Вихрь 1

    
                Часть-1

     Мне приснился сон: на сером в "яблоках" коне без узды и седла я скачу по ромашковому полю. Конь летит, как ветер, не касаясь земли. В чёрную гриву и хвост коня вплетены алые маки. В голубом небе льётся песнь жаворонка.
    
     Так было хорошо, что просыпаться не хотелось. Долго ещё лежала с закрытыми глазами и вспоминала Детство.

     Тогда мне было девять с небольшим "хвостиком" лет. То лето мы ещё жили на хуторе. Отец пошёл работать конюхом, чтобы больше времени можно было уделить строительству нашего дома. В его отсутствие ведь лошадей могла пасти и я, что я и делала с большим удовольствием. Я любила лошадей и всё, что было связано с ними. Всё свободное время проводила с отцом возле них на конюшне (помогала раздавать овёс, помогала чистить стойла и так далее) и особенно мне нравилось оставаться с ними в поле. Отец уходил по своим делам, а меня оставлял вместо себя.

     Далеко лошади не уходили: рабочие лошади были стреножены путами, а жеребята и молодые, ещё не объезженные, гуляли свободно, но от табуна далеко не шли. Пасти лошадей было легко: следить, чтобы не разбрелись в разные стороны, отгонять от посевов кукурузы.

     Как же мне нравилось оставаться одной с лошадьми! В табуне был один своенравный конь двух лет от роду. В таком возрасте обычно уже лошадей обучают: приучают к седлу сначала, а потом и к телеге, и к плугу. Но он к себе никого не подпускал. Один раз отец попробовал (отец бывший кавалерист) надеть узду, так еле успел отскочить и больше его не трогал никто. Мне строго-настрого было запрещено подходить к коню. Но, что запрещено, то интересно - и я потихоньку, сначала на приличном расстоянии, стала с ним разговаривать спокойным и тихим голосом. Потом всё ближе, ближе подходила... Приносила ему то сочную вкусную травку, то корочку хлеба, а иногда и кусочек сахара, припрятанный для него. Сначала он только фыркал и отходил дальше, потом тоже долго фыркал, но уже стал осторожно брать мягкими губами из моих рук угощение. Через какое-то время он уже разрешал себя гладить.

     Так я приручила этого резвого и свободолюбивого коня. Имени у него не было. Я назвала его Вихрь. Так он Вихрем и остался. Он был весь серый в "яблоках" с почти белыми гривой и хвостом. На глаза спадала длинная чёлка, за которую я его брала и вела за собой. Он мне это разрешал, и так привык ко мне, что даже откликался тихим ржанием на своё имя.

     Как-то подвела я его к высокому камню и запрыгнула ему на спину. О, что тут было! Он сначала стал, как вкопанный, потом взбрыкнул пару раз задними ногами, потом сделал "свечку". Приложил уши к голове, услышал мой голос и немного успокоился - и в тоже время я быстро спрыгнула с него. Опыт езды на других лошадях без узды и седла у меня уже был достаточный, потому сбросить меня он не смог. Он не убежал и в следующий раз так уже не делал, только оглядывался и поводил ушами. Смирился, что я не возле него внизу с травкой, а на нём. Наконец привык так, что мы с ним неслись по полю быстрее ветра: моего веса он по-видимому не чувствовал на своей сильной спине. Я была худенькой и лёгкой. Да, в самый первый раз он нёс меня так, что я сидела, вцепившись в гриву и крепко прижав коленки к его бокам, пытаясь успокоить голосом, и ждала, когда ему надоест так мчаться. А надоело это ему быстро. Вихрь оказался очень смышлёным: быстро понял, куда я его направляю, поглаживая шею слева или справа, или длинной хворостиной показывая направление.

     Когда отец первый раз увидел, на каком коне я несусь по полю (он неожиданно пришёл раньше, чем я думала) его едва не хватил удар. Попало мне "по полной". Но это сначала, а потом он был очень доволен: гордился мной и хвастал, что у него "такая" дочь.

     Вихрь так и не дался запрячь его в телегу, но под седлом ходил. Отец ездил на нём ещё целый год, пока не забрали куда-то и не увезли всех наших лошадей. Остался только Вихрь. Его определили на ферму и закрепили за одним из троих пастухов. С лошадью пасти стадо коров намного легче. Ни телегу, ни плуг он не признал: телегу разбил, а плуг его напугал так, что еле поймали с пораненной ногой далеко от того места. И настала для Вихря почти вольная пастушья жизнь.

     Не прошло и трёх лет, как Вихрь снова оказался у отца. Об этом я расскажу во второй части моего рассказа.