В ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МИРАХ
Часть 2
НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ДОРОГ
Другой случай произошел уже не с Антоном, героем предыдущего очерка, а с самим автором этого повествования. Случилось все в 1983 году, когда я работал преподавателем-консультантом в одном из кубинских вузов.
Выделили кубинцы мне жилье в поселке Аламар, что недалеко от Восточной Гаваны. Служебный автобус, которым пользовались все преподаватели-кубинцы, должен был заезжать за мной каждое утро в определенное время, делая небольшой виток, отклонившись от развилки основной дороги метров на 200. А потом автобус снова мог вернуться на эту дорогу и далее следовать в институт.
Я не хотел слишком обременять кубинцев с заездом к «моему дому», потому что мне не всегда нужно было присутствовать в своем кабинете рядом с кафедрой. Были дни, когда в спокойной обстановке у себя в микрорайоне для иностранцев я мог поработать с учебными материалами, заниматься написанием рекомендаций, составлением планов лекций, дидактических и методических пособий для прикрепленных ко мне преподавателей.
В этом случае я мог предупредить заведующего кафедрой и моих подопечных, что меня завтра не будет. И все знали, что я работаю «дома». А с водителем можно было договориться, чтобы он вообще не заезжал к «дому», а забирал меня у дороги, рядом с перекрестком.
Так и порешили, так и сделали.
Я знал время, в которое автобус проезжал перекресток. Там я его ждал при необходимости. Если меня не было, водитель не останавливался и следовал своим маршрутом.
К перекрестку я приходил немного пораньше и тут происходил один любопытный эпизод. Немного раньше моего автобуса проезжал грузовик, кузов которого был забит какими-то работягами в черных рабочих робах. Им приходилось ехать стоя, настолько их было много. Все это не соответствовало правилам перевозки людей. Меня это не удивляло: в чем-то кубинцы строги, а в чем-то и разгильдяи.
Проезжая мимо, они часто видели меня, и кто-то адресовал приветствия в мою сторону. Для них я уже превратился в неотъемлемую часть пейзажа, простирающегося по дороге на стройку. У развилки почти всегда стоял какой-то мужик (то бишь я) с портфельчиком в руках. Кстати, в этой стране портфельчики, кроме школьников, редко кто носит на улице.
Приветствия в мою сторону были добродушные, с кубинским народным юморком. Часто с шутками и прибаутками.
Я отвечал им в том же духе и не скупился на шутки. У меня был не плохой испанский и вначале они принимали меня за своего, кубинца. Мы как бы пользовались взаимными симпатиями.
Но постепенно, мне кажется, они почувствовали, что я все-таки какой-то не такой, как все они, островитяне. Не тот набор лексики, слишком правильный язык, не проглатываю окончания слов, не было типично кубинских словечек, которые я знал, но не хотел использовать.
ххх
Однажды так случилось, что я не выходил на перекресток несколько дней и, естественно, мои друзья в черных робах меня не видели в это время.
Причиной моего отсутствия на перекрестке была смерть моей матери.
За день до моего исчезновения с перекрестка ко мне наведался посольский работник. Он мне был знаком и был приблизительно моего возраста. Мы с ним были на «ты». Звали его Василием.
Тем не менее, уже сам вид этого человека заставил меня напрячься. Ведь для него я все-таки не был важной персоной, из-за которой ему следовало бы ехать ко мне специально без предупреждения в Аламар, в другой конец Гаваны, переезжая под тоннелем главную гаванскую бухту.
А чтобы что-то выяснить у меня на расстоянии, издалека, в то время существовало мало средств. Сотовой связи в те времена еще не существовало в природе, а в квартире, где я проживал, не было стационарного телефона.
Василий фактически ко мне ехал наугад: меня можно было не застать дома. Мало ли где я мог пропадать вечером: в кино, в баре, у друзей.
Как-то по-особому вежливо он начал расспрашивать, есть ли у меня родственники в Севастополе.
- Да, есть.
- А сестра ваша тоже в Севастополе? Ее зовут Галиной Ивановной?
- Странные вопросы, - подумал я, - спрашивает о моей сводной сестре, которая выросла вместе со мной в одной семье. Отец мой приходился ей отчимом. Сестра действительно живет в Севастополе.
Мелькнула мысль: «Может быть, ее муж Иван что-нибудь натворил… Он ходит в моря на рыболовецких судах, в Атлантику. Суда эти заходят в иностранные порты, рыбаки сходят на берег, отовариваются, покупают всякое барахло для себя и для перепродажи на родине. Иногда завозят нелегально контрабанду.
