Наступил день, когда Василий поднимался в последний раз под купол храма, чтобы завершить, пожалуй, самую сложную и ответственную роспись – Сотворение Мира. По скрипучим и облитым красками ступеням деревянных лесов, двигаясь по винтовой окружности храма он, наконец , добрался на 20 метровую высоту и ступил на пол ( настил) построенный под куполом на время выполнения росписей. Отдышавшись от долгого подъема он присел, прислонившись спиной к стене храма, лицом к летящему в огромном пространстве Саваофу. Перед глазами всплывала незабываемая картина первого свидания с купольным пространством: местами отвалившаяся штукатурка , по всей сфере купола еле заметные следы былых росписей, которые осыпались при малейшем прикосновении как пыль . Вспомнилось, как при помощи большой компании друзей- художников, которые за просто так, бескорыстно, решили помочь , (без крестов на шее, без посвящения и исповедей, кто с похмелья, а кто и «на веселе») дружно клеили длинные полосы марли, которыми укрепляли и готовили стену под роспись. Клей и марля опадали на лицо, волосы, залепляли глаза . Но это лишь добавляло азарта и веселья в деле. Все понимали, что это не очередная «шабашка», а что- то связанное с тем, что в нас, внутри, с рожденья, но объяснить его не может никто, потому что это То, что вне нашего разума и выше словесного объяснения.
Василий долго всматривался в изображение Бога, придирчиво рассматривал Его одежду, окружение, вращающееся небо, в центре которого парил Всесильный Творец. Хотя уже в сотый раз был просмотрен и поправлен каждый кусок росписи, каждая деталь и каждый образ. Когда Василия спрашивали, почему он изобразил такого сурового и с не очень добрым взглядом Бога, он отвечал - а вы посмотрите, что творится вокруг, в стране, с нами, что происходит с нашими душами ? Еще немного и мы бросимся друг на друга, начнем убивать и калечить в поисках того, кто виноват в том, что дошли до этой разрухи и отчаяния. Разве те безумцы- националисты всех мастей с криками «АЗАТЛЫК!!!» остановятся не дойдя до крови?!
Время 90- х, страна и души людей на изломе, на грани отчаяния и тревожного ожидания – что завтра ?
Архиепископ округи, отец Анастасий, к которому повезли на утверждение эскиза этой росписи, выслушав доводы Василия, согласился. Будем надеться, что Бог действительно нас вразумит. С Богом, делай – с какой- то тайной тревогой в глазах произнес тогда архиепископ.
Чем дольше всматривался Василий в изображение Всевышнего, тем суровей становился взгляд Старца в центре картины. И вот что- то пронзительное и гипнотическое прошло через сознание. Подчиняясь жгучему и требовательному взгляду Творца, Василий неосознанно прополз на коленях до центра круглого пола, и воздев голову в сторону Саваофа, не понимая себя, начал причитать, бормотать несвязные слова, которые то складывались в рифму, то превращались в нечто вроде молитвы ..
под куполом храма на большой высоте
рисовал я Бога в неземной красоте
одевал в одежды простые
окружал облаками и синью небес
отделил я землю от неба
населил цветами, лесами и
тварями разных на вид
от маленькой мошки до грозных слонов
и зверей..
написал и адама по писанью
среди всей красоты...
но чем сильнее из красок являлся Твой лик
тем суровей Ты смотрел из десниц
о Бог всемогущий о всесильный Отец
зачем пред Тобою я здесь и сейчас
зачем я земными путями
сквозь годы невзгод
пройдя искушенья и сладости грез
как сын Твой послушный
беспутный и блудный
Твоим повеленьем оказался я здесь
зачем ты с детских мне лет
вручил мне кисти и краски как крест
зачем же по воле Твоей
пишу под куполом облик я Твой
зачем ради этой встречи с тобой
отрекся от любовных сетей и друзей
в многолетних трудах
постигал ремесло мастерство
терпел я лишенья и холод
себя обрекал страдать в каждодневных трудах
и все ради этой встречи с Тобой
прости мой Всесильный
если тропы я не те избирал
прости что обидел я многих на этом пути
прости что другом опорой кому то не стал
но не отрекся от своего ремесла
в оправданье всему всем поступкам моим
всем хожденьям по мукам земным
в этот день в этот час в этот миг
пред ликом Твоим
стою на коленях великий мой Бог
о как было больно порой
как сердце страдало и слезы лились…
скажи мне Всесильный скажи мне мой Бог
не зря ли я чувства все в жертву принес
и каменным сердцем оброс
земную любовь никому не принес…?!!!
