**************** Отрывок из художественно-документального романа******
Август 1944 г.
В первых числах августа наземные войска форсировали Вислу и заняли плацдарм на ее западном берегу, а 9-я гвардейская авиадивизия переместилась за реку Сан. Штаб ее разместился в деревне Мокшишув. Там же разместился и штаб 1-го штурмового авиакорпуса, командовал которым Герой СССР генерал-лейтенант Василий Георгиевич Рязанов. Это было очень удобно, потому что боевая обстановка требовала постоянной координации действий истребителей и штурмовиков, так что не было никакой необходимости каждому командиру иметь отдельный рабочий кабинет. Ежедневно Покрышкин с Рязановым, вместе склонившись над картой района боевых действий, по утрам обсуждали планы действий на день, а потом безостановочно трещали телефоны, входили и выходили ординарцы и штабные офицеры, прямо на месте устраивались совместные оперативные совещания.
Еще недавно войска Первого Украинского фронта стояли под Львовом, а теперь уже позади Висла, танковые армии расширяют Сандомирский плацдарм, на котором закрепилась тяжелая артиллерия, а немцы отчаянно контратакуют, бросая в бой все новые резервы, потому что от Вислы до Германии серьезных водных преград больше нет, и других возможностей надолго остановить мощное наступление у них уже не будет. Разумеется, никто им уступать завоеванных позиций не собирается, поэтому наземные войска заняли прочную оборону, зарылись в траншеях, а артиллеристы с земли и штурмовики Ил-2 с воздуха помогают им отразить ожесточенные атаки немецких танков и самоходок. Каждый раз, когда идут в атаку немецкие танки, на них вскоре налетают вызванные советской пехотой «ильюшины» корпуса Рязанова, обрабатывают их «эрэсами» и бомбами, тогда прилетают вызванные танкистами «мессеры» и «фоккеры», и теперь уже очередь истребителей 9-й ГИАД вступать в бой и защищать "горбатых" Рязанова.
Наблюдая за тем, как властно и уверенно генерал-лейтенант командует своими «горбатыми», Александр подумал о его непростой судьбе и о том, что пришлось пережить этому человеку в страшные времена «ежовщины». Об этом Рязанов как-то вечером в порыве откровенности рассказал ему сам, когда они, уставшие после тяжелого дня и принявшие законные фронтовые сто грамм, разговорились за ужином.
В 1936 году полковник Рязанов окончил оперативный факультет Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского и был назначен на должность командира 44-й авиационной бригады ВВС Сибирского военного округа. Его карьера и будущее казались вполне благополучными, но вдруг громом среди ясного неба грянул процесс над участниками «военно-фашистского заговора», в результате которого расстреляли крупных военачальников, героев Гражданской войны, а затем, как круги по воде, по всей армии начали расходиться волны террора. Задели они и авиаторов. В ноябре 1937 года был арестован командарм 2-го ранга Яков Алкснис, заместитель наркома обороны по авиации. В свое время, кстати, именно он внес предложение считать 18 августа «Днем авиации».
Алксниса расстреляли в июле 1938 года, перед этим выбив из него множество имен «сообщников». Он называл своим мучителям в НКВД имена людей, с которыми когда-то встречался и пересекался по службе. Рязанов был хорошо знаком с Алкснисом еще с начала 30-х годов, поэтому в марте 1938-го года его арестовали по обвинению в участии в троцкистском антисоветском заговоре, в который он был якобы вовлечен «разоблаченным врагом народа Алкснисом». Вскоре после ареста он был уволен из рядов РККА. По всему выходило, что жить полковнику осталось совсем недолго, но ему неожиданно и очень сильно повезло.
В ноябре 1938-го года был снят со своего поста нарком Ежов, а назначенный на должность главы НКВД Лаврентий Павлович Берия развил бурную деятельность по пересмотру дел многих арестованных военных, партийных и государственных деятелей и очистке органов внутренних дел от людей Ежова.