Да нет, это все глупости. Ну, даже, если и так, то я не такая персона, чтобы у меня что-то спрашивать о свояке, когда я нахожусь на другом конце света. Чушь какая-то!»
- А мама у вас тоже в Севастополе живет? Она болела в последнее время?
Вот тут-то у меня что екнуло… Может с матерью что-то случилось?
- Дело в том, что в посольство три дня назад пришла телеграмма из Севастополя на Попова Александра, в которой Галина Ивановна Дарий сообщила о смерти мамы.
Мы все эти дни не могли сообщить вам об этом, так как не было указано ваше отчество. А просто людей с вашим именем и фамилией в сообществе советских специалистов на Кубе немеряное количество. Приходилось как-то вычислять, кто это может быть… С такой новостью к людям нужно обращаться очень осторожно…
Вот сейчас мы уверены, что именно с тобой случилась такое несчастье, а поэтому посольство сообщает тебе о случившемся и выражает искренние соболезнования.
ххх
В то время на Кубе работали приблизительно 200 тысяч советских специалистов.
И, действительно, Александров Поповых на Кубе было не мало.
Сама фамилия Попов среди русских людей очень распространена: четвертая по списку среди русских фамилий. Да, кстати, еще она распространена среди болгар.
Что мне делать дальше, как быть?
Прошли первое оцепенение, первый шок.
Я сказал Василию, что нужно срочно заказать билет на самолет, чтобы мне успеть на похороны.
- У тебя ничего не получится, ты не успеешь… Учти время, которое уже прошло после смерти. А потом пока достанем билет, пока ты долетишь до Москвы, далее до Симферополя, далее на такси до Севастополя, пройдет слишком много времени со дня кончины … Морг держать покойника столько времени не имеет права согласно существующим нормативам. Конечно, ты имеешь право вылететь и прибыть в Севастополь, чтобы посетить место погребения, встретиться с родственниками. А потом вернуться на Кубу, чтобы продолжить работу.
Но, учти, что это все тебе обойдется очень дорого. Согласно твоему контракту дорожные расходы при таком форс-мажоре покрываются за твой счет.
Но самое главное ты реально не сможешь попрощаться с матерью. А поэтому я бы тебе посоветовал, Александр, поступить по-другому. Сообщить родственникам о невозможности прибыть вовремя на похороны, помочь родственникам с деньгами для организации похорон.
А через полгода у тебя будет отпуск, и ты поедешь в Союз. Тогда-то и сможешь съездить в Севастополь, навестить могилку, сделать все по ритуалу без всякой спешки. Сменить временный памятник на могиле на постоянный.
В тягостном раздумье я застыл на какое-то мгновенье. Не хотелось соглашаться с Василием. Хотелось полететь, поехать и пусть с опозданием прибыть на место погребения и попрощаться с человеком, который дал тебе жизнь.
И все-таки вопреки этим мыслям, как бы параллельно, возникали чертовы резоны, приводимые чертовым Василием. Я стал осознавать, что Василий был прав.
И попросил его через посольство сообщить моей жене в Моску мои просьбы. Чтобы она связалась с моей сестрой, все им объяснила и все сделала так, как мыслил упомянутый Василий.
Я остался один в своей комнате. На меня накатывал стресс. Почувствовал, что мне нельзя оставаться одному. Позвал соседа, хорошего мужика, геолога по профессии. Объяснил, что случилось со мной. Открыл бутылку рома и попросил его выпить со мной и посидеть какое-то время.
Мы какое-то время сидели, о чем-то говорили. В конце концов, он ушел: ему завтра нужно было рано вставать и ехать на работу.
Я продолжал пить… Состояние жуткое, хотя вроде бы раньше, пять лет назад для меня уже было подобное испытание. Тогда умер мой отец.
Утром я проснулся и понял, что мне надо побыть среди людей, не обособляться наедине со своими мыслями. Отвлечься. Может быть, денек-другой провести в кругу своих друзей.
На другом конце Гаваны жили две семьи советских переводчиков. Я их знал по прошлым годам совместной работы на Кубе.
Не предупредив кубинских партнеров, я уехал на несколько дней в семью Анатолия Алешина. Ему и его жене Вале я объяснил ситуацию.
- Не хочу быть один. Надо побыть среди людей, в общении. Придти в себя немного.
