОГО ДНЕВНИКА
Как я уже писал в своем дневнике, меня призвали в Армию. Вечером, 3 июля 1956 года, под звуки духового оркестра, нас проводили к эшелону, играли марш «Нахимовцев». Не успели мы сесть в вагоны, как эшелон тронулся. Ночью нас уже выгрузили, почти в поле. Оказалось, что нас определили в летний полевой лагерь.
Курс молодого бойца мы почему-то проходили у кавалеристов, под Новочеркасском. Через две недели, даже не принимая присяги, нас вдруг отправили на уборку первого целинного урожая. Наш батальон, которым командовал капитан Малюгин, дислоцировался в совхозе «Красная Башкирия». Это в Абзелиловском районе, что в 60 километрах от Магнитогорска.
По прибытии в совхоз нас встретил замполит батальона со старшиной Епхиевым. Замполита отозвали из отпуска, им был лейтенант Толстенко. И, казалось, что он жутко нервничал и не находил себе места на этом целинном участке сражений за урожай.
Лейтенант Толстенко поздравил нас с благополучным прибытием. И, не давая опомниться, сразу неожиданно спросил:
-А кто из вас играет на каких-либо инструментах или участвовал в художественной самодеятельности?
По команде: «Выйти из строя!», тут же вышло около трех десятков самодеятельных талантов. Я выйти не рискнул. Тех, кто заявил, что играет на патефоне, нервах и барабане, вернули в строй. Лейтенант строго, по-военному скомандовал:
-Старшина Епхиев, остряков и юмористов взять под особый контроль. Тех, кто играл в духовых оркестрах, переписать отдельно.
-Слушаюсь,-ответил старшина.
Когда лейтенант ушел, старшина приказал одиннадцати солдатам, игравших до армии в духовых оркестрах, стать на пригорке и играть, каждый свою партию на губах. По случайному выбору старшины, это был марш «Прощание славянки». А нас, под этот импровизированный марш, тренировал по строевой подготовке. Занятие шло без перерыва, ровно 45 минут. Если бы мы еще промаршировали минут десять или пятнадцать, то упали бы без ног. После муштры, ног, от ступней до колен, не чувствовал никто. Старшина остановил строй и сказал:
-Вы ходили хорошо, от лица службы объявляю вам благодарность!
-Служим Советскому Союзу! - из последних сил, громко и радостно рявкнули мы. Повернувшись, к импровизированному оркестру, старшина объявил:
-А вы играли плохо. Шагом марш на кухню картошку чистить.
Так и началась моя служба на целине.
Батальон в совхозе работал практически везде. И на току, и в полях и, как говорится, куда кто пошлет. Нашим взводом командовал старший сержант Гунариус. Командир отделения, где я служил, был рядовой Родченко. Именно наш взвод работал большей частью только на току. Сушили зерно через зернопульт. Грузили и сгружали зерно на машины и с машин. Работа была адская. Как бы там управлялись без нас, не знаю. Да мы никого и не видели.
Беспрерывно сорок минут кидаешь зерно, потом десять минут отдыхаешь и потом опять не разгибаясь. Уставали ужасно. После ужина короткий отдых и желанная команда «Отбой». Спали все, как убитые. Жили в палатках до первого снега, а потом перешли в бывший инкубатор, который переоборудовали под казарму. Оборудовали нары в два яруса, чтобы все поместились.
Перед ноябрьскими праздниками в три часа ночи нам сыграли тревогу. На сборы дали один час. В четыре часа утра мы уже отправились в город Магнитогорск. Показалось, что в Магнитогорск приехали меньше чем через час. Сразу с колес отправили в баню. Нас не только помыли, но и экипировали по полной. Выдали всё по два комплекта. Бельё, портянки, два полотенца, одеяло, котелок, ложку. Загрузили в эшелон, который ждал отправки, и мы тронулись в путь.
7 ноября 1956 года эшелон, груженный танками, пушками, военной техникой и личным составом, медленной скоростью проследовал через столицу Башкирии – Уфу.
Куда нас везли, никто из нас не знал. Куда-то далеко, на юго-запад.