1.
Советника по телевидению Альберта небеса наградили редкой фамилией — Петрушкин! При этих звуках чиновники «Газпрома», что обитают в блистательном небоскребе на Калужской, шлепались в обморок. Еще бы! Фамилия первого вице-президента… Правая рука самого… От восхищения перед этим небожителем сознание меркнет.
Этот звездный человек приходился Альберту дядей. Родным, заметьте. Единая плоть и кровь.
Вот это козырь! Круче… Джокер!
Одним словом, жил на земле русской Альберт Петрушкин. Волшебная вибрация фамилии открывала перед ним все телевизионные двери (он с детства обожал телик), дарила феерическую работу. Советник по общим вопросам канала, главный помощник по общим вопросам и т.д.
Делать ни хрена не надо, а бабок — вагон!
И всякий раз, устраиваясь, Альберт таинственным полушепотом обещал президенту канала принести ошеломительный контракт. Через дядю! Боссы терпеливо ждали месяц, полгода, год! Потом начинали размахивать руками и даже ногами.
Альберт презрительно супил брови, играл желваками, грохал на прощание дверью и… плавно переходил на другой канал. Благо их, как поганок после дождя, пропасть.
2.
Хотя моя фамилия гремит на всю Россию, я очень скромен.
Одежда от Гуччи и элитные рестораны меня не прельщают. Презираю мажор. Уютней всего себя чувствую в бесхитростных кабачках. Например, в немецкой пивнушке «Старина Мюллер», что на Малой Дмитровке.
Девушки-официантки в коротких клетчатых юбочках и черных чулочках. Парни-официанты в зеленых бриджах на широких подтяжках. А вокруг кипение простецкой жизни! Несут, подлецами развалившихся на подносах, жареных поросят. Целый сноп пивных кружек исходящих пеной. Меланхолично наяривает баварская музыка.
Я с аппетитом кушаю поросячьи щеки. С листа салата сглатываю красную зернистую икру. И припеваю мюнхенское пиво. Первую кружку, вторую, третью…
Больше всего заводит, что никто тут и не подозревает о моем величии. Я здесь инкогнито. Представляю какой бы поднялся переполох, когда бы под сводами кабачка прозвучало мое грозное имя — Петрушкин! Как бы вытянулись во фрунт все лакеи. Как разлетелись бы вдребезги грянувшие об пол кружки.
Я же молчу… Лишь уголки моих губ слегка приподняты. Говорят, так улыбался сам Будда. Но и сам просветленный Будда позавидовал бы моей фамилии.
После третьей кружки пряного пива накатывает волна блаженства. Горячая кровь ударяет в мозг. А мой фаллос, мой воинственный жезл встает. Он жаждет!
Я подзываю пальцем худенькую, рыженькую официантку на тонких, чуть кривоватых ножках. Зовут ее Настя. Кладу в ее холодную лапку сто евро. Она знает, что делать.
Анастасия забирается под стол, мне видна лишь ее рыжая макушка, да фрагмент клетчатого платья.
Со свистом расходится молния.
Я же прихлебываю четвертую кружку пива. Цепляю на вилку ломоть поросячьей щеки, заедаю черной маслиной.
Настя, продолжая трудиться, исподлобья поглядывает на меня.
Обычные васильковые глазки, небезукоризненно накрашенные ресницы, все в комочках. Этот жалкий, просящий взгляд меня заводит.
Жезл мой становится стальным и вдруг взрывается победоносным фейерверком.
Я передаю Настеньке под стол салфетку.
За какие-то десять минут девочка заслужила сотку евро.
В этот момент я чувствую себя благодетелем.
3.
Да кто же это такой Альберт Петрушкин?
Уже почти полгода я плачу ему грандиозную зарплату, почти вровень с собой. Каждый божий день он обещает мне принести мегапроект, вроде «Дом-1», «Дом-2». Но проекта как не было, так и нет.
Видимо, хоть и боязно, с ним придется расстаться.
Вызываю его на ковёр:
— Альберт Валентинович, я не могу больше ждать.
— С дядей я встречаюсь во вторник.
— Почему не в понедельник?
— Он будет в Чечне. Рандеву с чеченскими генералами.
— Знаете, я устал от ваших чеченских генералов, таджикских олигархов, украинских серых кардиналов. Пишите заявление по собственному желанию.
Альберт сатанински смеется.
— О, как вы на своем чмошном канале будете об этом жалеть! Верх кретинизма… Уволить накануне векового контракта.
— Хорошо, я могу подождать до среды.
— Нет уж, извольте, — Альберт величественно отталкивает задом кожаное кресло. — Для сотрудничества со мной я найду более достойных. Адью, горемычный босс!
Через пять минут трезвонит мой мобильник:
— Это я, Альберт Петрушкин! Потрудитесь рассчитаться со мной немедля. Я требую три оклада вперед и компенсацию морального ущерба.
Выдал ему гору денег…
Этот сукин сын за полгода здорово меня обобрал.
Альберт Петрушкин!
Убить бы того, кто посоветовал взять его на работу.
4.
Девки говорят, лови момент. И пусть тебя он держит под столом? Ведь выбирает тебя.
