Восьмого января тысяча девятьсот девяностого года, после развода личного состава, происходила передача имущества ремонтной роты.
Принимал старший лейтенант Степанов, лет сорока, высокого роста, крепкого телосложения, весёлого нрава, располагающий к позитиву.
Новая форма на нём была подогнана, наглажена, здесь это было редким явлением.
Когда лёгкий ветерок менял направление, доносился неизвестный доселе Вольдемару, очень приятный запах мужских духов.
По деловому, без лишних вопросов сосчитал технику, принадлежащую роте, её состояние, инструмент передвижных мастерских, имущество небольшого склада.
Лишних вопросов не задавал, подписал приемные документы, пожелали друг другу удачи, попрощались.
Никого не встретив в общежитии, бывший командир роты, взял чемодан, похудевший рюкзак сверху, вышел на крыльцо.
Вдруг вспомнил черного кота, Виталия вопрос, тень за открытыми дверьми.
На улице громко пела синица, солнце подбиралось к небольшим сугробам снега, оставшимся после оттепели, пахло сосновой смолой и сухим деревом впитывающим влагу.
– Хорошая примета,- подумал, бывший командир ремонтной роты,- раньше птиц тут не было.
Оставалось зайти в штаб, забрать документы, деньги, проездные.
В штабе стоял устойчивый, административно военный запах, проникшего во все щели и превратившегося в смолу - никотина, потом тысячи людей проходивших здесь службу, кожаных сапог и широких офицерских ремней.
Вольдемар знал, что начальник автослужбы отсутствует, поэтому пошёл прямо к дежурному по полку.
- Александр Иванович,- протянул руку, радостно улыбаясь,- пожалуйста, мне приказ, проездные, печать в военный билет. Отслужил… .
Они давно были знакомы, не один раз дежурили вместе, несколько раз были на станции и много раз на могильниках.
- Бросаешь нас Радионов,- пожимая руку с неподдельно доброй улыбкой, сказал приподнимаясь, полноватый майор лет сорока пяти,- сейчас найдём приказ, поставим штемпель.
Взял гербовую печать части, другой рукой порылся в бумагах, нашёл приказ об увольнении, набрал в могучие легкие воздуха, подул и прижал, на свежую роспись командира полка.
- Держи,- протянул Вольдемару, левой рукой открывая стол,- так, вот ещё проездные, документы выезда на объект и благодарность. По приезду, приказ отнесёшь в военкомат.
- Вроде всё. Да, военный билет,- поставил печать на лист, где была выписка из приказа об увольнении,- вот это точно всё. Если, что забыл, заходи.
- Деньги у начальника финансового отдела, он здесь. Поспеши, а то не застанешь,- засмеялся майор,- ну ты знаешь.
Честно признаться, с солдатами прощаться не хотелось, вспоминая «экскурсию» перед новым годом.
«Партизаны», давно просили свозить желающих, в так называемую чистую зону, районный центр. Командир роты и старшина сомневались, надо ли это делать, наконец-то согласились.
Наступил долгожданный выходной, двадцать пятое декабря. После завтрака, тайком от начальства, дежурный газ пятьдесят три покинул территорию части.
Дежурный по парку, был солдат с ремонтной роты, заказавший купить бутылку шампанского и конфет. Может ещё что, об этом старший лейтенант не знал.
Поэтому информация выезда «родной» дежурки, временно находилась в относительной тайне.
Солдаты поначалу держались вместе, после того, как купили вина, выпили, разделились на группы, рассеялись.
Контролировать было не кого, вместе осталось только начальство.
Были в роте люди, отсидевшие в тюрьме, также такие, которые сидели не один раз. Так вот, эти бывшие зэки, покупали только тройной одеколон. Сколько выпили, знал один лишь господь бог.
В общем, это закончилось тем, что старший лейтенант и старшина, собирали перепившихся «партизан» по всему городу.
Бывшие зэки нашлись в парке спящими на снегу, под высоким забором, отделяющим городское кладбище.
