Тюльпаны
р а с с к а з
Елена Анатольевна, в сером плюшевом халате и шлёпанцах с пушистыми помпонами, стояла перед зеркалом с увеличительным стеклом и внимательно всматривалось в своё стареющее лицо. Свежий ремонт ванной комнаты был исполнен в полном соответствии с её пожеланиями и исправлениями. Свет лился не только с утыканного стоваттными лампочками потолка, но и с дополнительно встроенных люминесцентных трубок над белоснежным умывальником-лилией.
Все морщинки, волоски и прыщики, отражавшиеся в зеркале, задавали Елене Анатольевне один и тот же вопрос: «Когда ты оставишь нас в покое?» Но она не слышала их отчаяния и продолжала накладывать на физиономию дорогостоящие суспензии слой за слоем. Закончив с лицом, она облачилась в розовый тренировочный костюм, натянула кроссовки и отправилась на прогулку в близлежащий парк. Там недавно высадили тюльпаны, и ей хотелось обсудить это долгожданное событие с подругами-соседками, такими же молодыми пенсионерками, как она. На самом деле не только тюльпаны тянули её на прогулку. Вчера вечером она прочитала в интернете потрясающую новость: осталось только два дня до перехода планеты Земля на новую вибрацию, и тот, кто успеет за это время максимально поднять свои личные вибрации, сможет прожить без болезней и даже старения ещё пятьдесят лет.
- А как их поднимать-то? – спросила Ирина Михайловна, бывшая сортировщица чайной фабрики «Специалитет».
Четыре подруги сидели в ряд на скамейке, под распускавшимся старым развесистым клёном. Напротив краснела круглая клумба с тюльпанами.
- Светлыми мыслями и эмпатией к ближнему. Это самое главное, - со знанием дела ответила Елена Анатольевна.
- Ирка точно не успеет, - поспешила вставить Ольга Терентьевна, бывшая сестра-хозяйка спортивно-медицинского комплекса «Атлет». – Она только про деньги и думает сейчас. У неё ж три кредита висят.
- Почему же, это я не успею? – возмутилась Ирина Михайловна. – А ты, значит, успеешь. У тебя всё хорошо: муж пьёт, не просыхая, сестру его в психушку упекла, чтобы не мешалась…
- А ну замолкните, молодухи драчливые! – скомандовала Вероника Сергеевна, бывший работник «Почты России». – Лен, эмпатия, это что?
Елена Анатольевна пользовалась непревзойдённым авторитетом среди подруг, не даром же она работала целых девять лет личным секретарём Ставрина, директора обувной базы района. Да и материально она преуспела намного лучше остальных собеседниц: у неё имелась отдельная квартира с ремонтом и норковая шуба. Не говоря уже о золотых серьгах с бриллиантами, правда, мелкими.
- Сразу и не ответишь, - протянула Елена Анатольевна. – Сейчас мир слишком деформирован и всё сущее в нём искажено до неузнаваемости.
- Это как? – Ирина Михайловна широко открыла глаза.
- Людям на планете неуютно. Все других винят в бедах.
- Так как же его не винить, Гришку-то? Если он из дома всё тащит, скотина безрогая, - удивилась Ольга Терентьевна.
- Это потому что мы находимся в плотных вибрациях низкой частоты. Отсюда и уныние.
- Точно. Выхода нет. Надежд никаких. Одна стена только серая стоит, куда ни пойти, - вздохнула Вероника Сергеевна. – Вот я всю жизнь хотела попугаев разводить. И учить их говорить.
- Ты научишь! – ехидно вставила Ольга Терентьевна. – Дурью маялась со своим Витькой, из семьи его увела, а он под машину попал. Поэтому ни одного попугая так и не завела.
- Вот до чего ж ты язва, Ольга! Тебе-то что до её попугаев? Нет, надо сразу опустить человека, даже в мечте! Кому-кому, а тебе точно надо с вибрациями разбираться! – оборвала её Ирина Михайловна, - а то мы не знаем, как ты спирт воровала и лекарствами приторговывала.
- Тут вот, что важно! – чуть громче обычного, тоном учительницы в разбаловавшемся классе начала Елена Анатольевна. – В этом году энергии космоса и энергии календаря как бы договорились, чтобы всех вывести на чистую воду и установить новый порядок. Началось время Раху, вдоха после выдоха. И нам срочно надо подстраиваться, чтобы не остаться за бортом. Всё должно начать возрождаться.
- Опять революция! Да когда ж это кончится, Боже мой! – вздохнула Ирина Михайловна.
- Опять грабить начнут народ! Пенсии пересчитают, лекарств не будет, а стариков свезут на корабль какой-нить и утопят, - продолжила в своём репертуаре Ольга Терентьевна.
- Да залепите ж ей рот кто-нибудь! – воскликнула Вероника Сергеевна. – Не хочешь, не меняйся! Иди вон крупой закупайся в магазин! Ты тоже хороша, - обратилась она к Ирине Михайловне. – Революция у неё! Кому ты нужна, если сама о себе подумать не хочешь!
- Ой, а может мне кредиты спишут? – повеселела Ирина Михайловна.
- Может, и спишут, если перестроишься, - буркнула Вероника Сергеевна.
- Раху – это безудержное расширение всего, - Елена Анатольевна продолжила. – По темпераменту этот год можно сравнить с Жириновским.
- Да он сумасшедший! – ляпнула Ольга Терентьевна, но быстро поправилась, - в смысле, говорит, что думает, напролом прям идёт.
- Ой, да как же жить-то теперь? Два дня, говоришь, осталось? – на лице Ирины Михайловны промелькнула паника.
Да и Вероника Сергеевна явно разволновалась – лицо стало красным, и глаза заблестели как-то уж слишком сильно.
- Даю задание на завтра. Каждой! – учительница в Елене Анатольевна всё больше и больше обживалась. – Найти, а точнее, услышать в себе загубленный талант! Вспомнить всё, что не получилось, что хотели делать, когда в восьмом классе учились. Веронику это не особо касается.
- Ясно! У неё попугаи в голове, - вздохнула Ольга Терентьевна.
- Эмпатия, Вер, это когда ты видишь проблему другого и помогаешь, но так, как будто человек сам себе помог. Ты ему несёшь надежду и доверие, а не тычешь его опять туда, откуда он пришёл, - закончила урок Елена Анатольевна и посмотрела на клумбу с тюльпанами. «Красиво, конечно, - подумала она, - но когда планета…»
- Какая ж ты Ленка умная, всё-таки! За это тебя Ставрин столько лет и держал, пока Машку Сёмину не нашёл. Но она ж молодая, что тут спорить, - высказалась Ольга Терентьевна, находясь ещё на старых вибрациях.