Но Бог молчал. Сурово смотрел из под грозных бровей мимо Василия . Молчали уста в густой его бороде. Василий откинулся на спину, вытянулся всем телом в центре круглого настила, широко раскинув руки и ноги так, как часто видел изображение человека в круге, в знаменитом рисунке Леонардо да Винчи. Закрыл глаза и полностью погрузился в себя.
В оглушительной тишине храма вдруг ощутил, что не чувствует своего тела ; ни рук, ни головы, ни ног, ни живота ….а нечто его «Я» вдруг отошло, приподнялось в этой пустоте и полетело в безвременном пространстве. В огромном пространстве менялись, всплывали, появлялись и растворялись бесконечные лица, пейзажи, дороги, города.. С огромной скоростью, как в кинохронике, замелькала вся его жизнь , замедляясь лишь в тех местах, когда в его жизни произошли самые счастливые и драматичные события. В этой мешанине всплывали лица, которых он больше всего любил и перед которыми больше всего чувствовал себя виноватым за то, что не смог оплатить той любовью и радостью, которого от него ожидали. Он протягивал к ним руки, желая дотронуться до них, но они мгновенно исчезали и вместо них появлялись другие…
Это необъяснимое состояние полета его «Я» в безвременном пространстве Василий запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он не смог до конца осознать - что это было , но запомнилось самое важное открытие для себя – есть нечто «Я», которое существует вне тела. Он зримо помнил, что в этом невероятном состоянии он не чувствовал своего тела ни одними органами, которые обязаны контролировать за тем, что происходит в организме любого живого человека. Этому "Я" не нужно было земного тела.
Открыв глаза Василий еще некоторое время пролежал неподвижно стараясь осознать произошедшее . Поднялся и стал складывать в пакеты и коробки кисти, краски, банки и все, что было необходимо для работы. В какой–то момент он неловко наступил на не очень закрепленную доску, которая слегка приподнялась одним краем и двухлитровая банка белильных красок полетела вниз! Василий от отчаяния закрыл глаза, видя, как банка летит в то место, где около паперти стоит и молится бабушка. Банка буквально взорвалась от удара в полуметрах от бабушки !. И о чудо, брызги красок, разлетевшиеся на приличное расстояние, не задели старушку! Перепуганная бабуся отпрыгнула в сторону с возгласом – могли и убить! В храме Господь не позволит убивать – промолвила с невероятным спокойствием староста Аксинья, которая появилась невесть откуда в этот миг.
Вытерев вспотевший лоб от неожиданного происшествия, трижды перекрестившись, Василий начал потихоньку спускаться вниз. Пока он спускался внизу началась странная суета вперемежку с возгласами похожими на спор.
Спустившись окончательно до пола он увидел неожиданную картину - староста храма , баба Аксинья , руками , стоя на коленях , отгребала в свою стону большую кучку потертых и помятых денежных купюр, от рубля до сотни, а дьякон Сергий пытался отгрести купюры от этой кучки в сторону своей кучки, только меньших размеров.
- Не трогай больше, шипела Аксинья- это нам для пасхи, на продукты для столовой, для аналоев…
- А мне батюшка велел побольше денег оставить для строителей, на зарплату батюшкам , для церковной десятины …
Видя и слушая эту неожиданную сцену деления пожертвований, которую обычно прихожане опускают в специальные урны, Василий незаметно, бочком, прошел мимо спорящих и вышел из храма. На улица был солнечный и ясный день.
Перед входом на территорию храма стояли трое оборванных нищих, а рядом пятеро цыганят, которые суетились здесь больше года. К воротам церковной площади подъехал катафалк. За ним вереница дорогих и (не очень) автомобилей . В последний путь провожали совсем молодого человека ….В эти годы так много ушли в иной мир молодыми...