Каббалисты с Брайтона
Левин Айзек
Life is a moment in space,
When the dream is gone it's a lonelier place…
I’d do anything to get you into my world and hold you within
It’s a right I defend over and over again
What do I do with you eternally mine…
We may be oceans away, you feel my love, I hear what you say…
(Барри Гибб, Барбра Стрейзанд "Woman in love", 1980)
http://www.youtube.com/watch?v=Qhm9V7YBOQI
Глава 1
Если хочешь узнать, благополучно ли обстоят дела с правлением какой-то страны и здоровы ли её нравы, то прислушайся к её музыке.
(Конфуций)
1. Интерлюдия. Лейт-мотив. (перва тема) не спеша.
Life is a moment in space...
Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли фантазером. Когда я был папой с меня просили сказки, и снова стал фантазировать, когда я стал дедушкой. Теперь же, меня могли бы назвать писателем, если бы я относил свои рукописи... куда-то... но куда? Я до сих пор не знаю… и сомневаюсь в необходимости «нести».
Говорят где-то есть издатели... но как представлю себе успешных, достигших и занятых важными делами... А тут с улицы приходит некто и без галстука - господин «Авотия»... А ему в упор прищурятся и дуплетом из глаз деловых: «вам чего, э..? М-да... Шедевр... Тут своих как гэ...».
Это с моим-то счастьем. И в довесок добавьте ужас перед всеми казенными домами, пиковыми дамами, трефными королями, дальними дорогами! Ужас, который переводит музыку души в спазму нервно-паралитического заикания.
......Other people have what they need
......I alone possess nothing
......I alone drift about, like someone without a home
......I am like an idiot, my mind is so empty
......I’m dying of thirst beside the fountain
Ладно, прыгаю в холодную воду, и пишу что-то вроде дневника не-писателя. Так, обрывки интересных впечатлений, странных совпадений, кармических загадок и прочих волнений затухающей памяти. Забыть жалко и показать некому. Но из всех моих приключений боле всех загадочен был клубок судеб, запутанный самим Шопеном. Все началось давно, в провинциальном университете. Мы с Марком оказались в одной комнате общежития. Подружились. Даже не придали этому особого значения. Интересы у нас, 17-летних птенцов, улетевших из домашнего гнезда, оказались очень схожими: музыка, литература, эзотерика — всё понемногу. Мы даже заинтересовались одной девушкой - Верой, в связи с частыми "не-удами" по английскому языку. И какой мог быть английский в совдепии 70-х годов, если нельзя было слышать этот язык "в натуре" так, как могли бы пастухи даже в таких странах заморских папуасов типа Берег Слоновых Костей, Три Нидад и Табак О? Правда, некие крутые студенты «подкачивались» по песням битлов, но мы не попали в этот круг избранных и крутых. А Вера, с ее завидной памятью, оказалась по этому заморскому «англицкому» отличница и дОка.
Раз в неделю, в воскресенье, мы к ней шли в заветную восьмую комнату, на женский этаж общежития, и она нас «подтягивала на буксир». Так мы и дружили, 3 товарища. Даже смеялись над Эрихом Ремарком – мол, как это он про нас угадал, каррамба! Мне казалось, что интерес к Вере чисто практический и дружеский. На «альфу», «бетта» или «гамму ля-фам» Вера не тянула. И в «драма-квин» ее не взял бы даже самый погорелый театр. Она была далека от всякого первобытного женского вооружения, например такого, как боевые раскраски глаз, губ, рекламы волшебных тайностей декольте; не было и духов, кокетства, каблуков, мини. Даже уши не проколоты! Эта маленькая деталь подсознательно бросалась всем в глаза, и Веру избегали все - и парни и девушки. Училась средне, говорила тихо, ходила чуть сутуло и была не заметна, как серая мышка, как двойня Джейн Эйр из черно-белого фильма. И как дотошная гувернантка-волонтерка гуманитарно следила за нашим с Марком английским прогрессом. Лишь иногда «дух духов и тумана» мелькал в облике среднерусской селянки, и взмах тонких рук, задумчивость чистого лица указывал на загадку и тайну. Но я почуял тайну сразу! Это была "книжная девушка" 19го века, воплощение пушкинсой Татьяны "в квадрате"! Не думаю, что Вера первая первая написала бы признание своему избраннику.
Марк был шумный романтик, худющий, слабый на вид, но в самом деле крепкий и жилистый. Его глаза иногда пламенели и заряжали энергией всё и всех вокруг. Если он при этом еще и позволял себе сардонически охватить силуэт женского пола, то этот пол готов был явно и тут же пасть хоть на пол. А я был рядом с ним - застенчивый увалень и, как-бы, на-подхвате у мастера-сердцееда и "леди-киллера".
Раз в год Марк расставался с очередной жертвой своего обаяния, после старался ей меня разрекламировать в качестве гуманитарного трансфера, чтобы умные женские слезы окончательно не растопили его глупое и доброе сердце, так щедро дарившее любовь вокруг, аки бог Кришна тысячам пастушкам Индостана. Какой же силой убеждения надо было бы для этого обладать, чтобы «перепрограммировать» мозг приманенной, соблазненной и отринутой девушки! Но меня этот трансфер коробил, и я боялся что окажусь крайним «с горой на плечах», горой, которую будет некому и некуда сбросить. Экс-подружки Марка отлетали от моей застенчивости и страха и исчезали. Как-то я поинтересовался, какой же силой убеждения он действовал на девиц. Но друг ответил, что ничего не будет говорить... но: «ты поклонишься мне».