Подруги правы, человек, который каждый день вышвыривает сотку евро, годится в мужья. Я не против. И возраст мой критический. Двадцать четыре! Всю жизнь не пробегаешь в официантках, щеголяя короткой клетчатой юбкой. Всю жизнь не просидишь под столом.
Но мы же с ним не сказали еще друг другу и пары слов. Я только тружусь на коленках и ни гу-гу.
А взгляд у него ничего, величественный, хотя и мрачный.
Наверное, большой человек.
Может быть, очень несчастный…
Как ему еще не опротивел этот жалкий минет под столом?
Взял бы он меня лучше в жены. Я нарожала бы ему прелестных ребят.
И оральные утехи не забудем.
Но лишь по праздникам.
Должна же и я получать хоть какую-то радость?
5.
Расстался с очередным уродом, так и не понявшим что он теряет.
Если бы всё срослось, мы по уши были бы в шоколаде.
Не срослось…
Ну и чёрт с ним!
Провалялся целый день с книжкой Ницше в руках. Обожаю старика! Настоящий философ! Как у него? Мир полон ничтожеств, и лишь герой въезжает в поверженный город на белом коне.
На белом коне — это я. Белый конь — это мой дядя.
Миллионы ничтожеств, плебеев, конечно, раздражают.
Но наплодили же небеса скорпионов, жуков, червяков… Значит, они кому-то нужны.
Как провести сегодняшний вечер?
Опять в «Старину Мюллера»? К кипящему пиву, коротеньким юбочкам и нежным губкам Настасьи?
Только от одной этой мысли мой жезл наполняется сокрушительной силой.
Замри, поверженный город!
Шапки долой…
Герой въезжает на белом коне!
6.
В «Старине Мюллере» было всё по-прежнему. Всё так же наяривали залихватские немецкие марши, в костюмах гестаповцев стояли навытяжку охранники. В клетчатых юбочках сновали официантки, держа в каждой руке пяток кружек пенного пива.
Альберт с аппетитом кушал рыбное ассорти. Отведал жаренные шпикачи. С жадностью проглотил пару бокалов темного пива. Полученная недавно наличность ласково согревала грудь.
Пальцем поманил Настеньку.
Вот она, лапушка!
Тоненькие, но сильные ножки в черных чулках. Острая, совсем молодая грудь. Большой рот с припухлыми, такими старательными губами.
Анастасия отрицательно покачала головой.
Что за дерзость?!
Альберт, громоподобно оттолкнув дубовый стул, встал, взял девушку за руку.
— Выйдем на улицу, — попросила Настя.
А на улице бушевала весна. На ветках только что распустившихся лип горланили воробьи. Яро клаксонили автомобили. На небе ослепительным желтком купалось солнце.
— Сто евро мало? — нахмурился Альберт.
Девушка закусила губу, покраснела до самых маленьких ушек:
— Хочется других отношений.
Альберт от души рассмеялся:
— Да кто ты такая, чтобы требовать других отношений? Ты даже не догадываешься, кто я такой!
— Я, может, и маленькая. Но мой папа очень большой человек, — на ресницах Настеньки блеснули слезы.
— Кто же он такой? Метрдотель в «Метрополе»?
— Он первый вице-президент «Газпрома». Петрушкин фамилия.
Альберт вытаращил глаза:
— Как?
— Конечно, фамилия смешная. Пе-труш-кин!
Альберт грузно прислонился к бетонной стене:
— Я тоже Петрушкин…
— Ой, правда?
7.
Выяснилось, что Настенька в 17-ть лет поссорилась со своим вельможным папашей. Ушла из семьи. Отказалась от помощи. Работала курьером. Продавала окна. Теперь вот бегает в официантках.
— Ну, связи с отцом можно наладить, — мудро сощурился Альберт.
— А я не желаю!
— Тогда выходи за меня замуж.
— Так сразу?
— А что тянуть? Я богат, молод, сексуально неутомим.
Настенька потупилась:
— Признаться у меня есть одна эротическая фантазия…
— Она станет реальностью!
— Правда?
…В зале кабачка наяривал бравурный марш. Под потолком вился слоистый дымок. Оглушил взрыв хмельного хохота.
Настенька пошепталась с метрдотелем, села за дубовый стол Альберта, расставила ноги.
Альберту кивнула под стол.
Что было делать?
Не всё так просто было в жизни Альберта.
Газпромовский дядя был лишь фейком, липой. Всего лишь однофамилец. Самое время превратить его в реальность. Это же подарок судьбы! Дядя наконец-таки станет родственником. Пусть и не родным. Но всё же, всё же..
Альберт смело нырнул под столешницу.
Перламутровая ракушечка была солона. Ничего, потерпим. Ради шоколадного дяди можно выдюжить и не это.
Настенька застонала, а потом протянула ему под стол салфетку.
Когда он выбрался на божий свет, она сунула ему в руку сто евро и усмехнулась:
— А замуж за тебя погожу! Петрушкин — дурная фамилия. Пора мне ее сменить.
*** «В Москву! В Москву!..» (изд. МГУ), 2018, «Наша Канада» (Торонто), 2016, «KONTINENT» (Чикаго), 2015