Командир роты тревожился, ответственность полностью была на нём. Если кто-то из солдат умрёт от перепоя, будет суд.
Вывез он людей за территорию полка нелегально, первая статья, вторая - пособничество в пьянке, повлекшая за собой особо тяжёлые последствия.
Доехали до расположения части нормально, вахтенный по парку обрадовался выполненному заказу, доложил, что всё тихо.
Бывшие, так и не пришли в себя, лежали посреди будки дежурной машины, как два трупа.
Борис, так звали старшину роты и Вольдемар, подвезли спящих «партизан» к помещению водомаслогрейки, выгрузили, затащили внутрь, положили на деревянные пологи.
Помогал лишь водитель дежурки, не хотелось иметь лишних свидетелей.
Затем по очереди, ходили всю ночь проверять, живы ли эти любители тройного одеколона.
Удостоверившись, что дышали, переворачивали на левый бок, левая рука вытянута, правая ладонь под щеку, в позицию de defensa. К счастью всё обошлось, к утру ожили.
Помещение водомаслогрейки пропахло запахом, дивного народного средства от всех болезней, на все времена.
Дежурный грузовик роты, старший машины которой был старшина, подъехала к автовокзалу города Полесское.
Вольдемар, попрощался, взял чемодан, рюкзак накинул на правое плечо, перед зданием оглянулся, дежурка ещё стояла, помахал рукой.
- Отслужил,- подходя к кассе, с воодушевлением вздохнул, очереди не было.
- Мне билет на Киев, ближайшего рейса.
Кассир, полноватая женщина лет пятидесяти, открыла папку, отыскала нужные документы.
Взяла квитанции, выписала билет, протянула в окошко:- С вас три рубля сорок копеек. Автобус отходит в три пятнадцать, с пятой платформы.
Вольдемар рассчитался, поблагодарил, взяв проездной купон, сдачи.
- Место номер восемнадцать,- сказал неизвестно кому, пряча всё, что ему дали во внутренний карман, лёгкой зимней куртки, улыбнулся.
Через панорамное витринное стекло, была видна вся привокзальная площадь.
На улице стоял январский ненадоедливый, лёгкий, суховатый мороз.
Солнце, перешло границу полудня, светило едким цветом красной карьерной глины, стараясь быстрее закончить дневные дела и скрыться, уступая место тёмной зимней ночи.
На голых ветках деревьев сидели две вороны, крутили головами в поисках пищи, бездомная собака черной масти с большими ушами, опущенным хвостом, обнюхивала мусорную урну.
Лужи замерзли, черными пятнами покрыли вокзальную площадь. Редкие прохожие, старались их обходить, а вот дети, разгоняясь скользили, ни одну не пропуская без внимания.
Зал ожидания отапливался, было тепло, уютно, он подошёл к скамейке, присел.
По соседству расположился бездомный и дремал, положив одну ногу на скамейку, другую на видавший виды старый чемодан.
Голова его поминутно клонилась то в правую, то в левую сторону. Кроличью шапку, бывшего черного цвета, предусмотрительно держал в руках.
Два человека подошли к кассе, еще один, с виду студент, рассматривал только, что купленный билет.
Вольдемар, в мыслях улетел в свой город, радость близкой встречи с семьей будило фантазии и планы.
Государство, как могло, экономило деньги на оплате работы ликвидаторов аварии Чернобыльской АЭС.
Замеры полученных радиоактивных доз работающих людей в закрытой тридцати километровой зоне, не производились, ставились заниженные показатели, которые ничем не отличались от природного фона.
Поэтому оплата производилась по среднему тарифу, в единичном размере по месту работы.
Но лицам, которые трудились непосредственно на территории станции, внутри разрушенного блока, а также, которые хоронили зараженную технику, грунт, постройки платили в двойном размере.
Вольдемар, все шесть месяцев, занимался захоронением зараженной радиацией технику.
Мечталось, получит много денег, рассчитается с долгами, купит цветной телевизор.