Они отнеслись к моему визиту с пониманием и сочувствием. Пару дней я побыл у них, жил обыденной, обычной жизнью.
Говорили о чем-то, вспоминали, смотрели телевизор, завтракали, обедали, ужинали…
Никто деликатно не погружал меня в тему кончины моей матери…
- Саша, - может быть тебе съездить с Игорем и Валей Мисюра на экскурсию в Варадеро. Развлечься, отвлечься немного, - подала мне идею Валя Алешина.
- Нет-нет, Валя. Мне сейчас не до развлечений. Немного еще побуду у вас, а потом уже пора показаться на работе.
ххх
Через день вернулся к себе в Аламар. Оказывается, кубинцы меня искали. Откуда-то узнали о моих проблемах… Выразили свои соболезнования… Работа продолжалась. Я снова выходил на перекресток.
Перед появлением служебного автобуса проезжала грузовая машина, в кузове которой плотно стояли рабочие в черной робе.
После моего недолгого отсутствия мои давние знакомые снова едут. Удивленно машут мне руками.
- Как дела, компадре? – спрашивает меня один из них. Компадре (compadre – исп.) - это у них что-то вроде приятеля, земляка.
- Поганые дела, брат, - отвечаю я, - умерла у меня на родине моя мать.
- Сочувствую тебе, компадре.
Другие рабочие тоже стали говорить мне слова утешения.
Машина последовала дальше и след ее простыл. Позже я случайно узнал, что в этом грузовике на работу возили не обычных трудяг, а заключенных… Отсюда и понятны черные робы и прочее, прочее.
Заключенных возили на работу… При этом любой из заключенных легко мог сбежать. Просто выпрыгнуть из кузова и удариться в бега. Но они этого не делали, потому что бежать было некуда. Ведь Куба это остров, вокруг которого море. Здесь вода и там вода. С севера на юг, с запада на восток расстояния небольшие.
Ну, сбежишь, а дальше куда? Все равно найдут и поймают.
ххх
Ну а вообще-то пришлось увидеть на Кубе любопытные вещи. Например, вдоль дорог часто производили ремонтные работы люди, на рабочих комбинезонах которых был пришит странный дорожный знак.
Это был особый знак, который носил заключенный, получивший срок в результате наезда на человека, приведшего к летальному исходу.
Теперь ему предстояло весь срок с указанным знаком на спине заниматься ремонтом дорог.
Их, этих людей особо не охраняли. Администрация колонии привозила заключенных с техникой и инструментами на участок дороги, давала им задание и оставляла их до вечера без охраны. Когда нужно было, завозили еду, когда нужно забирали заключенных в колонию.
ххх
Еще одну необычную историю пришлось услышать. Она звучит как байка, как легенда. Никто не скажет правда это или вымысел. А что касается меня, то я это рассказываю, помятуя фразу «за что купил, за то и продаю».
Во времена, когда еще существовал Советский Союз, на Кубе базировалась советская военная бригада.
Где-то в 70-х годах два наших солдатика «рванули» в самоволку. Конечно, это сумасшествие сбежать из части в чужой стране. Пацаны, молодые безумцы!
Сбежали и начали куралесить, где-то достали пойло, напились, потом «схлестнулись» с каким-то кубинцем. В драке, по-пьянке случайно убили человека.
Их, конечно, взяли. Судит кубинский суд. Дают им срок. Перед солдатами возникает дилемма: где отбывать наказание.
У них была возможность сидеть либо в кубинской колонии, либо в советской, у себя на родине.
Пока шел процесс, они узнали где суровее условия отбывания наказания, в кубинской или советской колониях.
Выяснилось, что у кубинцев сидеть легче по многим причинам. У кубинцев, например, заключенный мог жениться и свидания с женой разрешались чуть ли не каждую неделю со всеми этими услугами в виде совместного времяпровождения в специально отведенной комнате.
А в советской колонии такая возможность предоставлялась крайне редко. Вспомните хотя бы фильм «Вокзал на двоих».
В общем, прикинули наши хлопцы, пошевелили мозгами и остались на Кубе.
Кубинцы этому удивились. Сразу же нашлись две кубиночки, которые вышли замуж за наших пацанов.
Ни администрация колонии, ни кубинские заключенные их особо не притесняли.
Вот такая история.
И снова повторяю: не знаю это правда или нет. Но разговоры такие были. А я, как говорится, за что купил, за то и продаю.
МОСКВА апрель 2020 г.