Я усмехнулся внутренне: знал, что гипнозу не поддаюсь. Прошло пять минут, читаю книгу. Возникает чувство, что Марк такой хороший друг, веселый, добрый, милый сердцу, родной, в жизни таких не встречал раньше! К ужасу осознал, что хочется перед ним пасть на колени. Хорошо, что осознал!
Марк тоже читал и с каким-то лукавством поглядывал на меня. Медленно встаю и молча вышел из комнаты. Сила безмолвного внушения исчезла. Выбегаю во двор, на футбольную площадку, огороженную железной сеткой и смотрю, как там играют парни.
Марк тоже вышел, хотел зайти в игру, но на входе крепко приложился лбом о железку - швеллер над входом. Несколько времени он стоял в состоянии «грогги», сильно промаргиваясь... Сетка задрожала и я, внутренне тоже! Мысль, как вспышка: «с Силой нельзя играть! На действие будет противодействие». Чистая механика! Больше никогда ни о чем «супер» я его не просил. Неделю, поглядывая на шишку на лбу Марка, ребята шутили: "Единорог".
Вскоре случился Шопен. И это среди привычной, мало замечаемой, шелестящей вечерней какофонии, поп-однодневок типа «ой-мамочка-на-саночках», «арлекино» и прочего музыкального шума. Мы услышали Шопена. Удивило сразу, что это была не запись. Звуки шли из так называемой «ленинской комнаты», которая почти всегда была закрыта на замок и там стоял Инструмент. Пианино! Переглянувшись, как партизаны, перед поджогом сарая с лошадками, тихо подошли к двери. Марк медленно открыл и сунул голову. А я глянул в щель, увидел пианистку и окаменел на миг. Это была Вера, но это не та Вера, наш верный товарищ, не серая мышка, к которой мы привыкли, а... Жрица!
Ее лицо светилось, руки творили магию на алтаре 88 клавиш, и сквозь всё это звучала совсем другая музыка! А та, что мы слышали ушами – растворялась становилась бедным и бледным знаком, намеком и притчей...
Годы спустя я понял, что техника ее была совсем средненькой, ой, как далеко до Горвица... Но там было еще Нечто, то, что называют «экспрешн»... «импрешн»... - крылья, превращающие 12 точек на 5 линейках, в неуловимых птиц: крылья, ткущие Ткань Мира, Игру в бисер, вибрации Невыразимого «духовного», того, что я улавливал иногда, много лет спустя в игре Горвица, пении Якова Старка, Андреа Бочелли, ранней Шарлоты Черч и других Гениев Момента, Мастеров! Они потом не забываются всю жизнь. Это...
стараешься ухватить...
а их уже нет.
И порой... вдруг...
Откуда-то Оттуда возникнут, прилетят,
Кто-то их пошлет тебе, как «токен», аванс Оттуда, чтобы не забыть Чудо...
Знамение... Вдруг где-то они появляются опять... и радость!
Радость Иного - Миг, Минута вновь в твоих руках, как Радость Нечаянная,
Как сокровище в сердце слагаемое! Лови! Запомни! Прячь!
А оно не ловится... как сон - поминается через мутное стекло и улетает.
Но остается и Печаль Светлая и Милость, ибо твердо знаешь -
Птицы в свой срок вернутся и Миг повторится.
Я так и остался за дверью, а Марк, бедный мой друг, Мастер внушения, который легко зажигал огнем глаз все и всех, попал в еще бОльший огонь, пожар, под высшую Силу и сгорел.
Вера тайно занималась музыкой, и как-то от начальства получила ключ от «лен-комнаты». Там она каждый вечер играла - «для себя». А в тот памятный день она плохо закрыла замок, дверь приоткрылась, и мы услышали ее секрет. Для меня это было как-то страшно всё; и еще более страха удивило - игру эту видеть!
Ходил только несколько раз, подглядывая в щель, которую мне дружески оставлял Марк, а ему был открыт зеленый свет в тот Мир тайный. Он - энтузиаст, всегда был смелее. Приходил обалдевший "с сумбуром в голове от музыки" и мы без конца обсуждали сущность, суть влияния этого чуда цивилизации - музыки, пения.
Была там в Томске местная филармония, концерты. Но их игра мнилась нотой голой, буквой, без Духа, кимвал бряцающий, далекий от Мига Царства не-от-мира-сего.
Позже я стал болеть, бросил учебу и вернулся в Город Детства, мой еврейский Егупец - украинский Киев, где мирно врастают в землю столетние клены и каштаны. Там и стареют и исчезают забытыми тенями могилы моих дедов, тётушек, дядьёв, бабуль и пра и пра. Где...
Тот огонь, в котором с наслаждением стали гореть Марк и Вера меня пугал. Я – под знаком рыбы, люблю воду, текучесть, прозрачность. Я сбежал от них и не оставил адрес. К тому же добрый Марк мог по-доброте, но в недобрый час, тоже испугавшись Того Огня, начинать «сплавлять» Веру. Даже и не спрашивайте кому. Мы, 3 товарища потерялись. Зачем "Татьяна 19го века" появилась через 150 лет тут и в моей суматошной жизни? К какой цели калИкам перехожим светила маячком её душа?
.....Nothing is sure for me but what is uncertain:
Obscure, whatever is plainly clear to see: I’ve no doubt, except of everything certain:
Music is what happens accidentally
.....Stop thinking, and end your problems.
.....What difference between yes and no?
.....What difference between success and failure?
.....Must you value what others value? Avoid what others avoid?
......I’m dying of thirst beside the fountain
глава 2
http://www.proza.ru/2020/04/03/65