Какие сутки без луны?
Ясноокий дневной небосвод к вечеру обращается хмурым куполом, темнеет скоро и смотрит черным глазом, моргая едва заметной зелёной звездочкой, бегущей незнамо куда.
Весна нынче ранняя.
Сквозь зарешеченное окно видится вьюжная пыль.
И стучится она в стекло и брызжет в лицо мелким песком больно.
Нынче, привязавшись рукавами халата к кровати, не допускаю к себе никого.
И с братом не трансцендентирую, подлинно зная: при сектающем песке самоизоляция – необходимость.
Но родственник назойливо ведает мне о пертурбациях в нашем Мире, кои для всех планетян есть тайна за семью печатями.
И я слушаю его без желания, сокрушаясь неспособностью закрыть уши.
Он назвал количество уничтоженных по Миру Musca domestica и, хохотнув утробно, подмигнул слепо:
«Последний состав мухобоек, отправленный лириканцам, вызвал восторг средь вещателей Потустороннего Мира, разглядевших в сим действе насмешку над крутоголовой державой, получившей, по сути, от Мизерабля шарабанку по носу».
Я усилием воли закрыл комнатным простором себе уши!
Сейчас, пойманных за время холеризации мух, помещают в боксы, стремительно возводимые по всему Миру, где изучают причину их бешенства.
Среди domestica-исследователей появились недовольные, ругающие вышестоящих за отсутствие дистанционных краг, ведь сошедшие с ума в заключении мухи, жалят научных нещадно. Вот и моего старшего куснула домеска, присосавшись к его телу намертво.
- Финалится век Arthropoda, - из-под кровати явился лик брата, - нынешний всплеск бешенной злобной их активности, есть агония вымирающего типа, и вскоре, он будет редок, как янтарь на нежном песке прибалтийского пляжа, - бледно-изумрудные уши родственника дрожали листьями на ветру.
- Наступает эпоха иного Вида и он, вскоре, так же мило поползёт по обеденному столу и взроится у мусорного ведра,- брат помахал мне прозрачной рукой и улыбнулся безглазо.
Дверь отворилась; светом резануло глаза.
Длинновласый академик толкнул босою ногой табурет к кровати, и присев рядом, смотрел на меня прожекторно-ярко.
- Свет потушите, - едва вымолвил я.
Тот щелкнул пальцами и предо мной предстали щелевидные зрачки, погруженные в иссине-желтые белки.
Академик отвязал рукава моего халата от кровати, извлек неведомо откуда серебряную фляжку, и наполнил алюминиевую кружку ароматным алкоголем.
- За победу, - писканул комаром и влил содержимое себе в глотку.
Я ощутил богатый прилив слюны и глотал её, покуда не хлопнула входная дверь.
Лампочка на высоком потолке моргнула,
и я вмиг погрузился в кромешную тьму.