Долг у него был солидный, он, именно он, а не вместе с женой, купил в рассрочку новый легковой автомобиль «Москвич».
Горно-обогатительный комбинат, одно время давал своим рабочим, кредиты на покупку «Москвичей» и «Нив».
Вольдемар выбрал «Москвич люкс» цвета кофе с молоком, на тысячу рублей дороже обыкновенного.
Прошло немного времени и он понял, что «попался», но уже было поздно, надо было платить.
Работая заместителем начальника автоколонны, получал мало, около ста двадцати – ста тридцати рублей. Восемьдесят пять, приходилось отдавать за кредит.
На грустные шутки жены, не отвечал. Потом, окончил вечерние курсы машинистов шагающих экскаваторов, так как там зарабатывали до четырёхсот рублей в месяц.
Всё собирался перейти в карьер машинистом, не получалось, скорее не хотелось. Так этот вопрос завис, потом опять завис, потом стал замалчиваться.
Наконец-то судьба улыбнулась, как гласит нескончаемо глубокая народная мудрость - «было бы счастье, так несчастье помогло».
Задержал взгляд на малышах, катающихся по льду замерших луж. Один, постарше, с красными от мороза щеками, часто падал, смеясь поднимался, разгонялся и опять падал, видно было, что ему нравилось.
Мысли возвращали его назад, в полк. Что-то было не так, как всегда. Почти каждую пятницу, в часть приезжали какие-то странные киношники.
В клубе устанавливали видеомагнитофон, за три рубля показывали эротические фильмы, по пять порнографию.
Практически весь личный состав, ходил на просмотры. Ходил и он, это было новое, раньше запретное.
Ему хватило одного раза, после пришли вопросы. Что произошло? Откуда взялись эти носители новой «культуры»? Почему их не арестуют, ведь в полку замполит?
Когда была, малейшая возможность стал смотреть телевизор, по которому целыми днями показывали съезды малых народов, очередные и внеочередные пленумы партии.
С экрана не сходила чета, недавно избранного первого руководителя страны, который рассказывал о новой прекрасной жизни, которая должна вот-вот наступить.
Тут впервые Вольдемар услышал, ранее неслыханное слово - «перестройка».
Пытался понять, что происходит.
Такого раньше не было, депутатам малых народов разрешили, на всю страну делать заявления, говорить о проблемах, вскрывающих вопиющие преступления власти на местах.
При этом, показывали серьёзные лица партийных боссов, которые, как всегда, что-то записывали в своих рабочих тетрадях.
Время шло, замполит молчал, по прежнему, каждую пятницу приезжали «киношники», крутили порнофильмы, уезжали с большой сумкой денег, поздно ночью в воскресенье.
Вольдемар, сел в нагретый автобус, было уютно и хорошо.
Тревожные мысли, куда-то исчезли, вроде, всё как всегда, те же виды, спешащие с работы люди, играющие, бегающие друг за другом дети.
Старушки, в тёплых, пуховых, серого цвета платках, на скамейках, продавали на стакан, жаренные чёрные семечки, изредка дышали на руки, согревая их.
В Киев приехали в седьмом часу, вокруг была ночь. Фонари ярко освещали небольшую привокзальную площадь, было тихо, по-зимнему зябко.
Небольшой мороз сковал землю, на клумбах были видны следы незадачливых пешеходов, сокращающих дорогу. Сейчас они замёрзли, сверкали инеем.
Снег, который не успел растаять при очередной оттепели, небольшими сугробами покрывал пустые клумбы, стволы деревьев, урны для мусора уже успели примерзнуть к асфальту.
Вольдемар, поблагодарил водителя, пошёл к ближайшей автобусной остановке.
Железнодорожный вокзал встретил многолюдной суетой, очередями у пригородных касс.
Купив билет, народ торопился на платформы, боясь пропустить ближайшие электрички.
В огромные вокзальные стекла, было видно, как над людьми заполнявших перроны, шлейфом стоял густой туман.
*****