Арестованного Рязанова вызвали к себе в кабинет два высокопоставленных офицера НКВД. Рязанов называл Александру имя и фамилию одного из них – кажется, Богдан Кобулов, исполнявший обязанности заместителя наркома. Впервые с момента ареста его не оскорбляли, не били и вообще разговаривали уважительно. Кобулов, грузный человек с прямоугольными усами над верхней губой, мрачно выслушал рассказ Рязанова о том, что ему пришлось пережить в последние месяцы, полистал дело, задал несколько вопросов о его знакомстве с Алкснисом и о службе в Красноярске.
- Нам совершенно ясно, что ваше дело будет пересмотрено, товарищ полковник, - сказал Кобулов с заметным кавказским акцентом.
Рязанова поразили не столько сами эти слова, сколько обращение к нему. Его называли «товарищем» и по званию. А это, действительно, означало очень многое.
- Вы, как и многие честные коммунисты в нашей стране, стали жертвой преступного произвола, который устроили Ежов и его подручные, - невозмутимо продолжал Кобулов, - сейчас мы по распоряжению нового наркома товарища Берия занимаемся пересмотром дел и восстановлением справедливости и социалистической законности.
- Хорошо, что вас не успели расстрелять! – вставил второй офицер со знаками различия старшего майора госбезопасности.
- А что будет с моими следователями? – поинтересовался Рязанов.
- А вы их видели последние две недели? – спросил Кобулов.
- Нет, не видел.
- Правильно! И больше не увидите, потому что их арестовали, - сказал Кобулов, - за незаконные методы ведения следствия.
Рязанов был так потрясен всем, что ему пришлось сегодня услышать, что его горло сдавил комок. Он опустил голову и закрыл глаза. В голове его мелькнуло: так вот, что чувствуют приговоренные к смерти после внезапного помилования.
- Хотите чаю? – спросил вдруг старший майор.
Рязанов кивнул, чувствуя, что говорить он сейчас не в силах. Потом он пил, обжигаясь, горячий чай с лимоном и сахаром, налитый ему в большой стакан с подстаканником, какие разносят в поездах, и слушал, речи Кобулова о том, как коварные враги пробрались в НКВД и, воспользовавшись напряженной внутриполитической обстановкой в стране, клеветали на честных людей, фабриковали дела, выбивали ложные признания. Да что там! Они еще и занимались шпионажем и даже плели заговор против Политбюро и лично товарищей Молотова и Сталина! Закончил свою речь Кобулов уверением, что скоро органы будут полностью очищены от «ежовских прихвостней», и все они понесут заслуженную кару.
Потом полковника отправили обратно в камеру, но режим и питание были заметно улучшены, и на допросы его больше не вызывали. В июле 1939 года он был освобожден в связи с прекращением дела и отсутствием состава преступления, восстановлен в армии и назначен на должность преподавателя военно-воздушной академии.
Бывший нарком внутренних дел Н.И. Ежов с тех пор как в воду канул. Про него больше не вспоминали, не было никаких сообщений в газетах о его судьбе, исчезли любые опубликованные упоминания о нем, как будто и не было никогда никакого Ежова, а был какой-то коллективный страшный сон. Но вот все проснулись и забыли его. Но Рязанов и тысячи других военных, среди которых есть нынешние генералы и даже маршал, не забыли о «ежовщине», которую им пришлось испытать на себе.
Рязанов участвовал в советско-финской войне, где занимался организацией воздушной разведки. С самого начала войны с Германией он на фронте, сперва на Юго-Западном фронте в Управлении ВВС, руководит 76-й смешанной авиадивизией на Южном фронте, потом командует 2-й истребительной авиационной армией в составе Резерва Верховного Главнокомандования. С сентября 1942 года генерал-майор Рязанов командует 1-ым штурмовым авиационным корпусом, участвует в освобождении города Великие Луки и ликвидации Демянского плацдарма, затем в Курской битве в 1943 году. С октября 1943 года корпус Рязанова участвует в наступательных операциях Степного фронта, преобразованного затем во 2-й Украинский. За отличия в боях за освобождение Кировограда корпус получил почетное наименование «Кировоградский», а в феврале 1944 года преобразован в 1-й гвардейский штурмовой авиационный корпус. Сам Рязанов в том же месяце получил звание Героя Советского Союза. С июля 1944-го года корпус Рязанова в составе 2-й воздушной армии, так же как и 9-я ГИАД Покрышкина. Вот поэтому они и оказались сейчас вместе.
***